Лазаревское от Nerastava

[Виталий]

Вначале была встреча, после которой показалось, что до неё не было ничего. Стрела Амура, как кожу младенца комар, пронзила моё совсем не пластилиновое сердце. Ошеломлённый неожиданно возникшими чувствами, я уехал прочь, как и все, бросив на прощанье монетку медного номинала. А она возьми, да превратилась в самый, что ни на есть, настоящий Золотой.
Как я ждал новой встречи! Как скучал. 350 дней года стали буквально каучуковыми. Но наступило новое лето, а свидание не повторилось. Не судьба. Меня перевели на новое место работы. Год жизни в километре от железной дороги. В зимние морозные ночи сквозь сон я слушал, как грохочут товарняки и пассажирские вагоны. Они ехали туда, где оно.
То индевела трава, то осыпал тротуары своими страстными поцелуями осенний листопад, то покрывал слюдой лужи и озёра мороз-стеклодув, то сугробы скрадывали заборы, то лили свои сладкие слёзы берёзки-подружки, то жужжали цветущие сады, то одуванчики, вообразив себя облаком, улетали в неведомые дали… Жизнь шла своим чередом. А я ждал. Я бредил. Меня без конца преследовал тот синеглазый взгляд, то дыхание бриза, те запахи эвкалипта и тот шёпот волн. И я понял, что влюбился. По уши.
И снова переезд. Подмосковье. И снова железная дорога. И поезда, идущие на юг.
Прошли три года. Я снова у кавказского подножия. Сумасшедшие дни и ночи. Мы реже дышали, чем целовались. Мы не заметили нашей встречи, мы сгорели в ней дотла. В неизмеримой страсти я сжимал шипы голыми руками, и иголки отказывались меня колоть. Я ухаживал, как мог. Я ухаживал как бог. Снимал с неба звёзды, зажигал новые. Я скакал на необъезженных штормовых волнах собственной страсти.
Говорят, что самые тёмные часы обычно бывают перед рассветом. Но на юге оказалось по-другому. Здесь кромешный мрак обрушивается на город сразу после заката. Здесь всё другое во всём! И я совершал открытия ежемгновенно.
А потом была третья встреча. Я сделал предложение. Мне ответили взаимностью. Для нас двоих играла скрипка неизвестного мальчишки на переходе над улицей Лазарева. А после горела свеча на одном из кафешных столиков, когда услужливость официанта была излишней.
И понеслась наша совместная жизнь. Мы вместе растили детей. Менялся быт. С каждым годом наш кров становился всё лучше и лучше. Я был хорошим семьянином. Манили к себе и Ока, и Волга, Днепр и Влтава, тысячи безымянных речушек и водоёмов, но в любом водовороте человеческих страстей ты всегда была моей соломинкой, за которую я хватался и со стопудовым ярмом на шее.
Как часто, трясясь в электричке или вагоне метро, я закрывал глаза, и в душный вагон врывался запах кипарисов и озон хулиганского шторма. И три цвета начинали свою сине-жёлто-зелёную карусель.
Был и печальный год разлуки. На руках шуршали билеты, но заболела мама. И кто-то другой поехал на наших местах в душном плацкартном вагоне, останавливающемся возле каждого столбика, как пёсик, страдающий энурезом. Они пили наше пиво, ели наших толстолобиков, смотрели в наше окно, а я желал им вернуться такими же влюблёнными, как и я.
Сегодня мне бы хотелось вспомнить один из чудесных вечеров периода моего первого знакомства с миром моря, и моего перевоплощения на пару недель из человека разумного в человека разгульного.
Обращу ваше внимание, что моя тёща считала сутки пребывания на юге ни по дням, а по ночам. Наверное, это в большей степени связано с расчётами оплаты проживания. Приезжая на рассвете, и уезжая на закате, мы выигрывали, таким образом, лишние счастливые дневные часы под пальмами. Покинув ниши под койками, чемоданы весь день стояли под навесом на бетонных ступеньках и ждали нашего рукоприкладства, которое не доставляло нам никакого удовольствия. Насилие, если и свершалось, то только в форме самотерзания, потому что уезжали мы чаще всего с пребольшой неохотой, с гирей на сердце и вакуумом в душе. Почему-то, перед окончанием отдыха, мне казалось, что ТАКАЯ сказка больше не повторится.
Одеваемся как на парад. Значительную часть одежды заменяет бронзовый загар. Наши мундиры: шорты, майки и сарафанчики. Сегодняшний маршрут традиционно привычный и необыкновенный. Это наше горизонтальное самоходное колесо обозрения с диаметром не менее трёх километров. Старт с горочки Пролетарской, далее Мирная, выход у кафе на Победу, потом по ней, как правило, по правой стороне до Дома Быта, затем поворот направо, Калараш, Парк, Набережная, улица Социалистическая, площадь напротив кинотеатра «Восход», и возвращение обратно. Были и небольшие пешеходные вариации по улочкам и переулкам. В этот раз тёща ведёт нас на территорию 4-ой поликлиники(ныне район «Морской Звезды»). Там, возле грядок, ближе к улице Лазарева, мы и останавливаемся.
Стоим, разговариваем. Тёща рассуждает о времени поездки на юг следующим летом. Самое интересное, что тот малосодержательный разговор помнится во всех деталях и ныне, хотя позабыты куда более важные и великие беседы. Начинает смеркаться.
Около 9 часов Оля восклицает: «Начинается!» Что начинается? Где? В ответ: «Смотри внимательно на цветы». Жена показывает на бутоны растений. Я настораживаюсь: А вдруг какие-нибудь лютики-людоеды? Вдруг на моих глазах ветка вздрагивает и оживает, а один из цветков начинает раскрывать свой венчик. За ним второй, третий… Зрелище завораживающее. Как салют. Ничего подобного за свои неполные тридцать прожитых лет я не видел. Трогательное рождение красоты, которой определён только один день жизни. И каждым вечером повторение чуда. Недаром, в 2000 году, после трёхлетнего перерыва, в день приезда я первым делом попрошу Олю сходить вечером к полуразрушенной клумбе, чтобы ещё раз посмотреть на выжимку нашей собственной жизни, чтобы посмотреть на саму жизнь, которая обновляется в лучах заката. Знаковое совпадение противоположных по смыслу процессов. Делаю малоутешительный вывод: основу нового всегда составляет крах и прах чего-либо или кого-либо. Обращаюсь к вам, софорумчане. «Будущие удобрения», не надо расстраиваться! Уже только поэтому оправдан смысл нашего существования. А каким его сделать, бренным или завораживающим, решайте сами! Не превращайтесь в перегной раньше срока.
Что же это за цветок? Жена просвещает: «Это Энатера или Ночная Свеча. В России, из-за того, что листья этого растения похожи на ослиные уши, получил ещё одно имя - ослинник».
Пройдёт пять лет, на месте моего ботанического потрясения вырастет корпус «Морской звезды», а я буду с ностальгией вспоминать то наше стояние до счастливого состояния.

[Виталий]

Мои наблюдения убедили меня в том, что само падающее в руки, в конце концов, и их сделает такими же. Это в полной степени относится и к живости ума. Только преодоление совершенствует человека. Сразу становится объяснимым стремление моего начальника, мастера создавать проблемы из ничего, сделать из меня идеального работника, и эта его бесперспективная инициатива так контрастирует с моим собственным желанием стать идеальным отдыхающим. Слава богу, что хотя бы раз в год мне удается побеждать в этом не объявленном споре. И всё только благодаря союзникам второго фронта в лице морских закатов, шрапнельного южного ливня, шума прибоя, смешанного с попсовыми мелодиями и, конечно же, благодаря мордашке щедрого кавказского солнышка. А пока на страницах нашего сайта я тихо веду партизанскую войну до беспобедного нескончания. Это моя личная Отечественная. Надеюсь, у вас всё по другому?
В Лазаревском я был 11 раз. Одно место, одни декорации. Всё тот же дурман живительного воздуха. Зелёнобокие пирамиды невысоких гор. То широкая, после дождей, то узкая голубая лента Псезуапсе. Не по размерам гостеприимный вокзальчик. Счастливый шум от соплеменников. Однообразие Прекрасного. И так всегда. С удачами или без оных. Как повезет. Но каждая поездка по своему неповторима.
Лучше всего отдых на море сравнивать с виноделием. Год урожая. Количество солнечных дней. Почва обитания. Сорт проживания. Купаж общения. Отсюда и букетный аромат, и оттенок, и послевкусие. Ну что, вскроем бутылочку Лазы- 2004 года?
Это год Великого переселения наших душ с улицы Пролетарской на улицу Мирную. Нашей Таньке запретили лишние нагрузки после операции. Хотя нужно признать, что и новый вариант тоже требовал небольших альпинистских навыков. Разум звал вниз, однако полностью спуститься с гор для нас было психологически трудно. Это кабала первого восприятия. Я с 1997 года просто подсел на любования необъятными морскими просторами свысока. Казалось, если ты на море, то обязан держать его в поле зрения постоянно. Вот такой был туристический максимализм! Сейчас немного по другому. Рад ли я подобной перемене в себе? Еще вопрос. Трудно это объяснить. Но отчетливо помню то состояние, когда я смотрел с горы в бесконечную синюю даль. Чувство, что я птица, в Лазаревском возвращалось ко мне неоднократно. Сейчас подобное и при взгляде из иллюминатора самолета с десяти тысяч высоты не испытываю. Как же многое в нашей жизни не покупается! Как быстро притупляются чувства при постоянстве присутствия. Выходит, что повторение не только мать учения, но и мачеха остроты ощущения.
При переселении улучшились и условия проживания, как в плане чистоты, так и всевозможных удобств. Хотя измены частному сектору не произошло. Два душа, один из которых с принудительным нагревателем. Две кухни, одна под металлическим навесом, а другая под парусиной созревающего винограда. Все поновее. У нас шикарная комната на мансарде. Три койки, тумбочка и столик напротив окна. Светлые обои. На полу рыжий линолеум. А какой вид из окна! Сколько раз я отодвигал тюлевую занавеску, словно вуаль, чтобы смотреть ненасытно в необъятные синие горизонты. Весь отдых я был похож на слегка помешанного, ничуть не жалея об этом. Спасибо тебе, южное сумашествие! И возвращайся почаще.
Август. Предпоследний день перед отъездом. Море с вечера расштормилось. С утра небо затянуло облаками. А ждать у моря погоды дело незавидное и неблагодарное. Решаем, наконец-то, на пятую мою поездку сходить в Свирское ущелье. Собираемся серьёзно. Берем с собой спички, компас, два дождевика на троих, шоколадку, нож, пленочный фотоаппарат " Пентакс", элементарные лекарства первой необходимости. Для нас это событие вселенского масштаба. Мы идём одни, самостоятельно, в горное ущелье с приветом от средней полосы!
Спускаемся на Победу, доходим до "Минутки" и тут вдруг выясняется, что Танюшка оставила видеокамеру, которую я перед выходом непредусмотрительно поручил представителю младшего женского сословия нашей семьи. Дурная голова ногам не помощница. Ругая девичью память, дипломатично ухожу от примеров собственного склероза. Не люблю возвращаться с дороги. Но приходится.
Пересохшее русло реки. Всюду нагромождения валунов. Представляю как горный поток, словно гигантская кофемолка, ворочает их в своих жерновах. Горы, они как зеркала, дождевая вода отражается от экранов склонов, скатывается вниз, превращаясь в гигантскую пульсирующую аорту. Захватывающее зрелище.
Слева остается заводик по переработке мусора. Рядом вовсю строительство гостиниц. Интересное соседство. Подходим ко входу в ущелье. С информационного стенда узнаем, что мы обязаны уплатить небольшой экологический сбор. Не возражаем, мы экологию уважаем.
Продолжаем путь к первому водопаду. Проходим поляну для пикников. К сожалению, открывается горькая правда. Судя по многочисленным минисвалкам, экологический сбор для некоторых двуногих соплеменников служит в большей степени правом на засорение окружающей среды. Интересно, как обстоит дело с этим сейчас, спустя 8 с половиной лет? Правда, отмечу, что далее в походе макулатурных и пластмассовых следов жизнедеятельности человека больше нам не попадалось.
Каньончик реки начинает сужаться. Вскоре доносится и шум водопада. Местами приходится для переправы туда-сюда пользоваться деревянными намостками. Смотрю вверх: много сваленных сухих стволов деревьев, висящих над нами и готовых сорваться в любое мгновение. Дело случая. Все-таки опасное это занятие, бродить в той природной зоне, где ты не вырос и не впитал с молоком матери инстинкты предусмотрительности. Это у себя я знаю местную ботанику и зоологию, и за какую соломинку хвататься в случае чего.
Наконец, мы у цели. Дальше дороги нет. Откуда то сверху, прямо из расщелины, по каменному семиметровому жёлобу, падает ручей средней величины. Но шума от него как от Ниагарского водопада. Сказывается акустика голых скал и замкнутость пространства. Устраиваем фотосессию в купальниках и плавках. Как никак, это наш первенец. Окупываемся. Говорят, что он смывает грехи. Жалею, что не прихватил мочалку – мои грехопадения без пемзы не отмоются. Вода достаточно прохладная. Визжим. Будет что вспомнить зимними вечерами на русской равнине.
Возвращаемся обратно на поляну с указателем объектов туристического назначения. Наш путь к следующему водопаду. В принципе, расстояние до наших целей не бог весть какое, но почему-то тогда казалось марафонским. Всё вокруг в диковинку. И флора, и фауна. Много колючек. В одном месте не могли насмотреться на бабочку невиданного досель окраса. Долго стоим, боясь спугнуть, оторопевшую от неожиданной встречи, ящерицу. У второго водопада нас поражает небольшое озерцо, по площади в пяток квадратных метров. Но на наших фотографиях впоследствии неожиданно выглядевшее не менее Рицы. Необъяснимая игра пропорции.
Неожиданно небо просветляется, выглядывает солнышко. Жена предлагает вернуться, чтобы потратить последнее драгоценное время на плескания с ласканием волн, но мне попадает шлея под хвост, и я настаиваю на посещении третьего водопада. Мужчины меня поймут. Дело в том, что назывался сей влагоронятель «Тещины слезы». Как видите, без вариантов. Отказать себе в удовольствии умыться в источнике восстановления величайшей на земле справедливости я не смог. Торжествуй, злорадство!
Дошли. Я умывался священной жидкостью до посинения. Посидели, когда вдруг неожиданно закончились силы. Какой там лунный камень или дольмен, которые мы тоже планировали для посещения в своем маршруте. Ноги немеют больше языка. Становится невыносимо жарко. Кое как возвращаемся по дорожке, которую впору переименовывать в Тропу Мозолей Снохи и Пота Зятя. Завидев мусороперерабатывающий заводик, радуемся как безумные. Цивилизация!
А уже с обеда мы купаемся в море, со смехом вспоминая наш первый рейд по горным тропинкам. Хорошо, когда есть чему и кому улыбнуться.

Послесловие: до сих пор не уверен, что третий водопад был тёщинским, а каким"Адам и Ева". Простите за топографические погрешности.

[Виталий]

2004 или 2005 год. Москва. Казанский вокзал. Стоим под табло отправления. Топчемся. Сказать, что нетерпеливо, значит не сказать ничего. Пошёл последний час в сутках. Тратим его на шутки. Супруга перебирает в памяти всё необходимое в дорогу. Ничего не забыли? Мимо проносится человеческий табун в тюбетейках. Явно опаздывают на поезд. Теплая московская ночь словно карантин готовит нас к жаркому югу. Уходит какой-то поезд, и на свободный путь вползает наша металлическая «черепашка».
«Облизав» взглядом локомотив, доставивший поезд, выдвигаемся в «хвост» состава, к своему вагону. Чемоданы грохочут колёсиками по стыкам тротуарной плитки, не уступая железным «гусеницам». Подходим к парадному крыльцу нашего пятидесяти четырёх спального домика на колёсах. Снова первыми. И вроде бы не хотел торопиться, но поди попробуй, объясни это моим ногам. Будто оттягивая начало путевой вахты, встречающие нас проводницы, синхронно отворачивают от нас свои симпатичные мордашки. А зря! По крайней мере, у них был шанс увидеть редкое и уникальное социально-природное явление: окулистское сияние. Полярное отдыхает. Кажется, что мои глаза горят, как два файера. Ну, давайте же, милые! Душа просит стокатто. Жена и дочь выглядывают из-за моей спины, как из-за капюшона кобры, готовящейся к броску. В желании поторопить время я готов стереть в порошок и без того мелкие песчинки в песочных часах. Ну же, родненькие! Вы что, не слышите, как надрывается бубенчиками моё измаявшееся за зиму сердечко?
Наконец-то дело двигается с мёртвой точки к живому восклицательному знаку. Будто услышав мой внутренний крик отчаяния, наши вагоновожатые, словно тюбики с зубной пастой,( одна чистый бленда мед, другая локалют) выдавливают из себя: «Готовьте билеты!» Два маленьких ангельских крылышка за моей спиной плавно поднимают моё, жаждущее пассажироугодия, тело. Шагаю первым. Правое плечо вперёд. Вагон, нагревшийся за день, и не думает остывать. Такое ощущение, что нас всех засунули в гигантскую микроволновку. Начинается игра в «пятнашки». Вошёл – вышел – уступил – нагнулся – снова вышел – залез – нагнулся – вошёл… Ротация в стиле броуновского движения.
Оля и Таня переодеваются в дорожную спецодежду. А я уже в любимых шортах, майке с открытыми подмышками и шлёпках на босу ногу. Разрываю пакеты с постельным бельём. Жена приватизирует себе лучший окрас. Да, было время, когда постель была не только разноцветной, но и разноразмерной.
Всё раскладываем в соответствии со своими привычками. Протираем рабочие поверхности салфетками с антибактериальным эффектом. Соседний поезд напротив нас начинает движение от вокзала. Смотрю на огни зданий – они едут тоже. Что за чертовщина? Но тут же осеняет – это едем мы! Стартанули без рывка! Врёшь – нас врасплох не застанешь. Сами приземляемся, а наши души возносятся на уровень Гималаев. Наспех разливаю по пластмассовым кружкам ещё прохладное после холодильника Лыхны, приготовленное нами с собой в дорогу. Чокаемся на троих. Дочка пьёт липтоновский чай, взятый тут же на вокзале. Тост немногословен: «За отпуск! Чтобы всё и всем было хорошо!» :ph34r: Выпиваем живительную влагу. Касаюсь подушечками пальцев пальчики благоверной. Мы едем! Мы смогли! Мы вырвались из круга: работа – дом – работа.
Гаснет свет. Вагон как по команде «отбой» неожиданно засыпает. Тишь да гладь. Мы в непонятках. А в поезд ли на юг мы сели? Подозрительно. Только в последнем отсеке вагона теплится надежда, что кто-то, подобно Атланту, держащему небо, будет раскачивать наш вагон и изнутри. Дочка ещё немного лбом греет боковое стекло, потом примеряет на голову подушку, а через секунду засыпает и встречается со своими любимыми сказочными персонажами. А мои литературные герои едут с нами.
Решаю до Рязани не спать. Заваливаюсь на верхнюю полку и слушаю. Ушами и сердцем. Прогрохотал встречный товарняк. Вот проскочил чужевагонный проводник, явно к нашим девчушкам. Поплакал ребёнок. В конце вагона заразительный смех шёпотом. Внизу в пластиковой бутылке плещется минералка и шуршит пакет. О дорогие сердцу звуки! Я ждал вас целый год. А иногда мне и вовсе кажется, что по крыше нашего вагона чиркают звёзды. Вот ведь как бывает. Кто-то через тернии к звёздам, а мы мчимся через млечный путь к терниям заслуженного отдыха на черноморском побережье Кавказа.

[Виталий]

Не одни вещи на свете не вызывают у меня столько положительных эмоций, как южный гардероб. Чаще всего в предпасхальные дни, когда устраивается генеральная уборка (генеральная потому что генерал – жена, а я и дочь представляем младший рядовой состав), и жена перетряхивает в том числе и шмотки, мы попутно перемериваем трикотаж для моря, определяя его не боевую, но боеспособность. Короче, инвентаризация – штука полезная и необходимая. Нужно отметить, что я с пребольшой неохотой расстаюсь с любимыми вещами. Например, джинсы ношу до тех пор, пока общая площадь дыр не становится больше площади оставшейся материи. А уж выбросить то, с чем Столько связано, позволю только вместе с собой. На диване образуется тряпишный Кавказ. Разбираемся. С майками проблем нет. Уже пять лет не покупаем, всё равно откуда-то берутся. Обувь требует отдельного внимания. Брал для выпендрёжа кожаные сланцы – исплевался. Хорошо, что жену выбирал не для показухи! Теперь хожу в корейских «шлёпках» за 250 рублей и балдею от комфорта.(для любопытных сообщаю, жена не кореянка и бесценна). Подарил такие же тестю – тоже не в обиде. А что-нибудь дарить родителям своей половины – игра без правил. Не всё, всё-таки, золото, что блестит. Шорты как вариант штанов с кондиционером. Сарафаны, платья, халаты, и всё такое яркое, как маскировка для попугаев. Головные уборы заслуживают отдельной оды, кою я непременно и напишу в 2010 году. Под шумок меряю и маску с ластами. Надуваю слежавшиеся за зиму матрацы. Заваливаемся на них с дочкой, и наш семейный субботник становится под угрозой срыва из-за воспоминаний, плавно переходящих в новые мечты. Переберёшь всё, и вещи, и мысли, как на море побываешь.
Думаю, а можно ли описать то, что словами только портишь? Например, любые определения любви несостоятельны. Так и для моря у каждого есть свои ощущения. В моём фотоальбоме есть одна фотография, запечатлевшая первые мгновения моего пребывания на море. От эмоций меня слегка приплющило. Ну не знал я, как реагировать на такое количество воды. Видел Днепр, Волгу. Всё не то. Было в этом голубом желе нечто особенное, заставившее меня задержать дыхание. Эффект превзошёл все ожидания, а нужно отметить, что ожидал я немалого.
Спускаемся с горы подобно слаломистам. Со всех улочек и тропинок к морю стекаются стайки тех, кто вчерашний вечер провёл с презрением к Бахусу. Проще говоря, не бухал. Кому-то ловить крабов, а другим досматривать сны про крабовый салат. На Победе «новый призыв». Держатся кучно, в середине сумки и чемоданы. Искоса посматривают на нас. Проходим с гордо поднятыми головами, матрацами и настроением. Никакой дедовщины. Ныряем в переулок. За решетчатой калиткой на табуретке стакан с орехами и полутора литровая бутыль с вином. Снова мимо, мы вино берём у знакомых. Старая овчарка, лениво виляя хвостом, смотрит нам вслед. Осталось пересечь две поперечные дороги: Лазарева и железная. Стоим терпеливо на первой. Находится сердобольный с краснодарскими номерами, пропускает. В благодарность киваю ему шляпой и её содержимым. Марш-бросок через «железку». Мы на море!
Занимаем места в пляжном партере. Вы помните время, когда надо приходить на море? До 9 ещё рано, после 9 уже поздно. Тени от высоких тополей быстро укорачиваются, убегая от шума и гама. Нам не по пути. Зонтик нехотя залезает в камни. На случай порыва ветра приношу для крепежа валуны покрупнее. На гальку ложатся два матраца и один лежачок с поролоном внутри и дельфинами на рисунке. Удобная вещь. И лёгкая, и компактная, и практичная.
Есть много интересных мест скопления на земле: стадионы, вокзалы, супермаркеты, митинги и даже кладбища. Но самое из самых, это пляж. Это нечто среднее между баней, где все равны, и коммунальной квартирой, где все, по идее, тоже должны быть равны. В нашей стране так много людей мечтают стать богатыми, и лишь немногие, чтобы не было бедных. Но море – это такой социальный институт, для которого все равны. Оно никого не обделяет ни лаской, ни возможностями. Как говорится, хочешь быть счастливым – будь им.
Смотрю ныне на двадцатилетнюю красавицу и умиляюсь. Как же быстро летит время. Кажется, только вчера я на руках заносил ее в Лазаревское море, а она, как чертёнок, карябалась, и кусалась от страха. Мои антипедагогические действия обсуждал весь пляж, но через пару дней она уже меня тащила в прибой (одну мама не отпускала), и уже я грустил о своем энтузиазме Нептуна. Нужно рассказать, что у Таньки в пару лет от роду неожиданно для нас возник психологический барьер по отношению к воде. Она обожала лужи и ванную, но стоило только одной капле из лейки душа или дождя попасть ей на голову, особенно на веко, как ультразвук отбойным молотком начинал содрогать наши барабанные перепонки. В такие минуты мы были готовы утопить ее в прямом смысле (прости, Господи). Представьте себе 100 автомобильных сигнализаций, вдруг сработавших в вашем дворе. Не помогало ничего. Ни волчья пасть, ни лисий хвост. Выручило море.
Правда, случилось это в 2000 году, сразу после первого класса. Кстати, совпадение: я тоже научился плавать в 7 лет.
Свирский пляж. Занять место в то время не составляло труда, только если это не прибойная линия. Сервис еще кустарный, но какой-то милый. Фотонеграми не пахнет. На море я во второй раз. Перерыв в три долгих года. В 1998 году летом меня перевели на новое место работы и, как следствие, переезд на новое место жительства. В качестве допинга мы каждый вечер ходили от нашего жилища за километр к недалёкой железной дороге и махали идущим поездам, завидуя им не чёрной, но черноморской завистью. В 1999 году новое назначение. Снова переезд в Подольск Московской области. Снова рядом железная дорога. И снова мы машем пассажирским поездам на юг, правда, всё больше в крымском направлении. Но судьба смилостивилась над нами в год Миллениума. И вот мы снова в Прекрасном Известном спустя тысячу дней!
Отдых спокойный и размеренный, как бег той ямщицкой тройки, которой уже некуда спешить и некому признаваться в симпатиях. Хотя у нас все наоборот. Хочется всюду успеть и всё полюбить. Но ведь главное на море – это море. И вот мы уже третий день под пальмами, а дочь всё ковыряется пальчиком то в носу, то в камушках. Пожалуй, так и сухой из воды выйдет. Купальник в непонятках. Жена начинает меня подтрунивать: «Любимый, ты не представляешь, что я с тобой сделаю, если научишь дочку плавать!» Откровенный шантаж! Но эффективный почему то. Да после такого обещания с томным взглядом в конце у меня бы кирпич поплыл бы брассом, а топор баттерфляем. Никаких прелюдий. Перехожу сразу к ускоренному курсу обучения. Метод «оно не тонет» отметаю сразу. Беру, несу, опускаю. Что было потом – помню смутно. Рёв, визг, ор, крик, вой, бой… Но, как говорится, море осилит плывущий. И через два дня моя Танюшка проплыла первые в своей жизни метры, равные моим семи подводным шагам. Запомнил и рекорд последнего дня – 29 моих шагометров. Как я тогда сокрушался, что чуть-чуть не дотянули до тридцати. С ныряниями посложнее. Открыть глаза под водой дочулька согласилась только за обещанную поездку на карусели в центральном парке. Теперь, когда Танька ныряет как дельфин, я испытываю особую отцовскую гордость, поскольку к этому имею самое непосредственное отношение. Да и не забыть её светящиеся от счастья глаза, когда засыпая, она мечтала поскорее проснуться, чтобы бежать к Чёрному морю, чтобы там, как миксер колошматить по бирюзовой ряби своими упрямыми ручонками. Тогда я и сделал приятное для себя открытие о том, что удачи наших детей важнее наших побед, даже олимпийских. Прости меня господи, но они важнее Всего!

PS: Скоро надо будет учить плавать и Дашульку – жду от жены новой мотивации моих педагогических способностей.

[Виталий]

Самое бесполезное времяпрепровождение на свете - ожидание чуда, которое всенепременно, как манна небесная, рано или поздно просто обязано свалиться прямо в руки. Не спорю, сюжет про "Алые паруса" заслуживает должного уважения, но...но...но... Я все равно склонен полагать, что мечта Ассоль сбылась в меньшей степени из-за веры.
Вера, надежда, желание и мечта это все-таки огоньки. А вот фитиль, как и горючая основа, находится в наших руках. И только от нас самих зависит, как и куда мы осветим себе дорогу. Хотя нет. Без кислорода пламени тоже не бывать. А наш воздух это стечение обстоятельств, Его Величество Случай, рок, судьба... Замкнутый круг получается. С одной стороны, человек предполагает, а бог располагает. С другой, не потопаешь и не полопаешь. Отсюда и закономерная формула успеха: молись, работая, а мечтая, работай! Наличие в этой самоявленной пословице одного слова дважды говорит, что без труда на юг не ходят поезда. Недаром море и пот имеют схожий солоноватый привкус. Проще говоря, как пожнёшь, так и отдохнешь.
Лично меня задолбала эта битва за урожай. Работа обезводила организм настолько, что даже соринка с бревно не способна выдавить из глаз подобие слезинки. Приходишь вечером домой, садишься на диван, включаешь канал про путешествия, смотришь в экран телевизора, словно в око перископа и думаешь: где-то там, "наверху", бурлит настоящая жизнь, так редко доступная для нас "глубоководных". А ведь совсем не зря Марк Твен говорил, что перед смертью человек жалеет только о двух вещах: что мало любил и мало путешествовал. Как же много уже потеряно! Но бывает, приснится ночью бирюзовая бесконечность с мириадой солнечных зайчиков, и ты встаешь утром бодрым и веселым, и идешь на работу с осознанием, что даже самый трудный день приближает тебя к твоей мечте. Море!!! Ты самый большой раствор антистресса в мире, самая лучшая жидкая инструкция по выживанию. Живу встречей с тобой, а встречаясь, оживаю. Вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю...
Юльку с Екатеринбурга мы не видели с 2007 года. Ее папа, бывший боксер, приезжает в Лазаревское уже лет пятнадцать. Пропустил только одно лето, строил дачу. Селится на Мирной. А вот мама с ними не была ни разу. До конца причины я не знаю, возможно, какие-то противопоказания по здоровью. Недавно списались. И выяснилось, что прошлой зимой летали родаки в Таиланд. Значит, проблемы у мамы в чем-то другом. Но подчеркну другое, папа летом снова приезжал в Лазаревское. Говорит, что год становится неполноценным, если не побывает в любимом месте. Сроднился. Не надо искать амурных причин. Наши грехи это наш крест. Не будем утяжелять собственный "икс" гипотетическим подсчетом чужих прегрешений. Отец Юли весьма уравновешенный человек, чтобы приезжать в Лазу из-за леваков или дринк-понга. Я склонен считать, что манит его нечто другое. Помню, как через ночь ходил он в одиночку купаться. А вернувшись, сидел полумолча рядом с нами, иногда кивая нашим одновременно бестолковым и полезным разговорам. Изредка пропускал стаканчик сухого красного, что развязывало его язык на лишнее слово в час. Ну не говорун. Но как то сдружились мы. Зовём эту семью в гости каждый раз. "Южная" дружба она особенная. Люди, которые в обычной жизни друг друга вряд ли бы переносили, на взморье зачастую становятся приятелями на века. Независтливые свидетели наших счастливых минут ныне на вес золота. Сколько раз мы с Рафизом играли на пляже в дурачка. А потом шли окупывать словно утюг нагревшиеся тела. Ничего необычного, но так хочется этого прямо сейчас.
Или упоминавшаяся в прошлых моих записках одна встреча. Как простояли мы, разговорившись, у кинотеатра "Восход", с практически незнакомыми людьми два с лишним часа. Это были наши попутчики по купе в поездке до моря, Аня и её родители. Папу мы увидели и вовсе первый раз. О чем говорили? Обо всем. Да заставь меня просто постоять десять минут, волком завою. А тут на одном дыхании. Теперь жалею, что не обменялись адресами и телефонами. Обязательно бы всю жизнь поздравлял наших собеседников с Новым годом.
Рассказывая свои мироощущения об особом статусе отношений между людьми на юге в форме дружбы, только догадываюсь, каким значимым может быть любовный роман. Познакомились. Вспыхнуло. Закружило смерчем. Всего несколько дней. Разъехались поезда. Будет продолжение или нет, это уже другая история. Но когда люди проживают за пару рассветов и закатов путь от слов приветствия до немоты прощания, это нечто феерично-фантастическое. Как тут не вспомнить Василия из легендарной комедии Любовь и голуби. Атмосфера на море хмельная. Фестиваль весёлого настроения. Эмоциональное цунами. Любовь на зеро! И только в поезде, лёжа на полке, задают люди себе один и тот же вопрос: что это было? Это юг, мальчики и девочки! Ищите сердце по карманам!
Помню, как мы стали невольными свидетелями одного такого амурного потрясения. Одна молодая мама с дочкой предшкольного возраста отдыхала с нами два года подряд. В первый год мы практически не общались, только пара брошенных дежурных фраз. Уж больно апатичной и флегматичной казалась нам сожительница по частному сектору. На второе лето с нашей молчуньей произошла метаморфоза. Каждый вечер, уложив дочульку спать, мама убегала в неизвестном направлении, предварительно поспросив мою законную присматривать в случае чего. Так продолжалось с неделю. Женщина просто цвела и сияла. О причине такого состояния мы догадывались, хотя бы по букетам роз, украшавшим наш общий обеденный стол. Самое удивительное, что мы ни разу не осудили увлёкшуюся замужнюю женщину, хотя по идее обязаны были это сделать хотя бы для укрепления уз собственного брака. Но так не хочется пополнять ряды блюстителей морали . Нравственность в их руках - костер инквизиции. В жизни так всё сложно. А потом причина ночных экскурсий уехала. Может быть, тоже к своей жене и детям. Этого мы не знаем. Но помним, как наша соседка загрустила. Как трудно доживала она последние дни на море. Что-то не было все произошедшее похоже на обыкновенное удовлетворение блудливых инстинктов. Интересно, а будет ли она в жизни счастлива так же еще хоть раз?
Были и две женщины с Архангельска, которые с первого взгляда обозначили причину своего приезда на море. Днём они только спали, лишь изредка выползая на пляж позагорать, и то, скорее всего для алиби. А уж какие у девушек были ночи, история умалчивает. Просто лунная декада с цикадами. Нужно отметить, что девицы были очень даже ничего. Наш неженатый хозяин со смехом рассказывал, что однажды одна из этих постоялец просто ворвалась за ним в душевую кабину. Сказал, что спасла мочалка. Интересно, как? Что-то сразу не переспросили. Кстати, хозяин все-таки женился. Причем, на одной из отдыхающих. Теперь она верховодит койкоместным бизнесом.
Подытоживая свои размышления на темы, связанные с Днем Святого Валентина, подведу к выводу, что сюжеты любви и дружбы на юге могут быть разными, но всегда интересными. Завидую ли я некоторым увиденным и услышанным амурным сценариям? Наверное, да. Только себе завидую еще больше. Хотя и ездил в Тулу со своим самоваром. Поздравляю всех с иноземным праздником и желаю, чтобы у всех в этот день были основания для зависти прежде всего к самому себе.

[Виталий]

Ночь – поцелуй вечерней зари и рассвета. А во время поцелуя зачастую закрываются глаза. И становится темно. И столько всего сокрыто под покровом. И никогда не расскажется…Может быть, только подглядывающий звездопад знает больше, чем ему положено.
Надеюсь, в ваших жизнях хватало и объятий, и поцелуев, и ласк. И никто не будет спорить, что их количество не имеет никакого отношения к качеству. Недавно разговорился с одной пожилой женщиной. Не знаю с чего, но пожаловалась она мне ни на тяжёлую прожитую жизнь, измотанную заботами и работами, а на то, что недолюбила, что так и остался невыплескнутым фонтан нежности, что вулкан страсти так и не засыпал ни одну мало-мальскую Помпею. Вроде бы и муж был любящим и любимым. 40 лет прожили душа в душу. Двоих детей подняли. На всё время хватало: на огород, на переезды, на ремонты, на радости и горе… А вот любилось урывками, на бегу. Между дел. А ведь это самое главное в жизни. Причём, с точки зрения физиологии, всё было нормально, но ведь любовь это не только период между раздеванием и одеванием. И вот теперь, когда не стало её супруга, вспоминается один единственный отпуск в далёком в 1976 году, когда было Всё! И БЕЗМЕРНО!!! И было это в небезызвестных кипарисовидных декорациях. И красивым, и красиво.
Спасибо нашему югу, как за возвращение половых признаков, так и за романтику отношений между сожительствующими субъектами. Первый раз «южный» эффект я ощутил в 1997 году. И практически, с той же мощностью он повторяется и переживается и поныне. Не мне вам объяснять, как это происходит.
Уже в поезде ролевые игры. Обжималки, родом из эпохи полового созревания времён советской морали. Нужно отметить, что моя тёща – человек крайне консервативный во всех отношениях. До сих пор жена удивляется, как она появилась на свет. Поэтому в первой моей поездке на юг, когда тёща исполняла роль «навигатора»(за что я ей искренне благодарен и поныне), мы не могли позволить себе никаких вольностей и публичных знаков внимания. Но наша «подпольная» или «заспинная» любовь только сильней разжигала и без того пылающие чувства. Как трогательно вспоминать сейчас, как свесив руку с верхней полки, я касался пальцами вытянутой вверх Олиной ладошки. И нас реально било током. Да просто сидеть плечом к плечу с любимым человеком в ночном храпящем плацкартном вагоне, ласкаемым скупым светом пролетающих полустанков – высшее счастье на земле. Я шептал какие-то глупости, а жена клала голову на моё плечо – и сердце останавливалось.
Первый наш заплыв в море был подобен первому признанию в симпатиях. Такое впечатление, что за линией прибоя мы увиделись в первый раз. Я скользил дельфином вокруг приятного содержания малинового купальника, совершенно не маскируя содержание своих мыслей. Жизнь ставила нам диагноз «Аморе на море» и лечила нас воздушным «йодом», «бриллиантовой зеленью» на горах, соляными ванными и солнечным лучеукалыванием. Тёща иногда приподнималась с лежака, выглядывая нас как сурикат, ждущий бампер на проезжей части. Куда там! Найти нас было просто невозможно, поскольку за буйком наши головы подобно сиамским близнецам в это время сращивались через губы, превращаясь в одно целое.
Первый черноморский променад. Я первый раз в жизни напяливал на себя белоснежные брюки. И шли мы по тротуарной плитке, словно по подиуму, сияя киловаттами любви. Все наши совместные прогулки в домашних условиях носили до этого, как правило, вынужденный характер: или по делам, или по необходимости, когда походка больше напоминает иноходь. Ну разве что в предбрачный период было всё иначе. А тут как хочу, так и скачу!
Очень полюбились мне бездельнические, но не бездейственные, вечера на лавочке, на Пролетарской. Воздух окуривал нас благовониями от субтропической растительности. Затихающий день бросался напоследок звоном тазиков и рукомойников, стуком калитки и оконных рам, очередью шлёпающих шагов по бетонным ступеням, охами от переборщивших с загаром. Фонарь, усевшись светящимся ананасом на крону пальмы, безуспешно пытался скрыть огромные южные звёзды. Мы с Олей сидели и говорили шёпотом, словно боясь спугнуть свалившееся на нас счастье. Будут впереди ещё и пятизвёздочные отели с хорошей звукоизоляцией, но я бы многое отдал, чтобы пережить атмосферу тех коммунальных вечеров на черноморской завалинке.
Был случай в тот первый сезон на море, когда мы поссорились из-за какой-то мелочи. Таких ссор в нашей жизни было за все прошедшие годы не более десятка. Я был не прав и из-за этого переживал ещё сильнее. Именно тогда, во мне открылись экстрасенсорные способности. На глазах жены, я посмотрел на часы на своей руке, и часовая стрелка закрутилась быстрее секундной. Тогда мы вместе засмеялись над аномальным явлением и улыбнулись друг другу. Теперь-то я знаю, что часы просто сами захотели нас помирить, напомнив про быстротечность времени. Больше такое не повторялось ни с этими, ни с другими хронометрами. И когда позже нам случалось натянуть тетиву наших отношений, я всегда вспоминал тот случай, когда мы узнали, что часы идут гораздо быстрее, чем на самом деле. Цените каждый миг, не тратьте его на недостойное.
Дарите женщинам цветы. Причём замечено, что букет подаренный «просто так» эффектней и эффективней врученного по случаю.
Был предпоследний день перед отъездом. Мы шли по улице Победы до пересечения с Калараш. Там, на перекрёстке, у стены, несколько старушек продавали разнообразные букеты. Но бросилась мне в глаза, а потом и в руки, охапка прекрасных роз. Не посчитайте меня скаредой, но я помню их стоимость для 1997 года – 35 рублей. Жена носила розы по городу весь вечер с бережностью, словно Кащей сундук, в котором утка и всё остальное. В одном кафе для наших «алых друзей» официант принёс вазу. А вечером следующего дня розы поехали с нами в поезде. И все пассажиры вагона, проходя мимо нашего плацкартного отсека, забывали смотреть под ноги – цветы полностью поглощали их внимание. А мы смотрели на букет и вспоминали прекрасное время, делавшее две недели и нас такими же. Спросонок, на вокзале Рязани, мы выскочили из вагона, переносив на выход коробки с абрикосами и грушами, банки с мёдом, сумки и пакеты, ведёрко грецких орехов… И вот, уже тогда, когда сели в «Жигули», и поехали параллельно отправляющемуся поезду, дочка воскликнула: « А розы-то забыли!» Так они и уехали в Архангельск, но я частенько их вспоминаю, словно живых свидетелей нашей цветущей и ныне любви…

[Виталий]

В августе 2011 года судьба подарила мне неожиданную встречу с ещё одним удивительным местечком нашей, пока ещё русской, Родины – приокскими окрестностями Касимова. Поездка была организована экспромтом по имени Обстоятельства. Неприятности на работе возвели ситуацию в степень абсурда, а умные решения только её усугубляли. Жена, почувствовав, что Большому нужно увидеться со мной на расстоянии, предложила свозить меня с ней в деревню её детства, в которой она не была без малого 30 лет. Всё наше путешествие оказалось невероятно коротким и подарило нам в сельской глубинке всего один закат и один рассвет. Много это или мало для обновления личности? Но вернулся я, полный энергии и запала, способный потягаться и с Ильёй-громовержцем. И всё равно не помогло. Меня сняли и перевели на новое место работы. А вот желание побывать ещё раз в тех благословенных краях поселилось в душе и укреплялось весь год. До нынешнего лета. И, едва вернувшись с пляжей Хорватии, мы с Олей сразу определились, где проведём остаток моего отпуска.
8 августа 2012 года. Раннее утро. В багажнике, обложенный нехитрым скарбом, пыхтит во все свои 12 вольт дорожный холодильник. Дочь, сменившая домашнее «лежбище» на «седалище», свесив голову набок, досматривает сны в автомобильном кресле. Подложив ей на плечо подушку, заодно и под свою щёку, рядом посапывает жена. С ними, на галёрочном сидении, и моя бесценная тёща. Со мной, в партере кабины, обладатель сего сокровища – тесть, из-за чего уважаю его не менее укротителя тигров. Последние двое очень попросились в наше небольшое путешествие по местам своей боевой молодости, и отказать им не представлялось возможным. Себе дешевле.
Дорога. Я люблю тебя и ненавижу одинаково. Но когда в моих попутчицах не нужда и необходимость, а желание и любознательность, мы с тобой как родные брат и сестра. В нас течёт одинаковая кровь. Даже сердце бьётся в ритм со счётчиком спидометра. Дух приключения насвистывает в зеркалах свой незатейливый мотив. Пейзажи, как калейдоскопные пазлы, выдумывают новые виды. Поворот как новый ракурс окрестностей. «Тиш-ш-ше…» шипят на скорости шины. А впереди ждёт неизведанное, где даже обыкновенная остановка напоит нас воздухом романтики.
Выбраться из Москвы помогают знания броуновского движения и интерпретация правил дорожного движения. Повторяя маршрутом зигзаг молнии, я добираюсь до егорьевского шоссе, минуя МКАД, последние две буквы которого наглядно объясняют, зачем он построен.
Скорость строго по регламенту. Вышки сотовой связи передают нас друг другу как эстафетную палочку. Вокруг поля, превращающиеся в лесные угодья. Дождутся ли они ещё когда-нибудь ласки хлебороба? Тесть что-то бубнит себе под нос, вспоминая какого-то «горбатого», которого и «перестройка» не исправила.
Перед Спасс-Клепиками заправляемся на ТНК. В этом небольшом городишке когда-то учился Сергей Есенин. Проезжаем Туму, Гусь-Железный с красивым собором. Пронзаем Касимов и вот мы снова в краю амбарных деревень. Как-то зажиточно и колоритно смотрятся населённые пункты благодаря этим кладовым, выложенным в большей своей части из красного кирпича. Если я когда-нибудь и решусь приобрести здесь жилище-убежище от грехов суетных, то обязательно с амбаром, покрытым кровельным железом.
Наше гостеприимное село в чистом поле. Разве что глубокий овраг и сосновый лесок на пригорке придают ему хоть какой-то ландшафтный шарм. В этот раз дорога в 360 км( в прошлый раз путь составил 390 км) занимает ровнёхонько пять часов. Ещё минутка и мы у дома с голубыми ставнями, возле которого, в окружении коллег по семечкам, нас ожидает его хозяйка, баба Нюра. Смотрю на женсовет и улыбаюсь. У каждой из бабуль, возле ног на лавочке, вместо кота, дремлет сотовый телефон. Что поделать? Этот бес прогресса, обесценивший слово, у всех и каждого. Он без стеснения облюбовал альковы, залез в штаны и пытается бессовестно проникнуть с нами в сауны и бани. Впору от «сотового» эфира вдыхать эфир нашатырный. Потому и считаю, что лучший санаторий – «мобильный» мораторий. А вот бабушкам может он как никогда кстати. Любой звонок как теракт против одиночества.
С дороги заваливаюсь спать. Спится как в детстве. И сны такие же: добрые и наивные.
С обеда идём в гости к дальней родне, живущей на другом конце села. Обмениваемся любезностями. Купаемся в ушате хлебосольства. А из всего двухчасового разговора почему-то запомнилась одна ментальная фраза. У хозяйки прошедшей весной женился сын. И вот описывая свадьбу и перелистывая фотографии со знаменательного события, родственница, горделиво осмотрев присутствующих, заявила: « На свадьбе сына было 15 машин. И все…иномарки!!!» Как же значимо это прозвучало. Менталитет провинции? Мы с Олей переглянулись, вспомнив нашу свадьбу. Осенняя дождливая суббота. Чёрный зонт над нами. Мой друг Лёшка, заставивший немного поработать на архив пластмассовую фото-мыльницу. В поселковом загсе кроме нас только секретарь Поссовета.(дай бог, Марь Иванне долгих лет жизни). А в понедельник на работу. Так же сошлись и мои родители, прожившие вместе 42 года душа в душу, до смерти мамы. Теперь уговариваем и нашу старшенькую избавить нас от перипетий и перепития сватовской случки(сходки). Роспись, лимузин, фотосессия по городу, кафе с друзьями, а дальше чемодан, вокзал, отель…
А ночью случилось ещё одно местное шоу, олицетворяющее нынешнюю деревню. Два мужика решили пойти на дело. Приняли по 200 грамм для храбрости, потом ещё столько же, чтобы её успокоить. Сели в «газель» и поехали воровать что-то с полей в соседнем колхозе. Набросали мешки в кузов, сели и…забыли обратную дорогу. Поехали, заблудились, снесли забор и врезались в сарай в чужом селе. Убежали, пока хозяева вызывали милицию. Сориентировались. Вернулись пешком домой, приняли на грудь, завели «шестерку», поехали выручать награбленное. А у «шахи» не работает ни один световой прибор. Сосед Коля наутро рассказывал мне, что, около двух часов ночи, стоял и курил около калитки, в стороне от просёлочной дороги на расстоянии двадцати метров, когда понял, что на него несётся рычащий легковой автомобиль безо всяких опознавательных знаков. От страха Николай затянулся сигаретой во всю грудь, вспыхнув похлеще бенгальского огня. Горе-водители заметили огонёк и остановили бампер «жигулей», едва не поцеловав им колени любителя никотина. И кто теперь скажет, что курение вредит здоровью? Дальше больше. Мужики всё-таки вырвались на оперативный простор, казалось бы, на радость оперативникам. Но не тут-то было. До газели они не доехали, сломались. Бросили машину в чистом поле, и пошли домой за трактором. Тут их и повязали доблестные работники полиции. Но поскольку все друг друга знают, мужики написали заяву, что газель и шестёрку у них угнали. А полицейский «козлик» почему-то булькал, отъезжая от штаб-квартиры наших агромафиози. Весь следующий день мужики чинили забор в соседнем селе, вернувшись оттуда снова навеселе. Не удивлюсь, что они пили вместе с пострадавшими. Умом Россию не понять…
А вот наш отдых не носил криминогенный характер. Хотелось тишины и покоя, навсегда эмигрировавших из крупных городов.
На второй день Оля предложила съездить на рыбалку, на Оку. Пятнадцать минут дороги с выбоинами и мы в Сосновке. Закидываю удочку и первая удача – небольшая краснопёрка. Клевало в тот раз отменно. Ока буквально кипела. То там, то тут, всплески и круги. Жировали окунь и щука, глушили рыбу судак и жерех. Солнце упадёт в садок заката, когда в нашем пакете наберётся под два килограмма разночешуйчатых речных обитателей. Дашка визжит от восторга. За те три дня, что мы были в этих краях, дочульке посчастливится потрогать чуб коровки, побегать за жеребёнком, покормить цыплят и послушать петушка, а ещё увидеть настоящую свинью, а не подобия, коих вокруг нас предостаточно в человеческом обличии. Возвращаемся как герои. Саркастический вопрос тёщи: « А где рыба?» обрывается при виде полукилограммового подлещика. Тщеславие зятя торжествует.
А на следующий день обед в саду под яблонями. Рядом, заросшая крапивой, баня с провалившейся крышей. Прямо от ног уходят вдаль картофельные борозды. На столе в тарелках и мисках дымится уха. Есть на свежем воздухе одно удовольствие. Такова природа моей жены; где бы мы не были, она всегда тащит всех обедать под открытое небо. Многие сначала сопротивляются, но отведав уличного чая, подтверждают, что на воле он вкусней.
А ещё я выспался. В амбаре. На большой кровати. На стене висели веники из зверобоя и ромашки. В углу высилась пирамида из старинных чемоданов. Самотканые дорожки упирались в огромный сундук. На притолочных крючках, словно привидения, висели пальто и шубы. На улице стояла жара, а я нежился в прохладе каменного хранилища. Мне кажется, мы даже с ним подружились. И теперь я буду мечтать ещё год, чтобы вновь проснуться и быть проснувшимся, как в том амбаре касимовской деревни.

[Виталий]

Поэзией здесь "не пахнет". И всё же. Немного хулиганского. Ну вот такое было настроение...

Подарки бывают разными:
Трусы, сувениры праздные,
Сладость – мишень для мух,
Но лучший – билет на Юг!

Отдых бывает разным,
На грядке и скалолазным.
Или культурный досуг,
Но местом пусть будет Юг.

Дороги бывают разными
Лёгкими или опасными.
Пусть летом замкнётся круг,
Ведь лучший маршрут на юг.

Станции тоже разные,
Чистые или грязные.
Названия лижут слух,
если ведут на Юг.

Курорты бывают разными
Чистыми или грязными.
Не ставьте на грудь утюг,
Лучший на свете – Юг!

Попутчики тоже разные
Хмурые и прекрасные.
Стайка студенток-подруг,
Везут жар сердец на Юг!

Погода бывает разной
Солнечной и безобразной.
Но среди зим и вьюг
Согреет нам сердце Юг!

[Виталий]

Ну что, вспомним жаркое лето 2010 года? Именно тогда первый раз в жизни я не захотел на море… Я захотел, чтобы море приехало ко мне! Задолбал этот «сушняк» после хронического недопоя! Воронеж 36, Рязань 34, Москва 34, Ярославль 32, Нижний Новгород 34. Прогнозы гидрометеоцентра как сводки с поля боя. Заливной луг на Оке первый раз в жизни потерял свой натуральный цвет, став блондином, как будто спелое поле овса. Ориентацию теряют все. Катаклизмы- всё равно что клизмы со скипидаром – не нужны и даром! Африканцы, братья мои! Нам бы сейчас на Килиманджаро, да остудиться вашим жаром. Начал вести дневник:
В понедельник перестал выделяться желудочный сок, а туалетная бумага в сортирах стали бить рекорды долгожительства.
Во вторник: боюсь открыть глаза и испариться через них.
В среду в мозгах наступает ледниковый период; они думают только о вечной мерзлоте.
В четверг исчез сексуальный инстинкт… и только маньяки нападали на замочные скважины в морозильных камерах
В пятницу жара такая, что лучше б я испарился во вторник.
В субботу задумываюсь о применении в парфюмерии запаха горящих торфяников.
В воскресенье: Какая сволочь построила Москву так далеко от моря!
Ах, море! Ну чем ты на земле лучше всего остального? Ответ один: просто с тобой всё остальное гораздо лучше!
2003 год – последний год на Пролетарке.
Как-то все сложилось. Солнце не пожалело ультрафиолета и тепла для солнечных ударов. Море – штиля и «ерша» для носоглоток. Пляж – забав и развлекаловок. Утомленные купанием и загоранием спешим по другую сторону «железки». Сегодня у нас «амёбный» распорядок дня. Говоря иначе, после обеда планируются обильные сновидения для последующего бодрствования в период сна.
Обегаем все проверенные временем торговые точки и даже торговые «тире». Ударяем рублём по прилавкам и кассам! Дочка просит лимонное жиле в стаканчике. Удовлетворяем скромные запросы подрастающего поколения. Сами берём от «Калории» масло, майонез и молоко, пару бутылок минеральной воды «Майкопская», с золотым песком внутри. Выбираем охотничьи колбаски. Оля просит отрезать огромный сдобный рулет. С прицелом на завтрашний завтрак улетают в пакет 6 глазурированных сырков с ванилином. Добавляем вермишель и куриные крылышки. Рядом с магазином фруктово-овощной лоток. Выбираю громадную золотую гроздь киш-миша, боковым зрением осматривая полосатые монстры-арбузы. Нет, ягодка, до скорой встречи! И так руки от веса вытянулись до земли, что можно свободно чесать пятки.
Поднимаемся в гору. Считаю про себя ступеньки. Про себя – потому что ненаглядная обещала испепелить меня взглядом, если я произнесу хотя бы одну цифру вслух. Почему-то этот счёт раздражает её круче практики средневековой инквизиции. На середине горы стоим, в тени огромной туи, набираемся сил перед решающим рывком. Вот говорят, что нельзя укусить локоток. Я тоже думал, что языком, не сгибаясь и не подтягивая ноги, нельзя коснуться своих коленей. Глупец! Последний подъём в полуденное пекло с Мирной на Пролетарку доказал, что невозможное возможно. Бытовые гурманы сидят теперь в отелях первой береговой линии и посмеиваются над нашим альпинизмом. Наверное, красота действительно требует жертв, поскольку забравшись на высоту двух башенных кранов, мы становимся счастливыми обладателями ТАКОГО вида, что не променяешь ни на одну сплит-систему( актуальненько, не правда ли?) в мире. Представьте себе много-много голубого неба, столько же синего Чёрного моря, слева и справа изумрудные горы, похожие на многогорбого верблюда, припавшего к арыку. Цикады играют свою солнечную симфонию. Вокруг тебя сад с инжиром, хурмой и персиками. Душа твоя от созерцания этой неземной красоты, надувается пузырём, как белоснежный парус далёкой яхты. А сколько раз это вспомнится зимой!
Мы на месте. Отдышались. Запихиваем всё в холодильник – самим места не остаётся. Оля начинает соображать обед. А мы с дочкой разбегаемся. Как там у великого:
«Блажен, кто посетил сей мир,
В его… кабины душевые!»
Мелкое пластмассовое ситечко делает водяные струйки подобными паутинным ниточкам. Затылок ( О счастливчик!) первым встречает вожделенную прохладу. Внезапный стук в дверь напоминает, что я не один на белом свете. Происходит ротация душелюбцев. Жена занимает моё место на резиновом коврике в кабине из голубого кафеля, а я, будто только что с рождественского морозца, свежий и полный сил, нанимаюсь надзирателем кастрюли с кипящей куриной лапшичкой. Достаю из холодильника розовые помидоры, терзая их на приличные дольки. Через пять минут за столом, покрытым клеёнкой с изображениями груш и яблок, собирается вся наша дружная ячейка общества. Едим – не спешим. Разговор как приправа. Делимся впечатлениями. Помидоры в тему как апельсины на Новый год. Охотничьи колбаски с охоткой. Завершаем сие действие чаем с пушистым пухлым рулетом, не переживая за калории. На юге никаких табу. Смерть диетологам!
Поднимаемся в нашу комнату по железной лестнице. Три койкоместа немедленно приступают к работе. Ещё немного шуршу любимой газетой под неодобрительным взглядом благоверной и в аут. До вечера. А вечер, как известно, полдника мудренее. Хотя, последнее, чем хочется заниматься на юге, так это думать. Умом, короче, море не понять…

[Виталий]

Это стихотворение написала моя старшенькая Танюшка, когда ей было 11 лет. Как летит время - через полгода ей 20.

Наше море я не забуду никогда!
Наши пальмы буду помнить я всегда,
Наш песок на пляже, он родным мне стал,
Эту зелень – средь огромных скал
Эти горы, камни и траву –
Никогда забыть я не смогу!

Я сюда монетку брошу на прощанье,
Но прощаться рано мне пока
Озари меня своим сияньем,
Освежи дыханьем ветерка

Поезд, пронесётся тёмным смерчем
Отпуск, пролетит как облака,
Здесь могла бы жить я вечно,
А покинуть не смогла бы никогда!

[Виталий]

О том, как попав в рай, последнее, о чём думаешь, так это о цене, которую за это заплатил.

Где же он, мой «бархатный сезон» после «наждачного» лета? Как же хочется просто подойти к кромке прибоя, просто опустить руки в слюнявую солёную пенку волны и просто сказать морю как старому доброму товарищу: «Привет, дружище! Как ты тут без меня?» А оно, что-то бормоча мне в ноги, в ответ лизнёт мои пальцы своим леденцовым ментоловым языком с охлаждающим эффектом, словно щенок, призывая почесать его голубое брюшко. А потом, перебивая собственную речь, начнёт рассказывать о своих флиртах, то со строителем с Сыктывкара, то с парикмахером из Ногинска, то с бухгалтером из Ржева. А я просто буду сидеть рядом и думать: И почему у моря вкус слёз? Может быть потому, что плачем при встрече и расставании с ним? Не знаю, как насчёт первичности материи, но душа у моря есть обязательно. И состоит она из наших с вами переживаний и потрясений. А потому, что Оно не может ни волновать, ни завораживать, ни восхищать…
Один мой предпенсионный знакомый, в первый раз оказавшийся на море в прошлом году, в ответ на мой травиальный вопрос «Ну как?» воскликнул: « Какой же я, всё-таки, дурак! Сколько в жизни потерял». Знаете, а вот вашему покорному слуге повезло и не повезло одновременно. Море я увидел тоже достаточно поздно. Не было у меня пионерского детства. Всё лето я, как и все мои односельчане-одноклассники проводил в поле на прополке, позже штурвальным на комбайне или на зернотоке, параллельно помогая родителям во всех их тяготах на личном подворье. А ещё ведь надо было по садам лазать, в казаки-разбойники играть вживую, а не на игровых приставках. Так что, косить, пилить, рубить, доить, строгать, рулить, чинить жизнь научила сполна. Воистину, необходимость – лучший учитель. Смотрю на детей-москвичей и диву даюсь. Редкий парень сможет забить гвоздь в доску, а если и забьёт, то обязательно шляпкой внутрь.
Но мне очень здорово повезло в том, что местом моего первого свидания с морем стало Лазаревское. Потому что Оно – этакий природный и ландшафтный компромисс между субтропической Абхазией и затуапсинским «северным» побережьем. Кроме того, это ещё и социальный компромисс. Здесь одинаково комфортно как после шумного мегаполиса, в смысле сервисухи и бытовухи, так и после сельской глубинки, поскольку Лаза не оглушит вас так как Сочи.
Туапсе. 2006 год. Последняя остановка перед встречей с Чёрным морем. Позади полторы тысячи беспыльных километров железной дороги. Утро. Солнце щедро озаряет склоны гор справа. Из вагона я буквально выбрасываю своё тело на перрон земли обетованной. Расцелована привокзальная плитка. Одарены «рублёвым» взглядом знакомые виды. Возвращаемся ещё на полчаса в поезд. Едем. Остался самый любимый поворот в маршруте большинства мужчин – НАЛЕВО(случайное совпадение и автор оставляет за собой право скрыть личное отношение к данному напрвлению)! Выбрасываю мусор, сдаю бельё, вытаскиваю чемоданы и прилипаю лбом, словно муха на скотч, к боковому окну. А там, Оно, нагое и наглое в своём бесстыдстве. Жирные бакланы парят над прибрежной полосой. С гор к галечному пляжу, обвешанные кругами, матрацами и полотенцами торопятся ловцы загара и ныряльщики за счастьем. Волны, отоспавшись за ночь, весело и лениво бьются в бетонные ежи и каменистые утёсы. Слева от поезда, покрытые рабицей, горные склоны. Густо заросшие зелёные ущелья скрывают местные поселения. Обезвоженные хорошей погодой для отдыхающих, еле сочатся под валунами речки и речушки минерального разлива. Переезжаем Аше. Где-то в ней растворилась вода виденных мной водопадов Шапсуг и Пседых.
Солнечного света столько, что кажется, будто на небе два солнца. Или это ещё и люди светятся изнутри? Золотоовальное повсюду: в воде, в камушках, в коктейлях, в пиве, в глазах и на коже. Смотрю в окно, и рябит в глазах. Потому что Юг – это огромный калейдоскоп. И даже пара лишних угольков не сделает его темнее. А счастливый молоточек всё стучит и стучит по моим вискам: Я на юге! Я на юге! Я на юге!
На юге Африки располагается Мыс Доброй Надежды. А нас от Лазаревского отделяет Мыс Створок Рая. Или Мыс Потерь Разочарований. Интересно, а на самом деле, есть ли у него, прячущего Туапсе на миллионах фотках, какое-нибудь название? Огибает и его, и вот уже ничто не мешает нам увидеть прибрежное плато, где словно антилопы Гну, ходят отдыхающие, только не на водопой, а на пивопой и шашлыкожрач. Последние километровые столбы как иголки под ноготь. Ну, быстрей же! Словно лев в клетке мечусь по вагону, пытаясь увидеть всё одновременно. Кафе «Минутка», пляж и парашюты в небе, кораблики в море, улицы и переулочки, Яшкину гору и самый высокий дом в Лазе, что недалеко от церкви, «Бирюзу», Ту самую плитку на тротуаре, те самые кипарисы, то самое-самое-самое…
Поезд начинает тормозить. Тамбур забит под завязку чемоданами и их обладателями-будущими жертвами жилищного развода, а значит моими потенциальными оппонентами по сайту со своими отзывами, напоминающими безутешный плач Ярославны или рёв кота, который прилёг и прищемил собственное достоинство, но которому лень подниматься.
Наконец, двери распахнуты, поручни отполированы, и мы выплёвываем себя сами на платформу перед малюськой-вокзалом. Все суетятся, торопятся, а мы втроём встаём вокруг чемоданов, и я останавливаю время на пару секунд. Больше не удавалось, но и этого достаточно, чтобы вдохнуть живительный настой черноморского воздуха, чтобы столкнуться взглядами-молниями с любимой женщиной, которая целых две недели не будет мечтать о норковой шубе и кофемашине. Этого вполне достаточно, чтобы стать самодостаточным! Я громко шепчу: «УРА»! Мы двигаемся сквозь регбийные ряды жилищных зазывал, улыбаясь в ответ, словно китайские болванчики.
Шаги легки как никогда. Наверное, так по небу ходят боги. Что ж, на две недели им придётся потесниться. Или спуститься с небес на землю. И всё равно им не познать блаженство людского удовольствия. Да потому, что они не смогут выпить у моря холодного пива с раками, отражающими закат. Да потому что, им не понять, как сладок поцелуй, слегка солоноватых от вечернего прибоя, любимых губ. Потому что, даже ради рая я не готов от всего этого отказаться. Пусть жизнь никогда и не ставит перед нами подобные выборы!

[Виталий]

Дембельский аккорд сезона 2011-2012 или всё только начинается.

Первое сентября. Школа. Урок литературы. Учительница Мария Ивановна предлагает классу написать минисочинение на тему « Как я провёл лето». Через полчаса дети по очереди зачитывают своё творчество вслух. Аня описывает свой отдых на море. Петя рассказывает про поездку за границу. Света сочинила про туристический поход в Карелии. Доходит очередь до Васи. Он встаёт и зачитывает:«1 июня – пас коров. 2 июня – пас коров. 3 июня – пас коров. 4 июня – пас коров. 5 июня – пас коров…» И так по 31 августа.
Мария Ивановна обращается к Васе: «Поскольку отдых у тебя получился монотонным и однообразным, лучше расскажи нам, не как ты провёл лето, а как бы ты хотел его провести!»
Вася, не раздумывая, в ответ: «Первого июня убил бы всех коров, а тридцать первого августа всех… учителей».
Друзья, очень надеюсь, что никто из вас не проведёт лето так же весело, как Вася.
А первый сезон Нераставы на этом сайте подошёл к своему логическому завершению. Делаю перерыв на лето. Каникулы. Но ещё столько осталось невысказанным. И так хочется вдохновиться новыми впечатлениями. Надеюсь, следующей зимой ещё не раз помогу Вам отвлечься от снежных бурь за окном. А пока ещё раз «на посошок»! Как говорит мой тесть, до отъезда на море почему-то или дохрена, или один день. Интересное утверждение?
Вы слыхали, как поют дрозды? Да что дрозды! Никакая соловьиная трель не заменит мне стука колёс поезда, пронзающего европейскую часть России с севера на юг. Плацкартный вагон покачивается, словно живот бегущего кота, проглотившего перед этим 54 «мышки». Я, последним могиканином в смысле бодрствования, стерегу атмосферу путешествия и дух дорожного приключения. Станционные фонари, точно таможенники, без стыда и совести заглядывают в каждое окошко, иногда и в душу. Встречный товарняк-порожняк в соседнем отсеке разбудил девчушку, но заботливая мама быстро успокоила дочурку.
А мне не спится. Сегодня необычный день в моей заурядной жизни. Я еду к Чёрному морю! В 23 часа 35 минут, наш 202 отправился с Казанского вокзала. Каждый из почти тысячи пассажиров отправился в путь с ожиданиями чудес, не уступающим магии Девида Коперфильда и трюкам Игоря Кио. И самое удивительное заключается в том, что Юг не разочарует их. И каждому воздастся по серьге. Каждый получит то, что ищет. Казановы и блудницы – грех, больные и измученные – силы, созидатели и ваятели – вдохновение, брюзги и ханжи – бытовой негатив, а все вместе много-много солнца и солёных брызг над летящей волной.
Позади первые 200 км. В Рязани стоим долго, словно собирая силы для рейда по партизанским тропам. Вдвоём с Олей выходим на родной перрон и дышим родимым воздухом. Привокзальные палатки готовы плюнуться в ответ на наши пожертвования и пивом, и семечками, и мороженым, и прессой… Но нам не приходится применять силу воли, чтобы сдержать свой потребительский аппетит. В соседнем вагоне, видимо, Завтра наступило гораздо раньше, что и подтверждает стайка студентов, осветившая огоньками сигарет платформу не хуже рассвета или салюта на День Победы. Отдельные члены этой туристической шайки решают про запас набрать местного жигулёвского. Переглядываемся с Олей – тёплое пиво годится разве только для полоскания больного горла. Судя по их крикам, оно непременно пригодится для голосовых связок.
Ночь Рязани далеко не ночь Лазаревского. Прохлада средней полосы пощипывает колени и локотки. Пытаясь обогреть свою ненаглядную(даже в темноте), обнимаю так, что на улице остаётся только её симпатичный носик. Проводница соседнего вагона безуспешно начинает загружать свою турбанду, больше похожую на поленницу дров. Поднимаемся и мы. Ещё немного сидим, подпирая затылками пластик на перегородке. За окном, выражаясь азбукой Морзе, точки света становятся всё реже, а тире темноты всё длиннее. Самое время набраться сил, ведь новый день уже не за горой, а значит и свежие впечатления. Забираюсь на пент-купе, то бишь, на верхнюю полку. Думается легко и свободно.
Не раз читал на форуме мнения-сравнения поездок на 102 и 104 поездах. Диву даюсь, насколько для некоторых это может быть принципиальным. Особенно, если вымерять минуты. Друзья мои, разве возможно «потерять» часик-другой в поездке с любимыми тебе людьми? Дома всё равно бы провалялся на диване или проторчал в инете. Нет, сказка о потерянном времени не про нас. А когда сравнишь собственную двухтысячную дорогу с железнодорожным круизом откуда-нибудь из Перми или Урала… Вот уж где час погоды не делает, но каждая лишняя минута как иголка под ногти. Сотоварищи-сосайтники, не пишите о поездах так, будто их обязаны подавать прямо к подъезду. По лепесткам роз ходить конечно приятно, но не забывайте и про тех, кто их разбрасывает. Стерильность и порядок убивают иногда не только микробы, но и дух романтики.
Просыпаюсь от падения с верхней полки… собственной руки. В вагоне вовсю кипит жизнь. Оля командует: «Умываться и завтракать!» Безропотно подчиняюсь. Тело в состоянии взлетающего ангела. Утро как полная противоположность началу первого рабочего дня после новогодних праздников. Иду по плацкартному коридору походкой Чарли Чаплина. Ожидая встречи с металлическим родственником своего квартирного фаянсового собрата, рассматриваю на двери проводников расписание остановок. И не важно, что на нашем столике лежит точно такое же, вытащенное из интернета. Но оригинал есть оригинал.
Позавтракали. Иду за кипятком. Какой только чай не пил в своей жизни. И из семейной реликвии – самовара ХIХ века. И тёщин травяной. И из снега. И заваренный по всем китайским канонам. Но вкус чая, выпитого под стук колёс, где-то за Воронежем, особенный. И не важно, «Ахмат» это или «Липтон», «Твайнинг» или «Хейлис». Запах дороги делает его особенным.
Холмы, деревушки, перелески, поля, речушки, снова холмы… Какое цифровое разрешение сможет заменить живое? И никакие очки формата 3Д не помогут нам увидеть Красоту. Оставьте шоры дома, господа. Станьте на две недели детьми, когда важнее не как вы выглядите, а как вы смотрите. А разве можно смотреть на Прекрасное завистливым или ненавидящим взглядом?
Доброго Вам пути, форумчане, и такого же отдыха! Заряжайте «батарейки» до максимума. Тех же, кто будет на море этим летом, попрошу об одном: Поцелуйте, пожалуйста, пяточку центрального причала и за меня.

[Виталий]

В конце июня исполнилось ровно полгода нашим, между мной и настоящим сайтом, официально зарегистрированным отношениям в Дворце Форумосочетания. Всё случилось по обоюдному согласию, но как-то спонтанно, без прелюдий и периода ухаживания. Однажды, пересмотрев свои южные фотоальбомы как аперитив в качестве возбуждения аппетита жизнелюбия, на десерт я принялся за сайты про Лазаревское. Сначала просто шарил по картинкам и разделам. Потом стал почитывать. Первый урок: содержимое и содержание – далеко не одно и то же. Затем дошёл до живых откликов по мотивам прошедшего отпуска. С удивлением обнаружил несколько отзывов не только полезных с практической точки зрения, но и с «начинкой» лирического содержания. Стоп! А почему бы и мне не попробовать рассказать собственные ощущения? Как я, усатый сорокалетний мужик с седеющими висками, люблю Лазаревское! А может меня спровоцировали неаргументированные наветы? Почитал опусы некоторых псевдокурортников, написанные чернилами из помойного ведра. До коликов. То ли диву даваться, то ли дубу не дать. «Резануло» то, как люди не умеющие дышать полной грудью, обвиняли в нехватке кислорода ни в чём не повинный воздух. И тут меня понесло похлеще Остапа… А если Некто в душе ассенизатор, способен ли он воспользоваться своим обонянием, даже если у него собачий нюх? Разве пара глаз дана человеку для ловли блох, а не созерцания прекрасного? Тот, кто сморкается в розарий, разве сам не оброс невидимыми шипами? Способен ли такой индивид уловить в букете вина слегка подсоленный аромат вечернего бриза с моря? Читая некоторые откровения по неудавшемуся отдыху, я обнаруживал алогичность суждений, когда даже то, ради чего ехал курортник, становилось предметом недовольства. Это только нормальный человек не будет винить солнце в лишнем загаре, а ненормальный? Собственно говоря, такова незатейливая история появления моего первого отзыва. Вам, собратья по любви к Лазаревскому, я и посвящаю всё написанное выше, и то, чему суждено родиться.
…Темнеет скоропалительно. Море на глазах превращается в большую чернильницу. Смотрим на небо. Оно, усыпанное светящимися крабиками, совсем не похоже на моё деревенское звёздное небо. Тогда в пору сенокоса, мы с отцом залезали на копёшку, и там же ночевали. Батя, намучавшись за трудодень, засыпал мгновенно, а я, завернувшись в телогрейку, ещё долго смотрел на звездопад и светлячки спутников. И верил, что от копны до них было значительно ближе. А может так оно и есть? А вот на юге звёзды другие. Здесь до них точно можно дотронуться руками и без табуретки. Ну, разве что слегка приподняться на цыпочках.
Мы сидим с Олей плечом к плечу. Пора эйфории влюблённости осталась в недалёком прошлом. Нынешние чувства совершенно иные. Они не хуже, и не лучше. Они другие. Они не искры фейерверка, в них уже больше тепла очага, чем пламени.
А мы всё сидим. После жаркого дня прохлада как награда. Беседа журчит как прибойная волна. Всё, что дома казалось неразрешимым, здесь представляется простым и понятным. Порой, как меха гармони, я раздуваю свои лёгкие, пытаясь вобрать в себя всю живительную смесь морского кислородного коктейля. Под ступнями ног шуршит разползающаяся галька. Я беру одну в руку и протягиваю зажатые кулаки к жене: «Угадай!» Оля бьёт по ближайшей руке и … угадывает! «А что мне будет?» - радуется своим экстрасенсорным способностям благоверная. Я прячу улыбку в усах, скрывая от ненаглядной, что она стала участницей самого беспроигрышного лохотрона в мире. Камни то были в обеих руках! Ловкость рук и никакого мошенничества. «Приз, говоришь?» - а сам целую её слегка солоноватые губы.
Мимо, в сторону Туапсе, проплывает небольшая яхточка, с ночником-фонариком на мачте. Сзади в кафе, начинается разбронирование столиков, которые этому процессу и не думают сопротивляться. Обращает на себя внимание компания из десятка человечков. По видимости, отмечают день рождения Главы семейства. Задумываюсь. Наверное, это здорово, когда есть дополнительный повод для праздника, хотя на юге наши мирские праздники излишни.
Нехотя поднимаемся. Море засыпает окончательно, лишь изредка «всхрапывая» залётной волной. На железнодорожном переходе сталкиваемся с новоявленными курортниками мал мала меньше. Отец покрикивает на возбуждённых детишек, чтобы не бежали впереди паровоза. Да куда там! Старшенькие несутся к невидимому морю так, что обувь касается земли через шаг. Посуху аки по небу. Переглядываемся с женой. Мы их так понимаем! Ждать до утра встречи с морем, действительно, невыносимо. Если не искупаться, так хотя бы ладошки помочить. Для первого раза, особенно после долгой разлуки, и этого предостаточно. И ещё шепнуть синегривому пару сокровенных словечек. А потом гораздо легче засыпать, зная, что оно никуда не убежит…

[Виталий]

«Банзай» по-русски или «ура» на новый лад.

Кто из нас не испытывал волнение в ожидании своего поезда, особенно если он проходящий? Отпущенные две-три минуты на посадку-высадку вполне может и достаточный срок для физической ротации «вагон-перрон-вагон», но поди объясни это сердцу, которое в такие мгновения стучит далеко не с частотой 60 ударов в минуту.
Вспоминаю историю своего друга Романа (у которого мама родом из-под Тамани, где он и проводил каждое лето), который прыгал с края платформы в последний вагон уходящего пассажирского с двумя стеклянными бутылками пива. Провожающие делали ставки «догонит – не догонит». Проводница кричала: «Бросай пиво, иначе разобьёшься». Надо же было хвататься за поручни, а руки заняты. Только какой русский человек бросит «Жигулёвское»? Не дождётесь! А в роли амортизатора и пришлось выступить молоденькой вагоновожатой, благо её формы позволяли погасить инерцию не одного грехопадения.
Было и у меня, когда между мной и моим плацкартным вклинивался грузовой порожняк с бочками под нефтепродукты. Мои вот-вот должны были уехать в сторону юга, а я, будто символ 2011 года кролик, скакал теннисным мячом по платформе в Россоши с мороженым в руках, считая цистерны и капли холодного пота, падающие с моего лба. Повезло. Проводник Александр с пышными усами, родом из Абхазии, дождался таки меня со своим ручным семафором. А уж лазать под стоящими поездами приходилось частенько. Лёгкий адреналин только придавал путешествию экстримный колорит.
14 сентября. Полувечер. В этот раз, и в первый, процедуру железнодорожного абордажа наивно доверяю супруге. Ждём сто второй. Перед ним приходит какой-то поезд. Жена отмечает место остановки четырнадцатого вагона. Подходят попутчики, три молодых разнополых пары слегка за двадцать. Всё время целуются. Потом лижутся. Затем сосутся. В перерыве спрашивают у нас: Где останавливается пятнадцатый? Слава богу, не с нами, - отмечаю про себя. Оля отвечает нейтрально: Мы ждём здесь соседний.
Время поджимает. Мы уже на цырлах. Смотрю в даль, украшенную горой с улицей Хвойной. Уходящие рельсы создают геометрический пейзаж. По бокам, словно стражники, застыли в почётном карауле кипарисы да туи. Отсчёт пошёл уже на секунды. И вот появляется! Вверху фара, внизу звезда. Мимо проносится уже половина состава, когда машинист вспоминает, что у него есть собственный стоп-кран. Скрежет тормозов передаётся моим зубам. Мать честная!!! А до нашего вагона бежать ещё пять. Не желая слушать мои комментарии относительно собственной ошибки в расчётах, Оля хватает Дашку и стартует на зависть Шумахеру. Я, с двумя чемоданами, с зонтом на шее, который всё время норовит влезть между ног, подхватываю ещё и брошенную женой коляску-трость, и несусь следом. Ветер, поднявшийся от нашего спринта, феном высушивает попадающиеся на пути лужи. На забег уходит минута. У трапа очередь. Что ж, такова судьба нашего народа. Всё время что-нибудь штурмовать или брать приступом. Хорошо, что не проверяют билеты. Проводница всем верит на слово. Вот так бы в казино!
Закидываю чемоданы в проход. Возвращаюсь за коляской. Мои проходят в наше первое купе от проводника. Чуть далее стоят мужчина и женщина, по возрасту которым на двоих около ста лет. И вот слабая половина коридорных зевак неожиданно, голосом мощностью в пять мегафонов, провозглашает(цитирую дословно, жаль, что нельзя передать интонацию): « Что это такое? Я буду жаловаться начальнику поезда! Она(Даша) испортит нам всю дорогу! Во попали!» Догадываюсь, что это наши попутчики по купе и парирую незамедлительно: « Нам оставить ребёнка на вокзале?» В ответ нечленораздельный шум ниагарского водопада. Улавливаю смысл: «Если она будет мешать нам плачем, я потребую вас высадить»!
Ребята, честное слово, в жизни ударил женщину только раз, когда пьяная соседка по подъезду приставила нож к груди моей матери. А здесь оказался на грани второго. С алмазом в голосе заявляю её попутчику: «Кляпом собственным воспользуетесь или благотворительная помощь понадобится? Могу проспонсировать». Но вся моя бравурность с нотками нескрываемого испорченного настроения.
Когда-то весной, на одном из форумов, я рылся в инете в поисках полезной информации о нюансах поездок на юг с годовасиками. Так вот, почему то запомнился отзыв одной женщины с дельными советами. Особенно заключение. Попробую воспроизвести близко к тексту: «…Ехала с двумя мужчинами и женщиной. Нормально все воспринимали. Причем, мужчины более лояльнее относились, чем женщина. Почему? Понять очень сложно. Один молодой человек мне помогал всю дорогу. И поиграет с ней, если мне в туалет выйти, и на ручках подержит. И песни пел, и стихи читал. В то время как женщина злилась и психовала. Чувствовалось, что ребёнок её раздражал…» Всё повторилось один в один и в моём случае. Думаю, что природа этого феномена имеет своё зоологическое объяснение.
Поезд трогается и начинается «дорога выживания». Чудеса начинаются, как только детоненавистная Мегера заходит в нашу купейную каюту. Нашу спокойную Дашку как подменяют. Она хнычет и хнычет беспрестанно. А эту заразу как разжигает. Играю с Дашей, стараясь развлечь, а Эта с верхней полки вздыхает так, как будто юбилейный раз потеряла собственную девственность. Даже на фоне черноморского загара заметно, как её щёки приобретают пунцовый цвет, как у Степана Бендеры при виде москаля. Переферийно замечаю, как мадам закатывает глаза от возмущения, переглядываясь с хахалем. По всем приметам было заметно, что это не муж, поскольку ввязываться в конфликт он явно не собирался. С 10 вечера до девяти утра дочулька проспала как ангел, не пикнув ни разу. Утром мы снова обошли весь вагон, подружившись с каждым пассажиром. Детей было очень много. В соседнем купе ехали два папы из Иваново с двумя десятилетними дочками. Немножко выпив чачи, и вспомнив вчерашний ор-ремейк в исполнении копии управдома Мордюковой из «Бриллиантовой руки», ребята настроились радикально отстоять права нашей несовершеннолетней дочки. Тут уж мне пришлось поработать стоп-краном, в качестве компромисса пригубив за знакомство.
Подходит время дневного сна. Мы прикрываем окно, я прошу потерпеть неудобства, пока дочка заснёт. Наши верхнекоечники демонстративно уходят обедать в вагон ресторан. Возвращаются через полчаса. Залезают на свои припотолочные постели и начинают с нездоровым рвением шуршать глянцевыми журналами. Потом включают телевизор с бесконечной рекламой и начинают обсуждать дорожные перепетии: «За что мы платим такие деньги! Почему нас не кормят? Даже тапочки не выдали…» Вместо своих обязательных двух с половиной часов Дашутка просыпается через час. Наши форумные мамы знают, как сказывается нарушение режима у малюсек. Дочка начинает капризничать, а эти, завалившись на бок, синхронно начинают посапывать как ни в чём не бывало. Ну, уж дудки! Обед обедом, а война по расписанию. Делаю громкость собственного репродуктора на полную мощность. Играю с дочкой в ролевые игры, поочерёдно изображая то клич индейцев, то сирену скорой помощи.
В 19 часов наш поезд состыковывается с перроном Казанского вокзала. Кто первыми вышел, точнее вылетел пробкой из-под шампанского, вы догадаетесь сами? А когда мы сели в метро, где молодые ребята вежливо освободили для Оли с Дашей место, моё зло почему-то сменилось на жалость к той бедной женщине, у которой видимо не сложилась судьба, и скорее всего нет собственных детей. Юг может всё, но даже и он бессилен перед нашими пороками и роком…

[Виталий]

Через тернии от звёзд. Не опущенным, а спустившимся с небес посвящается.

И снова осыпались кокосы, и джаз-банда снова превращается в симфонический оркестр. Витавшие в облаках опять будут составлять конкуренцию кротам и землеройкам.
Десять дней бархатного сезона промчались по душе подобно торнадо, оставив после себя не смятение и разруху, а покой и умиротворение. И так не хочется говорить морю: «До новых встреч!» И так хочется, чтобы встреч было много. Как же скоротечны эти стандартные для большинства отдыхающих две недели под знойным солнцем.
Если я когда-нибудь и буду завидовать кому-нибудь в Лазаревском, то не местным жителям, обладающим ЧУДОМ как должным; и не постояльцам шикарных отелей и гостиниц; и уж точно не владельцам собственных яхт с девицами, из-за обилия силикона на некоторых вполне можно экономить на спасательных плавсредствах. Я буду завидовать только тем, кто приезжает в замечательный городок впервые. С Севера ли или Заполярья, Приволжья или Приуралья, из средней ли полосы или туманного Петербурга... Оттуда, где солнце по талонам. Я бы многое отдал бы, чтобы пережить заново те фантастические чувства первой встречи, когда мой тлеющий сомнениями и недоверием взгляд вначале побывки загорался восхищением и счастьем на экваторе отдыха и нещадно отдавал щенячью грустью с закатной нежностью при расставании. Всё когда-нибудь бывает в первый раз!!! Но ведь и второй раз, и третий, и четвёртый тоже останутся только единственными и неповторимыми? Что ж, пора прощаться.
Приходим на море. Оно штормит и не понять, то ли расходится, то ли успокаивается. Располагаемся поближе к железнодорожной насыпи. Подходят припозднившиеся с обеденного перерыва. Они, особенно новенькие, располагаются поближе к границе сопряжения твёрдого и жидкого веществ, проще говоря, к прибою. Наконец, вся сухая часть пляжа заполняется подстилками и матрацами. С улыбкой прогнозирую: «Сейчас кого-нибудь зальёт!» И действительно, уж сколько раз твердили миру, что волна границ не ведает. И вот приходит не слишком долгожданная, но с лишком по объёму. Встаёт стеной и, без сопротивления предыдущей «сестрёнки», обрушивается на берег с максимальной амплитудой. Полотенца и лежаки, часы и сигареты, сумки и одежда, солнцезащитные очки и игральные карты, всё исчезает в солёном растворе. То тут, то там, с весёлым визгом и шумом вскакивают легкомысленные прибрежные авантюристы, поднимая, словно для капитуляции, руки с нехитрыми пожитками. Шалунишка, - комментирую я разыгравшееся море. А нам пора прощаться.
Беру Дашу на руки и иду по гальке, по неудобству хождения по которой буду скучать до следующего сезона. Жена рядышком. Шепчу Дашульке: «Помаши ручкой». Ничего не понимающая дочка машет перед собой. Оля достаёт золотники полтинников. Бросает первой. Дублирую. Осталось уговорить расстаться с монеткой маленькую, для которой медяшка становится вдруг важнее всего на свете. Размыкаю ладошку и, когда волна подкатывает, словно ком к горлу, вплотную, к нашим ногам, стряхиваю её содержимое. Недозагорелые просто смотрят на нас с обывательским интересом, а равнокопчёные уже сами готовятся к подобной же процедуре самоэкзекуции. Ритуал исполнен. Можно уезжать с чистой совестью.
Есть путь из варяг в греки. Есть великий шёлковый путь. А есть дорога из дома в Лазаревское и обратно. Дорога дорогая сердцу и, к сожалению, такая же для карманов. А если брать во внимание соотношение цены и качества, так и вовсе бесценная. Но как поётся в той песне: «И нам нужна одна… дорога, одна на всех, мы за ценой не постоим…»
Заказываем такси, которое приезжает тютелька в тютельку. Загружаемся физически и морально. Трогаемся, и салон взрывает группа «Премьер-министр» своим древним хитом про «створки две в воротах рая…» А я смотрю по сторонам и думаю: и почему все приезды на юг так не похожи друг на друга, а все отъезды как близнецы-братья?
Мы на вокзале. Больше возились с багажом, чем ехали. До отправления поезда около часа. Нежелание уезжать прямо пропорционально желанию поскорее сесть в поезд. Приваливаюсь на периллы, охраняю чемоданы. Пусть они теперь без купюр не становятся ценнее для тела, но точно дороже для души. А всё потому, что внутри них, в складках одежды запрятаны магнитики, брелки-ракушки, пемза от мозолей для пяток тёщи, веточка эвкалипта(отломил засохшую), меховые шлёпки, абхазская шапочка для отца, разделочная доска в форме дельфина, бижутерия для старшенькой, винишко, да разноцветные шарики экогрунта под цветы.
Сижу сейчас у монитора, закрываю глаза и вижу, как Дашка бегает по привокзальной тротуарной плитке, сверкая загорелыми коленками. Оля тенью следом за ней. Резвись, малышка! Скоро ты узнаешь почём фунт одежды на плечах, когда в зимнюю пору мы все превращаемся в кочаны капусты. Сто одёжек, сто застёжек на пару рук и ножек. А с ними голова и тело, хотят, чтоб что-то их согрело.
Объявляют наш поезд. Предугадывая вероятное место нашей встречи с четырнадцатым вагоном, Оля впереди меня на коляске везёт дочку. Я сзади качу сразу два чемодана, на шее висит пляжный зонтик. А в моей голове, отрешённой от каких-либо мыслей, словно виниловая пластинка, крутится незатейливая мелодия: «Не повторяется., не повторяется. Не повторяется такое никогда…»

[Виталий]

Последний день осеннего лета перед зимней осенью.

Бензопила отъезда делает надрез ровнёхонько посередине сердца. Ни вправо, ни влево. Одна твоя половинка неистово жаждет домой, а другая умоляет остаться. Поэтому последний день обычно и проходит как на автопилоте. Вымуштрованный за годы южного отдыха организм отключает психомеханику души и включает эмоэлектронику.
Едем на рынок. Ведь дорогой надо не только плакать, но ещё и питаться. Закупаем охотничьи колбаски, сырокопчёное мясо в упаковке с кислородным голоданием, сыр с косичками(попался сочный-сочный) и просто лепёшку адыгейского. Бродим по рядам, заряжаясь энергией от неугомонных продавцов. Останавливаемся возле невзрачных на вид помидоров, но нескромных по цене. Они! Самые. Домашние. Полезайте в котомку, родимые! Дочь просила привезти чурчхелу(каждый раз забываю правильное написание этого слова) – берём пару суровых ниток с нежным вкусом манго, чернослива, грецкого ореха, миндаля в виноградном соке. Порой и сам не прочь этого лакомства, хотя чувствую, что сладкоежка во мне потихоньку умирает.
Берём максимально транспортабельный инжир без всякой уверенности, что он встретится с желудками нас ожидающих. Вот уж за что спасибо тебе, сентябрьское Лазаревское, так это за новый фрукт в моей жизни. Стыдно признаться, но раньше я на полезные «боксёрские минигруши», наполненные «сперматозоидами», не обращал никакого внимания. И попробовал инжир впервые только этой же осенью. Причём первый раз сорвал прямо с дерева на Циолковской. Простите люди добрые! Больше понравились немного недозревшие. Думаю, что кило 6-7 мы за неделю умяли. Занятно было, что Дашка пристрастилась так, что даже требовала продолжения фруктового банкета. Жаль только, что инжир - скоропортящийся продукт.
Вроде бы взяли всё, что в нашем списке. Остальное, или уже купили, или купим возле отеля. Подходим к автобусной остановке, что напротив «Пингвина». Не сговариваясь, переглядываемся с женой. И я, и она, хорошо знаем, что происходит сейчас в наших душах. Они, словно гигантский грузовой вагон, готовы вобрать и увезти с собой половину Лазаревского. Но мы же не эгоисты, чтобы приватизировать общее Счастье.
Садимся в такси. Форд-фокус. Я на штурманское место. Водитель из местных. Разговорчивый. Жалуется, что Лаза застраивается безо всяких правил. Приводит пример. Лет десять назад в одной пятиэтажке на Победе один мужик спилил сучок у ели, который мешал открывать окно, и провёл за это новогоднюю ночь в отделении милиции! Вот это «Зелёный патруль»! Вот это отношение к природе. Завидуй, Гринпис! А теперь вместо зелени повсюду царствует Его Величество Бетон! Невольно соглашаюсь. Действительно, кто-то должен определить проектную мощность нашего курорта. Сколько отдыхающих в состоянии принять любимый городок одновременно без ущерба для экологии с учётом его инфраструктуры и магистралей обеспечения достойных условий проживания? Сто тысяч? Двести? Транспортный коллапс уже налицо. Воздух на центральных улицах в разгар сезона всё больше напоминает воздушную смесь с Ленинского проспекта. Мощность электросетей на пределе. Да и канализационная нагрузка нет да нет, а оборачивается мелкими авариями с ароматическими последствиями.
Таксист продолжает ворчать. Теперь уже достаётся его четвероколёсным конкурентам из Ставрополья, Ростова и кавказских республик. Ну уж тут дудки! В этой теме нам не по пути. Благодаря обилию шахматных досок на крышах автомобилей, проблемы доехать за приемлемую цену не возникает. В 2008 году от вокзала до Мирной брали 150. Ныне довезут и за стольник. Жаль только, что столько бензина сгорает в пробках, а так бы проезд был бы ещё дешевле. Только помянули «нечистую», как она тут как тут. Стоим. Мотор жужжит, «жужжим» и мы. Очередь погоды. «Это вам, курортникам, дождь не в радость, а мы его два месяца ждали». Сижу и думаю: «Что местному хорошо, то отдыхающему хреново».
Задаю новую тему: «Как у вас тут с ценами на жильё»? « А вы что, сюда перебраться надумали»? – вопросом на вопрос парирует таксист. Стоп. Приехали.
Оля укладывает Дашульку спать, собираясь вздремнуть и сама, а меня, словно птичку из клетки, отпускает к морю. Переваливаю железнодорожную насыпь. Во всю ширь синева. Светло так, будто на небе два солнца. Море как агнец божий. Глядя на такое, Айвазовский никогда бы не смог написать свою картину про девятый вал. Сажусь в сторонке. Снимаю майку, таким образом маскируясь в обнажённой массовке. Мимо меня проходят две загорелые брюнетки в чёрных купальниках. Да такие, что если их сложить вместе, то всё равно бы получилась самая худая девушка на пляже от Адлера до Анапы. Таких и ветер не сможет сдуть, если только рот не откроют. И как только солнце сумело разглядеть эти щупленькие тельца, чтобы «оттатуировать» их загаром?
Женщина сорока с хвостиком лет, алкогольно уставшая, опускается пятой точкой на гальку перед «точкой» с бочонками вина, настраиваясь на перепойное «многоточие»… В глазах миниармагедон. Продавец, невысокий темпераментный армянин, наклоняется через прилавок и просит даму освободить жизненно важное пространство для будущих клиентов. В ответ реакция как у слона на молоточек невропатолога. Армянин «взрывается», но в своём гневе почему-то становится смешным и безобидным. Ах, юг, юг!
Час пролетает как голубь, только нисколько не обгадив счастливую душу. Поднимаюсь труднее, чем штангист в попытке на мировой рекорд. Бреду к своим. Совсем скоро я приведу на берег прощаться с морем первый раз в жизни свою младшенькую. Пусть монетка, брошенная её рукой, принесёт ей радость новой встречи, пусть пока и не осознаваемой.

[Виталий]

Наше трио снова выбирает не Рио.

Два дня до отъезда. Середина сентября 2010 года. Утро. Сплю и слышу сквозь сон, как барабанит дождь. Откуда? Вчера небо было такое чистое, что в зеркале нечему было отразиться. Ни облачка, только лениво пролетающие бакланы. А я так не люблю уезжать и приезжать в сопливую погоду. Вот на экваторе отдыха пара слезливых дней совсем не помешает. Прилипнет загар. Можно отоспаться. Подготовить тело к новому витку штопора грехопадения на зависть Марии-Магдалены. Да и как не оступиться в краю, где соблазняет ВСЁ и СРАЗУ!
А сегодняшняя непогода надолго ли? Местные говорили, что дождя не было давно. А у нас в Московии он и вовсе был в прошлой жизни. Включаю ненавидимый мною телик и слушаю, как диктор сообщает, что в районе Туапсе произошло небольшое землетрясение в полтора балла. Ничего удивительного. Кавказские горы сравнительно молодые и процесс образования гряды ещё не окончился. Интересно, а в Чёрном море возможно цунами?
Дождик за окном скачет рысью, но терять южный день нисколько не хочется. Решаем сходить в Пингвинарий. Благо в районе «Морской звезды» всё компактно и недалеко. Беру Дашу на руку, в другую руку зонт, и поспешным шагом преодолеваем потешное расстояние. Подхожу к билетному киоску. Билеты для взрослых – 300 рублей. Берём пару. Дашулька идёт по возрастной халяве. Мужику-контролёру до нас никакого дела, он активно играет в свой сотовый. Заходим в здание. Прямо перед нами стеклянный вольер и в нём два вида пингвинов. Все одногодки как наша дочка, кроме одного, которому десяток лет. Он вроде как за босса, пахана, «деда», «смотрящего» или авторитета. Один из малолеток как сумасшедший(антипод Аршавина) носится по аквариуму. Дочка хохочет и тычет пальцем в шаловливого. Налево два морских котика и скунц, справа две обезьяны. Одна сидит на оконной створке, демонстрируя всем свой шикарный хвост. Вот говорят, что труд превратил обезьяну в человека. Опровергаю. Считаю, что преображение и совершенствование человека происходит от лени и нежелания работать. Разве не в этом причина всех изобретений? Поднимаемся на второй этаж. Птичник из фазанов и попугаев, две енотовидные «носули», в углу южноазиатская кошка. Вот и весь зоопарк. Почему-то сейчас у меня сложилось впечатление, что животным было интереснее рассматривать нас, чем нам их. На всё про всё у нас ушло пятнадцать неспешных минут. 600 рублей за это не жалко только в том случае, если деньги пойдут животным не в человеческой шкуре. Хотя ведь и зимой скотину надо кормить и содержать, а это вам не стая дворняжек.
Выхожу на улицу. Дождь просто потерял совесть. Льёт как из ведра. И пусть до нашей гостиницы около трёхсот метров, всё равно решаю поймать такси. Как назло мимо проезжают переполненные авто. Оля с Дашей терпеливо стоят под навесом напротив, что вынуждает меня усилить жестикуляцию артикуляцией. Наконец, рядом останавливаются белые жигули седьмой модели. Цвет весьма популярный на юге. Мои девочки, на одних Олиных ногах, перебегают улицу, превратившуюся в многокилометровую лужу. «Добрый» водитель за «злые» деньги везёт нас обратно в гостиницу. Развешиваем промокшую одежду по дверям, зонтики сушатся на линолеуме прихожей. Укладываем дочу на послеобеденный пересып, а сами заваливаемся на диван, заворачиваясь в одеяло, перед глухонемым телевизором, незаметно и сами проваливаясь в сладкий сон. Около трёх неожиданные молния и гром. «Значит, скоро дождь закончится» - делает вывод жена. Как в воду глядела, хотя и так, куда не взгляни из окна, повсюду одна только вода и есть. Пользуясь Н2О паузой, поднимаюсь в гору на Пролетарку, чтобы забрать пару полторашек свойского вина от дяди Коли. Он немного провожает меня до поворота на Мирную. Неожиданно заявляет:
« А вот здесь на углу продаётся дом и участок. Хибара уже старенькая. Того и гляди – развалится. А земли много. Сад есть. Писатель из Краснодара в нём жил, да помер недавно». Иду вниз, пританцовываю. Мечтаю. Вот куплю участок. Построю дом. Буду приглашать только друзей. Воображением я не обижен. С детства люблю рисовать. Даже планировал поступать в архитектурный. Немного слаб в коммуникациях и прочих «сетях», да язык на что? Так и вижу ту веранду под гроздьями золотого винограда. Окна в гостиной от потолка до пола, с видом в сторону мыса, за которым скрываются поезда на Туапсе. Да и в проекте ли дело? Главное в доме поселить уют и прописать веселье.
С обеда куда чего девается! Туча, идущая от Сочи, сваливает в горы по Псезуапсе, а та, что по горизонту прямо, неожиданно делает реверанс в сторону Аше. Спасибо вам, Нептун, Посейдон и Илья-пророк. Бесстыдница Солнце, как ни в чём не бывало, улыбается, не взирая на «подмоченную» репутацию.
Торопимся на пляж. Последние деньки обязывают. Народу хватает. «Когда же страна работать начнёт?» - улыбаюсь я, кайфуя от собственного тунеядства. Море грязновато, но муть природного происхождения. Хотя «Маркхот» тоже вносит свою лепту. Волны отлогие. Если в первый день, я заходил в море, поёживаясь и пофыркивая, привыкая к купаниям, то теперь все мурашки на моей коже счастливо передохли.
Воронежский Юра подплывает и плескается рядом. Делюсь с ним информацией про продающийся дом, а он в ответ не к месту рассказывает историю, как один местный милиционер пустил на отдых семью с больным мальчиком. Всё тело несчастного было покрыто язвами. Некоторые жильцы выселились, забрав деньги, но хозяин не прогнал новеньких. Прошёл месяц. Все раны зарубцевались и мальчик поправился. Отец мальчонки оказался банкиром. В благодарность за человечность он помог построить новый дом Геннадию. Не знаю, правда это или нет. Продаю, за что купил. Но ведь это обычная история в нашей необычной жизни. Интересно, а я бы остался в одном доме с тем больным мальчонкой или нет?

[Виталий]

В гостях хорошо, а в гостях на море лучше.

Решаем поужинать в «Черноморце». Скорее перекусить. Встаю в очередь. После недели «южного» питания с извращениями в кулинарных фантазиях, потянуло на классику. Оля захотела макароны с мясом и подливой, а я беру не порошковое картофельное пюре с домашней котлетой средней величины. И больше ничего. С нас 195 рублей.
Занимаем столик. Дашка начинает играться с котёнком. Напротив нас приземляются три девицы в красивейших купальниках, но их формы от создателя явно не нуждаются в рекламе. Воистину, наружность достойная наличности. Я не бабник, но поклонник искусства, поэтому и «зырю» со слюной в глазах на сии творения из плоти и живого духа, пока не получаю пинок от обладательницы обручального кольца, сиамский близнец которого украшает безымянный палец на моей правой руке. Словно из воздуха, неожиданно рядом с девчонками за соседний столик приземляется такое же количество ловеласов в шортах. Один поматёрей, на одну зарубку на сердце, говорит нарочито громко: «Приятного аппетита!» Девушки просто пожимают плечами, не останавливая работу пищеварительного тракта ни на мгновение. Как видно, закалённые в подобных ситуациях, они предпочитают режиссировать наступающий вечер по собственному сценарию. Только одна почему-то нервно хихикает. Наверное, слабое звено. Но ребята и не думают сдаваться. Деликатно, проявляя умеренную настойчивость, они приглашают красавиц на дискотеку. Те в ответ кивают головой, но в этом согласии и да и нет приблизительно поровну. Смотрю на них и думаю. А может сейчас на моих глазах соединяются чьи-то судьбы? Кто-то из них, может быть, поженятся и проживут они долго и счастливо. И через пяток лет их сынишка или дочурка залепят мне в лоб галькой, чтоб не смотрел по сторонам.
Поели. Пора и честь знать. Выходим. Я покупаю обыкновенную бутылку лимонада, родом из советских времён, с крышечкой-звёздочкой. Проскальзывает шальная мысль: «А может повыделываться и показать, как в старые добрые студенческие годы, своё умение вскрывать бутылку ногой, не пролив ни капли. Но зрелость(сволочь такая) берёт вверх и я понуро иду к шашлычникам, которые протягивают мне классическую открывалку. Встаём семьёй на перекрёстке Мирной с Циолковского, «дуем» из горла бутылку холодненького ситро.
Заправились, набрались сил, и решаем спуртовать в гору. Сегодня по плану поход на Пролетарку, к старым знакомым.
Бывает же так. Ещё в 1997 году подружились с замечательной семьёй и ни разу за всё время у них не остановились. Дядя Коля, ярый болельщик местной футбольной команды и такой же винодел. Даже не знаю, какое из его хобби мне ближе. Винишко у него мы брали вёдрами и увозили столько же, а потом, в осеннюю хмарь приглашали друзей на дегустацию домашненького, последний стаканчик которого обычно не доживал до Нового года. И никогда не было случая, чтобы мы могли пожаловаться на качество столь полезного в умеренных количествах продукта. Пили-пили, говорили. Чего уж греха таить, у нас задушевность разговоров зачастую прямо пропорциональна развязанности языка. Попрошу не путать с его разнузданностью. Любой фотоальбом и видеоархив отдыхают, когда после двухсот грамм беленькой, мой тесть описывает прошедший отдых на море. Все его эмоции и впечатления почему-то умещались в алфавитном диапазоне от буквы б до буквы ё. Многие, из приходивших к нам в гости, загорались как лампочки от его опусов, божились сорваться на юг следующим летом, но так никогда и не сумели оторваться от меча и орала.
А посиделки на юге? Где вы, послезакатные вечера на открытой веранде с жильцами-побратимами? С кем-нибудь из мужиков я мухой метался вниз за шашлыками. Женщины нарезали тазик помидоров с огурцами, заправляя его собственной слюной. Хозяйка приносила нам петрушку и укроп с собственной грядки. Садились вместе. Детишки под присмотром старшеньких играли за лавровым забором в «классики» и «пятнашки». А мы разливали рубиновую жидкость по всевозможным ёмкостям из стекла, металла и пластика. Бывало, и ковш шёл в дело. Пили без тостов, смачивая только горло после очередного приступа смеха. А вот сейчас скажи, над чем смеялись, и не объяснишь… Сидели, вино проваливалось в ноги, а голова как прожектор, светлая-светлая.
Расти, Дашка. Пока мы в счастливых ограничениях, но подрастёшь, и мама с папой вспомнят шальную молодость.
Подходим к знакомой калитке. Не были у них два года, с лета 2008-ого. Живы ли? Спускаюсь по ступеням вниз под лай собачки. Тропинка под навесом, украшена ветвями киви. Крупные плоды свисают гроздьями. Внизу, на общей кухне, силуэт тёти Нади. Есть контакт! «Это кто тут к нам пришёл?! « - улыбается хозяйка, всплеснув руками, увидев на моих руках Дашульку. На её вскрик выходит и дядя Коля. Садимся за стол. Рассказываем за себя. Слово за слово. Узнаём новости. Тот спился, у того инфаркт, те построились, те уехали… Мы же здесь не чужие. На Пролетарке и Мирной нас и сейчас многие узнают в лицо. Кстати, уходит в прошлое та особая гармония отдыха с одесским колоритом, когда одни и те же жильцы приезжали из года в год по своим адресам, превращая в коммунальные не то что дома, а целые улицы. А теперь всё больше залётных, одноразовых, непостоянных. Мечущихся между кошельком и Турцией. Комфорт, это конечно хорошо, но иной раз мне так хочется в мою антисанитарную комнату на чердаке с окошком на море. Вверху висел дурманящий веник из эвкалипта. Железная кровать на пружинах. На стенах вместо обоев газеты и журналы. Под моей койкой стояла картонная коробка с орехами. За ней «доходили» груши, закупленные ещё на Белореченской. И пусть нещадно нагревалась крыша, но всё окупалось ранним утром, когда протирая полусонные глаза, я выглядывал в окно, пил крупными глотками утреннюю свежесть, упиваясь прохладой, и мне в жизни не хотелось НИЧЕГО! Ни нового корыта, ни дворца, ни золотую рыбку на посылках…
Погостили. Пора и честь знать. Полтора часа пролетели как сладкий сон. Живите долго тётя Надя и Дядя Коля. А мы к Вам обязательно ещё придём, а может и приедем, чтобы поселившись, пить то самое свойское винишко в садике под гроздьями киви, слушая не басы из ближайшей кафешки, а трещотку неугомонных цикад

[Виталий]

Экватор отдыха: запоздавший старт или начало финиша.

Вот мы и переселились. Впереди первая ночь на новом месте, а пока мы провожаем вечер с уровня моря, по совместительству являющегося и линией горизонта. Склоны гор, крыши домов, лица курортников, и даже небо, всё становится оранжевым. Господа, начинается закат! Солнце, словно убегающая Золушка с бала, обронив как туфельку последний луч, ныряет за паруса виндсерфингистов. В приморский город приходит вечер, идеальное время для встреч и разлук. Сегодняшнее безоблачное небо обещает звёздную ночь. Яркая луна, ветер, заправленный цветочной приправой и лёгкий шорох волн – вот сподвижники амурного успеха. А там, где присутствует любовь, торжествует Жизнь!
Мы стоим втроём у самой кромки прибоя и смотрим на падающее солнце. Я, как живому, говорю чуть слышно светилу «До свиданья», и дочка рефлекторно начинает активно махать ручкой, не понимая, правда, кому. Эх, Дашка, скоро и ты узнаешь, что одушевлённого в физических предметах и природных явлениях порой бывает гораздо больше, чем в физиологических телах и социальных взаимоотношениях.
Торопимся в город. Сегодня по плану поход во двор «Морской звезды». Неожиданно становится прохладно. Я не испытываю никакого дискомфорта, даже наоборот, измочаленный пеклом минувшего лета, с удовольствием ловлю свежие струйки ветерка. Прохлада и холод - однокоренные слова, но не более…
Поднимаемся в номер. Одеваем Дашку для предстоящей фотосессии. До аттракционов несу дочу на плечах, изредка прогибаясь под ветками магнолий. Дашка хохочет. Наконец мы поворачиваем с Победы и оказываемся в царстве аттракционов. Я спускаю Дашульку с небес на землю, хотя по её мнению, наоборот. Как заворожённая, стоит она среди мигающих огней. Глазища как хоккейные шайбы. Бросится взглядом – никакой Третьяк не поймает. Смотрю на жену, у той самой бесинки в глазах. А карусель с лошадками действительно хороша, в снах не увидишь такую. Как не прокатить дочурку!
Заглядываю в окошко кассы. Там молоденькая девчушка. Шучу: «Девушка, мне бы лошадку с норовом». В ответ: «А сбросит – копыта не откинете?» Парирую: « Эх красавица, я хоть и не объездчик, но ваш табун загнать ещё сумею». Иду с билетиком к своим. Пышно усатый мастер-аттракционщик пропускает жену и дочку на карусель. И больше никого! Фотографирую старт. Поехали. Два десятка лошадок и только одна наездница. Оля рядом. Нет в русском языке слов, чтобы описать всё, что творится в этот момент в моей душе. Вернее есть, но по этическим соображениям я оставлю их при себе. Даша вцепилась в рыжегривого коняку в яблоках как тесть в коньяк с яблоком, и ничего не замечает вокруг. Только не говорите мне, что она ничего не понимает, потому что маленькая. Видели бы вы её глаза! Три минуты по часовой стрелке, и я встречаю своих, как в своё время страна приветствовала Гагарина.
Идём обратно. Кто-то идёт, а кого-то и несут. Впереди на перекрёстке, что напротив «Ветерана» собирается громадная толпа. Внедряемся. Два парня поют незатейливую песенку про Аргентину и Ямайку. Народ подпевает. Голоса приятные, играют обыкновенно, но «выигрывают» душой. Да ну его и на фик, это академическое пение. Один из парней делает глоток из баночки с пивом, стоящей на динамике, и врезает Трофимовскую «Ветер в голове». В круге резвятся взрослые и дети. Прочь заботы и проблемы. Лысый дедушка скачет козлёнком со своей внучкой, но вызывает не насмешки, а уважение и зависть. А кого стесняться? Никто никого не знает. Алкогольный порог храбрости давно уже позади. Отдыхай душа, комплексы круша! Сам выхожу с Дашулькой на авансцену. И пусть по нам ещё скучает хип-хоп, но топ-топ мы потихонечку уже осваиваем.
Возвращаемся в гостиницу. Наш недавний восторг сан-ремовскими вокалистами анапского разлива сменяется ожидаемой тревогой. По режиму у дочки после 22 часов вечера отбой. А что если лазаревские попевки до полуночи? Слава богу, что в 23.00 звучит последний аккорд в тональности двойной мажор, и толпа расходится, унося в сердцах память о «тёплом» вечере на перекрёстке.

[Виталий]

История одного переселения или в одну реку на новый лад.

Что такое четыре дня в нашей жизни? В Дашиной годовалой может быть и много, а в нашей… Уже и годы летят как верстовые столбы, а тут дни! 96 часов в первой гостинице пролетели на одном дыхании. Режим обычный, но с учётом дочулькиного распорядка. 8 часов – подъём, плюс-минус полчаса. Завтрак йогуртовый, сырный, колбасный, под чашечку чая или кофе. Заморили червячка, спускаемся по Циолковской, вливаясь в реку из матрацев, кругов, парео, масок и ласт, лежаков, шляп и панам. Оля несёт маленький надувной бассейн и зонт. Я качу на «Макларене»(коляска-трость) Дашу, прямо как в «Формуле-1». На море блаженствуем до 11. Затем ранний обед в ближайшей столовой( Минутка, Черноморец или Гвоздика), и возвращаемся в гостиницу смотреть черноморские сны в три Ж формате. Дневное почивание длится около трёх часов. Я редко сплю днём, предпочитая знакомство с последней редакцией «испорченного телефона» нашей прессы. А после прочтения оной борюсь со своими «жёлтыми» мыслями. Полпятого – новый визит на море. Полседьмого обратно, досыпать, так как Дашка ещё не перешла на одноразовый дневной сон. А вечером в город. Ходим столько, что возвращаясь в номер, откидываем шлёпки вместе с ногами.
И вот, когда мы уже стали привыкать к отдыху биологически, физически и нравственно, пришло время поменять пенаты. Два переезда обычно сравнивают с одним пожаром. Подтверждаю. Но наши скачки по отелям всё-таки вынужденные. Получилось так. Мы бронировали отель, в котором останавливались в мае 2009 года, но что-то не срослось по датам, и нам предложили провести 4 дня в другом. Хотя это и полезный опыт, но в будущем я не хотел бы переезжать даже из частного сектора в пятизвёздочный замок. Дискомфортно это. А что касается восприятия переселения, то сравнивать гостиницы через год и по горячим следам совсем разные вещи. Обычно время, как волна, зализывает шероховатости прошлого, и многое выветривается из памяти. Сегодня другой случай.
Итак, 9 сентября 2010 года. Жена выставляет чемоданы за дверь. Не возражаю, но уходить почему-то не хочется. Оля, наоборот, горит желанием перебраться в новый отель, в котором мы останавливались, за четыре месяца до рождения Даши. Лично я, если б не предоплата, остался бы в текущем. Администратор, медсестра с одного из кубанских райцентров, предлагает вызвать такси. Благодарю, но отказываюсь: дольше прождёшь. Всего-то пять минут неспешной дороги, да и дополнительный тест-драйв для моих гоночных болидов-чемоданов не помешает. Иду-пою: « А я иду, шагаю по Лазе!». Настроение радужное, как хвост павлина в брачном тонусе. Хозяйка новой старой гостиницы, радушно улыбается, сообщая номер кодового замка на калитке. Шагаю за ограду. Пёс-старожил гавкает мимо меня на резвящегося кота напротив дома. Здравствуй, наш новый дом! – произношу про себя. Оставляю свой вещевой капитал и возвращаюсь за своими кралями. Оля с Дашей резвятся в огромном дворе. Пока администратор проверяет состояние оставленного номера, я оставляю отзыв в книге жалоб и предложений, подписываясь Нераставой. Текст из позитива, только несколько пожеланий. Среди них просьба сделать хотя бы единственную полочку в ванной комнате. Уже закрываем за собой калитку, когда сверху горничная показывает мне оставленную в прихожей, приобретённую буквально накануне поездки, «Нокияшку». Склероз в действии. Что тут скажешь? Только пахнущее или шуршащее спасибо.
И вот мы прописываемся на новом месте. Даша сразу же пытается взять быка за рога, а вернее, ухватить хозяйского пса за хвост, тем более, что у нашего той-терьерчика Иржика эта часть интерьера отсутствует. Да, псина, прощай спокойная жизнь!
У нас 4-ый этаж. В прошлом году жили на третьем. От входа в коридор около 4-х метров в длину. На полу линолеум. Слева ванная и санузловая комната, с душем за занавеской, но без поддона для купания внизу. Вода здесь живёт активной половой жизнью. После купания приходится постоянно подтирать, и всё равно ходить по влажному полу. Перед входом в спальню небольшой холл, приблизительно в 8-10 квадратных метров, где компактно расположились скрипучий диван(спал, не шевелясь, чтобы не разбудить Дашку), холодильничек «Саратов», телевизор доплазменной эпохи на тумбочке, столик и стульчик. Диван раскладывается, готовый принять свободно двух человек. Впечатление комфортности и уюта. В основной комнате двухспальная кровать, тумбочки, гардероб, дамский столик. Нравится, что в отличие от прежнего отеля большой балкон. Общее впечатление от номера хорошее. И жить, и отдыхать можно. Если бы не одно «но». Мы переехали оттуда, где за меньшие деньги жили в лучших условиях. Прежняя гостиница работает первый сезон. Хотя всё относительно, и неизвестно ещё, сколько будет стоить наш номер следующим летом. Там пока только формируется клиентура, раскручивается имя. Поживём – увидим. А вот здесь неожиданно обнаруживаются недостатки четвёртого этажа, когда мои чуткие дамы начинают просыпаться от движения столов и стульев на общей кухне над нами. Вывод напрашивается сам собой, учесть абсолютно все нюансы при выборе жилья невозможно. Да и стоит ли овчинка выделки? И разве эти обстоятельства должны портить отдых? Хочу, чтобы красной нитью моего повествования проходила одна мысль. Всюду отдыхать одинаково здорово. И как это непривычно на Руси выбирать не из двух зол!
Беру паспорта и отношу вниз, чтобы убедиться в ещё одной не прописной, но прописанной человеческим фактором, истине: Администратор в мае и администратор в сентябре – два разных индивида. Дама славянской внешности и такого же характера подсчитывает дни и просит оплатить с учётом внесённого ещё в апреле аванса. Я, немного потерянный от смены обстановки, прошу пересчитать заново, так как мне показался приплюсованный день. Виноват, не смотря на то, что клиент всегда прав. В ответ та самая женщина, которая лучилась золотом в мае 2009 года, испепелила меня взглядом, тыкая пальцем в календарь, а после и вовсе начала меня корить, что я не заселился вчера вечером и они потеряли деньги. Я пытаюсь перевести всё в шутку, нисколько не собираясь упражняться в совершенствовании умения ставить кого-либо на место, тем более, что и сам, бывает, его покидаю. Грешен ваш покорный слуга, простите. Но АДминистраторшу не остановить: « Да вы знаете, сколько мы потеряли в этом году?! Мы последние три года не меняем цены. Посмотрите на сайте. У нас одни из самых низких цен».
Многое я бы мог сказать уставшей женщине, но зачем? Только что я отдал ей по 2700 рублей за день за дешёвое по её определению место, и даже не проживания, а ПОБЫВАНИЯ и ПОСЫПАНИЯ. Скажу я лучше спасибо богу, что у меня есть возможность платить на юге в день сумму, соизмеримую с пенсией моей тёщи. Жена щиплет меня за локоть. Пересматриваемся с ней и ретируемся без словесного паритета в споре. Оставлю-ка я красноречие для работы, а остатки для любимого форума.
Вот и переехали. В жизни так всегда, в чём то выиграешь, а в чём то выиграешь побольше. Но все ли свои победы мы замечаем?

[Виталий]

О грязелечебницах и "грязи" в лечебницах.

Давайте представим. Лазаревское один из лучших курортов мира. Сервис такой, что не то, что полотенца, шланги от пылесоса завязываются сердечком. Кухня такая, что у всех официантов руки вылизаны по локоть. Природу трогать не будем. Она всюду неповторимая, и сравнивать уникальные кавказские флору, фауну и ландшафт, с географией мира дело весьма неблагодарное и бесперспективное. Тем более, что надпись «Здесь был Вася» не знает суверенитетов и границ. А своей реликтовости и у нас более чем предостаточно. Так вот, в знаменитый курорт мира Lazastar на Псезуапсе приезжает какой-нибудь Санёк из Мухосранска, имеющий о культуре отдыха такое же представление как глухонемой слепой о правилах дорожного движения. А если таких саньков тыщи? Вся фенешебельность, как осенняя листва, опадёт под напором фенебОтатщины. Вывод. Сервис – это не столько умение предоставлять услуги, сколько возможность ими пользоваться. В своих отзывах к Лазе мы завсегда предъявляем требования, а готовы ли соответствовать им сами? Ладно, какой-нибудь французик из Монако выскажется деликатно о наших порядках. А то приедет залётный хлопчик, с повышенным слюноотделением из Дерьмозагаженска, в совершенстве владеющий приёмами охаивания, и давай резвиться на полную катушку, «круша» всё на своём пути. Для таких, впору, и море делать антивандальным. Я приехал – принимайте таким, какой есть. Я плачУ– а все плАчьте. А всё это возможно потому, что наши ментальность и культура идут параллельными тропинками.
Почему-то сразу вспомнились два обожравшихся пьяных идиота из 2001 года, которые наложили в свои плавки по десятку булыжников и ходили по пляжу, поддерживая их обеими руками. Что, таких гиббонов Турция исправит? Или дерьмо только на родине воняет?
А про столичных критиканов, коих знаю предостаточно, и говорить не хочется. Москва златоглавая давно уже Москва гастарбайтерская. Замело бы нас сугробами из бычков и пивных склянок ещё до Нового года, если б не Равшаны и Джумсуды. Живу на первом этаже, поэтому и позволю себе перефразировать Гоголя: «Редкий окурок не долетит до клумбы под моим окном». Господа, некультурные курильщики, бикфордов шнур вам в… помощь!
Но вернёмся в Лазаревское.
Сколько не ходил, ну не нашёл мусора больше, чем в любом городе России, коих я посетил предостаточно. И это при колоссальной плотности населения. Люди спокойно, на совесть, работают, лишь изредка не успевая исправлять последствия нашего «косоглазия: в новенький контейнер то попасть не можем, не то, что в миниатюрную урну. Теперь понятно откуда беды нашего футбола? А город всё чище и чище. И в том, что в разгар сезона мусоровозы не могут пробиться по городу из-за напарковавшихся по правилам каменного века машин, вины чистильщиков нет никакой.
Идём. Возле «Ветерана», под окнами пятиэтажки, трое бомжей. Двое мужчин и женщина,уже на грани исчезновения половых признаков. Картонные кровати, буханка хлеба и бутылка пива. Интерьер от Версаче. Глядя на них, подумалось: а ведь кто-то сфоткает этот пикник и объявит Лазаревку бомжатником. Это всё равно, что по одному прыщику ставить диагноз ветрянки. А ведь наш туристический Юг только вступает в пору сервисного созревания, и все прыщи от гормонов из откатов, взяток, крышевания и неразумных налогов.
Нельзя обойти вниманием и другую закономерность. Есть ли шанс, пусть даже в лучшей гостинице побережья, в условиях идеальной погоды и чистейшего моря, у брюзги и зануды отдохнуть также хорошо, как у наших новых знакомых, Юры и Татьяны, которые рады Лазе и из окна скромненького чердачка, пристроенного к боковушке дома. Ребята, разве и не верно то, что если начинаешь кушать шашлык ежедневно, то он превращается в жареный кусок мяса. Чаще всего, только долгожданный вечер становится долговспоминающимся. Не умеешь радоваться жизни бесплатно – за деньги это не получится и подавно.
8 сентября 2010 года. 11 часов дня. Идём с моря. Оно сегодня штормовое и недружелюбное. Как и я. Да и как тут остаться равнодушным после очередного проигрыша сборной России по футболу. То СЛОВения, то СЛОВакия. Ну никак наши не перейдут от СЛОВ к ДЕЛУ! Не знаю даже, куда их записать, в бедолаги или бедоделы. Хотя все мои переживания мнимые.
Идём по Победе, мимо Паруса. Я рассматриваю аккуратно выложенную весёлую тротуарную плитку под ногами, когда мой взгляд упирается в инвалидную коляску. С кресла безжизненно свисают две высохшие беленькие ножки в жёлтых башмачках очень маленького размера. Я поднимаю глаза, чтобы жалостливо взглянуть в лицо несчастной и замираю… Потому что в глазах десятилетний девчушки я вижу столько радости и счастья, сколько злобы и ненависти присутствует на всём белом свете. Как она смотрела по сторонам!!! Она смотрела на витражи с магнитиками, продавцов бижутерии и мороженого, овощные лавки, МТС-будку, и в её безжизненном тельце было больше жизни, чем во всех окружающих. Я бы хотел, чтобы каждый из писавших-позоривших Лазаревское с колокольни иноземного сервиса, посмотрел на мир теми синими глазами без паутины скепсиса и занудства.
Обращаюсь и к читателям нашего форума. Будьте бдительны. Придавайте значение замечаниям тех, кто любит Лазаревское. Не совершайте ошибок, подобных той, что совершила моя коллега по работе. Зная, что я фанатею от Нашего Всего, она решила втайне от меня, со своей 18-летней дочерью, съездить на лазаревские «хлеба». И…наступила на грабли. Да, да. Ничего не имею против улицы Хвойной за Псезуапсе, но ведь это уже не моё Лазаревское. На вопрос «Понравилось?» последовал неопределённый ответ. А ведь могла и поинтересоваться заранее. Не хочу говорить, что где-то в Лазе лучше, а где-то ещё лучше. Но и Лазаревское в Лазаревском разное. И Хвойная хороша по-своему. Всё зависит от того, зачем ты едешь. Каждый должен найти свой адрес!
И всё же, ребята, как же всё-таки всё относительно и противоречиво. И в первую очередь моё мнение. Живите своим умом, а вот на мир посмотрите хотя бы раз сердечком той девочки, которая привозит на юг не бабло, а удивительно светлый взгляд. Дай бог ей здоровья, как и всем нам!

[Виталий]

Знакомство в море как капля в море знакомств.

Знаете, как здорово, когда узнаёшь, что ты не один на белом свете. Не в смысле единственно выжившего после ледникового периода, а в том, что есть люди так же неистово любящие то, что давно уже стало для тебя второй религией. А если они ещё и встречаются на твоём пути!
Приходим на море. Немного опаздываем, но все места уже заняты. Выкрадываем клочок «Малой земли», застолбляем его весёлым зонтиком, выкладываем два лежачка с полиуретановыми или полипропиленовыми вставками внутри на недовольную гальку, прячем одежонку в знаменитый, в семейном масштабе, тёмно-синий рюкзачок – мы готовы. Ах, да, ещё вытряхиваем из пакета игрушечные: леечку, совочек, ведёрко, свисток с вертушкой, и наилюбимейшую губную помаду от мамы.
Даша осматривается и делает неуклюжие шаги в сторону надутой горки, где забавляется малышня предшкольного возраста. Загорелый абориген то и дело поливает её из ведра морской водой. Доча, не отрывая глаз, взвизгивает при каждом новом скатывании мальчишек и девчонок. Постояли. Собираемся уходить, когда, запутавшись в ремнях-ступенях, баловник-шестилетка падает с почти двухметровой высоты навзничь, затылком и спиной, на булыжники. Невольно замирает сердце. Однако пострадавший тут же вскакивает на ноги и с плачем-сиреной, не уступающему по эффективности свисту соловья-разбойника, безошибочным курсом уносится в сторону вскочивших на ноги родителей. Жить будет, - констатирую я.
Возвращаемся на лежаки. Соседи – пара за пятьдесят. Он, джентельмен благовидной солидной наружности, интересуется: «Откуда же такая маленькая?» Ответить правду мы не можем по этическим соображениям, поэтому опираемся не на биологию, а на географию: «Из Москвы». Новый вопрос превращает беседу в пинг-понг: «А как зовут вашего ангелочка?» «Дашулька». Следует мхатовская пауза, и вопрос, ставший актуальным при новых знакомствах: « А вы родители, или дедушка с бабушкой?
Нужно отметить, что за последние два года я действительно «сдал». До беса в ребро пока не дошло, но виски и усы опалились пеплом ещё до гари и дыма этого лета. И одна из причин этого теперь крутится на моих коленях. Дорого она нам далась. Но нет такой цены, которую я бы не заплатил за появление этих малюсеньких ручек, обхватывающих мою шею, когда мы заходим в море.
«Дождёшься тут внуков!» - смеётся жена, - пока старшенькая ещё для себя наживётся(ей в этом декабре 20). Вот и пришлось состругать снегурочку. Я в это время чувствую себя Василием из легендарной комедии «Любовь и голуби» с провокационным вызовом в глазах «А вы попробуйте! Слабо?»
Но хватит пустого бахвальства и самолюбования, потому что без божьей помощи здесь не обошлось. Соседи представляются: Мы с Воронежа. Юра и Таня. Последние семь лет ездим только в Лазаревское. Останавливаемся на Победе в 4-х этажной гостинице возле Свирского ущелья. С нами в доме даже священник отдыхал долгое время. Говорит, что аура хорошая. Но в этом году не приехал…
Слушаю простые обывательские тексты обычной речи курортников, а всё трогает до глубины души, и почему то очень хочется, чтобы батюшка, которого и в глаза не видел, в следующем году обязательно приехал в Лазу и отдохнул бы от вечного двигателя греховности прихожан.
Оля с Дашей остаются на берегу, продолжая знакомство с Татьяной, а мы с воронежцем идём купаться, благо и море тёплое. Юрий оказывается интересным собеседником, но не благодаря словоохотливости, а из-за врождённой деликатности в риторике. Говорит мягко, неназойливо. А ещё слушает и слышит. Нет в его откровениях напускной мужественности. Присутствует некоторая детская наивность, но именно такие скромники и помогают нашим русским женщинам коня на скаку останавливать и в горящие избы входить не первой. Качаемся на пологих волнах, а я слушаю его рассуждения: « Дочка отдыхала летом под Туапсе. Увлеклась дайвингом. А я побаиваюсь. Сердце стало пошаливать. Приехали сейчас, потому что не так жарко, а море доброе(именно так и сказал). Внучку не взяли, потому что пошла в первый класс. Как она нам вслед смотрела! Впору было самим оставаться. Так она море любит! Я вот тоже, когда отсюда уезжаю, не поверишь, плачу. Жена говорит: Оставайся тут. А я ей: Так ведь найду здесь себе красотку…»
А я слушаю и слушаю. Говори дорогой сопляжник! Да я такой же! Да я в миллион раз сентиментальней! Да я готов вылизать рельсы от Москвы до Лазаревского, ещё и расцеловав каждый верстовой столб по дороге в это милое местечко. Хотя Лаза только видимая часть айсберга моей души, а всё самое главное находится ниже ватерлинии. Это уже не просто частичка моей жизни, это её судьба.
«Хозяева берут по 500 рублей с человека, - продолжает Юра, - а с нас по 400. Мы же постоянные. Мы не бедокурим как молодёжь. Хозяйка и жена и вовсе стали подругами. Без слёз не расстаются. Что там Турция. Был я там. Вышел за территорию отеля – свинарник ещё тот. Не дай бог, в больницу попасть. Всю жизнь будешь возвращать деньги за лечение, потому что все наши страховки от лукавого. Сервис, согласен, получше. Море средиземное тоже понравилось, но разве Чёрное можно обвинять, что оно менее красивое? По развлечениям мы начинаем догонять. Для кого-то может быть наши условия проживания аскетичны, а для нас так самый раз. За 8 тысяч за десять дней мы имеем холодильник, кондиционер(включаем редко),телевизор. Кухня во дворе. Плюс десять за питание. Плюс дорога. Итого, за 25 штук на двоих мы накупаемся, назагараемся, нашашлычимся, надышимся, насмотримся чудес на год воспоминаний. А через год обязательно освежить. Так и живём».
Оля машет с берега. Интенсивно. Требует ротации. Из-за Даши мы купаемся по очереди. Но разве это повод для досады? Обременительно в жизни совсем другое.
Вчера Оля за 500 рябчиков около «Морской звезды» заплела себе косички у негритянок. А позже, когда мы возвращались в гостиницу, она отчего-то спросила: «А ты не жалеешь, что мы не можем «оторваться» по полной из-за Даши?» « В смысле?» «Ну, мы же живём в её режиме, по её часам.» Глупенькая жена. Да благодаря Дашульке, у меня появилась уникальная возможность заметить на юге То, что приелось и «замылило» взгляд. Всё только начинается. Будем знакомиться заново, Лазаревское?

[Виталий]

О дне втором. О дне втроём.

Первый день на море всегда сумбур. Подбородок по инерции вагонной вибрации качается, как после упавшего на голову кирпича или как в последний день новогодних праздничков длиною в жизнь, которая и проносится перед глазами, когда полстраны безуспешно пытается вспомнить свои фамилии и адреса. Познакомив соль своих подмышек с морской родственницей, похромав по раскалённой на солнце гальке и обласкав свой слух гамом из шума волн и криков пляжных лотошников, мы выдвигаемся в город в роли покупателей, по совместительству созерцателей. Закупаем всё, что не влезло в чемоданы дома по нашему и хотению и велению. Вы ведь по собственному опыту знаете, что в дороге и иголка ношу «тянет». Добавь к весу копеечную монетку и трусы от напряжения сползут на колени. Помните, как в том мультике «Ну погоди!», когда бабочка села волку на штангу… А зачем тащить в Тулу самовар? Закупаем памперсы, шампунь и кондиционер, мочалку(оставленную склерозом на бельевой верёвке на балконе дома,) батарейки для фотика, влажные антисептические салфетки для юрких шаловливых ручонок дочурки, симку для дешёвых разговоров с дорогой Родиной. А также напиток из груши Дички, пару бутылок негорячительного «Горячего ключа», творожки и кашки для Дашки, скотч для порвавшегося в дороге чехла от пляжного зонта, виноград и персики, мясное и сырное. И сразу карточный домик профицитного бюджета планируемого отдыха рушится на глазах, обдавая холодком возможного дефолта. Ах, если бы желания можно было бы завязывать «гордиевым» узлом. «Хочу» - самый нудный дятел на свете.
Жена после вечернего купания докупает ещё пару рогаликов в обсыпке и литровый пакет натурального молока, которое удивительным образом испаряется на нашем балконе вместе с упомянутыми выше «рогами», едва мы добираемся до номера. В общем, первый день он и есть первый день. Как плацдарм для дальнейшей жизнедеятельности организмов в условиях постоянного совращения соблазнами. Он ведь и самый быстропротекающий, скоропролетающий, мгновеннопроезжающий. Но как только тело касается постельных принадлежностей, почему то кажется, что ты Здесь уже целую вечность.
… Дашка просыпается первой. Оля зовёт меня из спальни. Они оккупировали двухспальную кровать, а я свил себе гнёздышко на диване в зальной комнате. Честно говоря, после этого отдыха заболел окнами от потолка до пола. Это так здорово лежать и смотреть вниз на просыпающийся город, не поднимая головы с подушки. Иду к своим Галатеям. Целую пяточку меньшенькой и носик взросленькой. Доброе утро!
Выхожу на балкон. Приятная мягонькая свежесть так и норовит нырнуть и погреться в моих подмышках. Хо-ро-шо! Весёлое солнышко, голубое небо с пушинками облаков, небольшие горы в многовековой зелёной щетине и узкая полоска моря с летящим катером в сторону Туапсе.
В беседе с одной из отдыхавшей в нашем городке услышал невероятное: мол, в Лазаревском нечем заняться. Да и не надо здесь ничем заниматься. Надо всего лишь довериться своему сердцу, сделать тот самый вдох и вас ввергнет в такую пучину черноморских страстей, что слаломисты позавидуют. Потому что, в отличие от Москвы, Сочи – действительно город равных возможностей, когда ваше жизнелюбие определяют отнюдь не размеры вашего кошелька.
Знакомим дочульку с морем. В первый день с дороги не рискнули. Да и за день до нашего приезда был шторм. Как сказал сосед по лежаку из Астрахани, в три с половиной балла. Пляж пах протухшими рапанами, коих оказалось на берегу несметное количество. Человек с мегафоном активно призывал выбрасывать трупы ракушек в родную стихию.
Ставлю Дашку на прибрежную линию, но набежавшая волна пугает насторожившуюся девчушку. Тогда беру её на руки, прижимаю к себе и шагаю с малышкой вглубь. Оля стоит на берегу и смотрит на нас мимо целого мира. Будь я тысячу раз предан анафеме за последующее сравнение, но улыбка жены в этот миг превосходила своей многозначительностью улыбку Джоконды в такое же количество раз. Прижавшись к моей груди, маленькое сердечко Даши билось, приближаясь к юбилейному пятидесятимиллионному удару. Сколько их ещё будет! Но самые важные из них пусть будут удачливыми и счастливыми, как эти у Чёрного моря.
Опускаю пухленькие ножки в солёную жидкость, разбавляя её влагой собственноглазного производства. Пауза. И визг восторга. Через минуту мы уже бултыхаемся вместе, и Дашка стучит и стучит по волнам своими ладошками. Оглядываюсь. Вокруг меня четыре мамы с годовасиками, три из которых девчушки. Смеёмся: впору ясли « У краба» открывать или детский сад « Медузка». Хватает и детишек школьного возраста, для которых первое сентября наступит на пару недель позднее. Ничего, не отстанут. Предостаточно, и пожилых, которым июльский зной противопоказан. Но утверждать, что наметилась явная поляризация контингента на стар и млад, я бы не стал. Полно и молодожёнов, и семейных, и одиноких. Хотя чувствуется отсутствие молодёжи студенческого возраста. Всё-таки «бархатный» погодный фактор стал климатообразующим и для социума. Среди приехавших к морю всё больше тех, кто приехал именно К МОРЮ (за здоровьем), а не посмотреть на собственное отражение в нём.
Выношу дочку на берег. Оля заворачивает Дашу в полотенце, оставляя для поцелуя заката её маленький носик. И мы стоим втроём так, как мечтали когда-то зимними вечерами. Падающее нежное солнце, успокаивающееся море, пустеющий пляж и МЫ! Не спорю, рай на небе, но на земле есть его окраина, и она прекрасна, ибо имя ей Жизнь.

[Виталий]

Не путайте Бархатный сезон и Бабье лето!

Сколько не приезжал в Лазаревское, а в этот раз в одиннадцатый, нас никто никогда не встречал. И хотя указал Хозяину отеля номер нашего вагона, до последнего сомневался в правдивости собственных ожиданий, но никак не в порядочности встречающего. И вот мы на месте. Спускаюсь по трапу и нарочито отворачиваюсь от Властелина наших будущих апартаментов(его фото у меня было), краешком глаза наблюдая за его реакцией. За мной неиссякаемая очередь. Впечатление, что сходит полвагона. Не знаю, что меня выдало, ксенон моих расширенных от счастья зрачков или улыбка, шириной в колею железной дороги с зубами-шпалами посередине, но «жилищный Моисей» вычислил меня и без помощи приметных данных. Здравствуйте, - вылетает из меня, словно воздух из лопнувшего шарика. Здравствуйте и в ответ. Недалеко от нас встречают своих подопечных и другие владельцы гостиниц. Очень хочется надеяться, что это благодетели, а не лажедатели. Наш Встречающий забирает первый из попавшихся под руки чемоданов. «Везучий», - вздыхаю я, потому что мне остаётся тяжёлый. Кроме этого, теперь я могу признаться, что все наши деньги за проживание, питание и выпивание, а также НЗ на всякий пожарный, лежали именно в нём. Дяденька, играйте в «Поле Чудес»! Интуиция тоже капитал!
Грузимся в машину. Детская коляска занимает почётное штурманское место рядом с водителем, а наш триумвират занимает задний ряд. Отмечаю, что улица Лазарева в сентябре гораздо не многомашинней, чем в июле. Ездить можно. Поворачиваем на Циолковского, пересекаем Победу. Ещё чуть-чуть и мы на месте. Отель как отель. Рекламировать его не собираюсь, как и делать антирекламу, по простой причине - отель не представлен в предложениях нашего сайта.
Жена разбрасывает вещи, я нанимаюсь золотой рыбкой на побегушках. Дашкин творожок в холодильник, гель для душа – на раковину, обувь – в прихожую… Всё при деле, пора и нам туда же. Спешим на море. Неожиданно Оля останавливается : «Не были на море полтора года, а как будто и не уезжали!» Предательская слеза, мелькнувшая в уголке её глаза, передаёт эстафету сентиментальности и мне. Я, словно хамелеон, пытаюсь впиться в глазами во всё одновременно, и выдыхаю невпопад: А Циолковского-то как изменилась?! Вперёд, в бархатный сезон!

Формула удачного вечера – шансон на сон.

Ещё будучи в Лазаревском в конце июля, начале августа, я всё время удивлялся как быстро и рано темнеет на юге, а ночи как бабушкин чулан, в котором ничего без фонарика не отыщешь. Вот говорят, чужая душа – потёмки. А лазаревские Послезакаты и Дорассветы тогда и вовсе чёрные дыры. Вспоминаешь отдых и понимаешь, что будто побывал в двух измерениях или прожил на взморье две жизни: подсолнечную и подзвёздную. Два в одном. В этот раз ждали первый вечер на море в надежде определить режим жизни на последующие десять дней, ибо необходимо было совместить Дашкины биоритмы с фазами суток.
С побережья пришли в половине седьмого, и дочка сразу же ушла в полуторочасовые сновидения с морем в главной роли. Жена прикорнула тоже, но её главным героем стала шашлычная со мной на заднем плане. Я же просто сидел на балкончике и смотрел, как за линию горизонта на западе на «турецкий стульчик» садится солнце. Сидел и смотрел, как самый огромный баскетбольный мяч в мире падает в бездонную голубую корзину. Мимо отеля карабкались последние заМОРЕши, накупавшиеся досыта и теперь мечтающие так же наужинаться. Ах, какой аппетит после плавания! Поворачиваю голову на соседний отель, там на одном из балконов парень с девушкой разливают винишко, купленное явно не в магазине, и наверное из холодильничка. На нашем же мини-балконе особенно не разгуляешься, хотя если выпить? Час в моих визуальных следопытствах пролетает без дела, но не бездеятельно. Сказку о потерянном времени писали явно не на юге! «Не теряйся и ничего не потеряшь» - вот девиз удачного отдыха.
Солнце тем временем окончательно приобрело статус утопленника. С ущелья потянуло прохладой. Темпераментный ветерок стал вылизывать наши колени. Вышла Оля. Мы стояли рядышком, держались за перила-нержавейки, и смотрели на Лазаревское в сентябре словно с другого ракурса, пытаясь понять его осеннюю мелодию. На Айвазовке, Пролетарке, Мирной и Циолковке загорались редкие огоньки. Не то, что летом! – выдыхает жена. Вот уж кому нужна энергетика вселенского сумасшествия: чтобы всё летало, кипело, стреляло, плавало, стучало… Бразильский карнавал на славянский лад.
Дашка проснулась и позвала нас лёгким всхлипыванием. Решаем прогуляться. Одеваем спортивные штаны, словно на полуночный марафон, на дочульку комбез с длинными рукавами, спускаемся вниз и понимаем, как мы ошиблись. Внизу царит тёплая южная ночь со всеми вытекающими последствиями. Наш верхний этаж как иная климатическая зона. Проходим полсотни метров, и из тишины, сотрясаемой цикадами и калитками, словно попадаем в болельщицкий сектор с фанатами Спартака. Шум, гам, обычный для лета, гуляет по улочкам любимого городка, и не думая о завершении сезона.
Подходим к «Парусу» и я замираю. «Я куплю тебе дом, у пруда в Подмосковье…» уносится куда-то к звёздам, точно такси забирая с собой прибалдевших попутчиков. Эту мелодию я слушал здесь и пять лет назад. Всё-таки, как здорово, возвращаться из волшебного настоящего в чудесное прошлое!
Пока я пьянею от ностальгии, моя дочка начинает карабкаться на верхнюю площадку по ступенькам. Приходится помогать, тем более, что наши желания совпадают. Оказавшись в центре зала, Дашулька начинает свой танец оригинального жанра, но «жарит» от души. Ритмичные хип-хоповские приседания периодически разбавляются покачиванием руками в стиле народного фольклора «люли-люли». За столиками начинают умиляться, а меня распирает от гордости и нежности. Что ж, Лазаревское! В этот раз Наполеон из меня никудышный, отдаю тебя на разграбление при помощи моего разорения своей младшенькой. А нам с женой что-нибудь да перепадёт от её радости и восторга.
Танцуй, Даша! Зажигай! Жизнь ещё научит тебя переживать боль и от занозы в ладошке, и от предательства. Ты научишься улыбаться тогда, когда все будут ждать твоих слёз. Ты будешь сильной даже от слабости. А иначе у нас нельзя.
Танцуй, Даша! Топчи мои страхи и опасения за твоё будущее. Танцуй на прахе ненависти и злобы. Пусть чья-то чёрная зависть не раз ещё протянет свои скользкие щупальца к твоему сердечку. Впереди дорога, вымощенная не только мажором. Ничего не бойся. Иди. А пока я твой талисман от невзгод. Это я за себя не могу постоять иной раз, а за тебя…
Танцуй, Даша! А я танцую с тобой. Мир именно такой, каким ты видишь его сейчас. Не замозоль взгляд, не засори душу. Люби жизнь и верь в Доброе. Ведь кто-то должен верить и тому, от кого отворачиваются все.
Танцуй, Даша! Сегодня твой танец. Ни белый, ни серый, ни вальс, ни брейк-данц. Но совершенней его нет. Танцуй, звёздочка!
Нагулялись. Натанцевались. Возвращаемся в отель. За столиками на территории сидят несколько супружеских пар. Несколько детишек бегают по двору. Одна подвыпившая излишне мамаша, с пеной у рта, громко рассуждает, словно на митинге: «Такие деньги берут! Что, нельзя организовать детский бассейн? Песочницу?...» Почему-то сразу подумалось, что современные родители так и норовят пристроить куда-нибудь своих детей. И ещё. Находясь на юге, выпив хорошего винишка, нужно говорить о море, магнолиях, погоде, аттракционах, шашлыках, развлечениях, о любви, даже о футболе, но не ковыряться пальцем в экскрементах сервиса и быта, тогда и жизнь наградит тебя лишней улыбкой, такой как у засыпающей на моих руках, после первой тусовки в жизни, нашей дочки.

[Виталий]

Не знаю, что на меня накатило. Решил изменить всем своим жанрам, и написать легенду без всяких аналогий и намёков на плагиаторство. Самому интересно.

Жили-были Дождь и Небо. И была у них дочка красавица Морюшко. А по соседству - Солнце и Луна. И был у них сын Млечный Путь. И полюбили дети друг друга неземной любовью, да только вопреки воле девичьих родителей.
Стали они встречаться. Дело к свадебке. Да завистливый Ветер всё рассказал отцу про Морюшко. Узнал об этом Дождь, разгневался и решил наказать непокорное чадо. Послал красавицу на землю. А чтобы её не было видно из Вселенной, наложил сверху печать невидимости. Где только не искал Млечный путь свою Синеглазую. Без любимой стал таять и угасать. Уже и родители его, Солнце и Луна, день и ночь занимались поиском невестушки, да всё без толку. Смотрится Млечный Путь в собственное отражение на водной глади, и не догадывается, что в зазеркалье прячется его милая. Только слёзы из звёзд роняет, и оживают они на дне звёздами морскими.
А Морюшко и есть всеми нами любимое море. И все свои нерастраченные чувства оно теперь отдаёт нам. Да и прижилось уже на земле. Полюбило оно рассветы и закаты. И словно вопреки несбывшейся мечте, соединяет на своих берегах человеческие сердца. Но всегда дальнейшую судьбу влюблённых отдаёт в их собственные руки.
А свою долю вспоминает, когда идёт дождь или дует ветер. И сразу поднимаются волны до небес, словно от обиды на несправедливого отца. Но проходит день, другой, и в глади моря снова отражаются светлячки млечного пути или искрятся алмазы солнечных лучей. Потому что жива Любовь.

Никто не знает эту тайну, только дельфины, которые мне и поведали её по секрету.