Лазаревское от Nerastava

Виталий · Пятница в 05:41

Страждущим отпуска посвящается...

Пусть плачут беды с горем -
Пошли работу на фик!
Езжай скорее к морю
Пусть отпуск и не в график.
Всем вечно что-то нужно.
Достали децибелы.
А лучше вечер южный
С букетом «Изабеллы».
Там море с небом слились
В одном большом экстазе.
Чтоб души обновились,
Мы приезжаем в Лазик.
Все планы и отчёты
Пошли одним маршрутом…
Там с солнцем за «Маркхотом»
Садятся парашюты.
Тебе ли много надо?
Лежать на тёплой гальке,
А может быть на Гальке,
а может просто рядом.
Там розы на ограде
Пьянят не хуже рома.
Всю ночь поют цикады…
Тебе же всё знакомо!
Пошли работу на фик,
Отправь заботы в кому,
И поезжай в наш Лазик.

Виталий · Пятница в 05:42

Первый раз на юге без семьи, или Пасьянс без бубновой дамы.

Часть 1.

2009 год. Прошло всего два месяца после моего возвращения из Лазаревского и вот я снова еду к морю. Наше руководство решает организовать выездной пятидневный семинар в краю пальм и кипарисов с обязательным присутствием в качестве обезьянок и кокосов своих подчинённых. Возражающих особо нет, при условии, если это не за наш счёт. Конечная цель - отель «Престиж» в Адлере на улице Просвещения, рекомендованный одним депутатом Мосгордумы, большого любителя данной гостиницы. Позже выяснится, что отелей с подобным названием в Адлере два.
Все улетают рано утром в понедельник из Домодедово. А я и две женщины-коллеги, с одним мужем на двоих, выезжаем утром 4 октября, в воскресенье, на 102 поезде. Встречаемся под табло отправления на Казанском вокзале. Наш девятый вагон. Удачный номер, отмечаю про себя, так как люблю нечётные числа. Заходим в купешку. Мы с Володей бронируем верхние полки. Внизу его супруга Лена, под моим навесом Светлана, которая на подъём тяжелее штанги с весом на мировой рекорд. Уникум просто. Это её первое путешествие далее кольцевой автодороги за последние десять лет. Всем нам около сорока и всех нас объединяет одно – аэрофобия.
В честь приближающегося отбытия поезда решаем «стартануть» и сами. Пригубили на посошок, а получилось, что пили всю дорогу. Каждый взял с собой по бутылочке, а я и вовсе две, на всякий случай. Что мы имеем? Не сговариваясь, взяли одно и то же. Один Hennessy, мой любимый не из-за вкусовых качеств, а из-за приятных ассоциаций, ещё Courvoisier, два «Чёрных аиста» и «Старый Кенигсберг». Столик заваливают жареная курочка, сыры «рокфор» и «мааздам», прихваченные Светой сухофрукты, виноград и бананы, мясная коллекция, огуречно-помидорная гора. Почему-то запомнились пирожки с яблочной и капустной начинкой, съеденные на «Ура». Кстати, в Китае коньяк на праздничном столе заменяет привычное нам шампанское, а вот во Франции коньяк совсем не популярен. Разливаем. Дамы разбавляют Колой. Оказывается, это последний писк алкогольной моды.
Пробую – не осуждаю, но без меня. У меня железное правило вкуса: никаких мешанин. Если чай, то только зелёный или чёрный. Максимум, если с жасмином. Никаких добавок. Если только кружок натурального лимона или ложку мёда при недомогании. Так и во всём. А какое количество сортов хлеба появилось!? Со злаками, тминами. Для меня сейчас проблема найти в Москве нормальный чёрный хлеб. Обыкновенный.
До Рязани разговоры под стук колёс. Затихаем, когда проезжаем Коломну. Смотрим в окно. Купола церквей. Баржи на Оке. Заливные луга. Берёзовые рощи. Какая-то особенно русская природа здесь. В Рязани выходим на перрон. Ветрюга норовит обшарить не только карманы, но и продуть душу. Зябко. Низкое серое небо. Скорей в вагон.
Попутчицы, громким сопением с перехрапами, объявляют «тихий» час. Лена забирается на место мужа. Володя предлагает перекинуться в картишки. Его ненаглядная сверху предупреждает о моей перспективе остаться без штанов. Ну что ж? Где наша не пропадала! Правда на деньги для начала играть отказываюсь, а больше мне и не предложили. Начинаем с классического дурачка. Позади двадцать партий и лишь одна победа в активе самозваного гуру-картёжника. Переходим на буру. Тот же эффект. Вова с недоумением смотрит на колоду карт как на предателя Родины! А я не могу сдержать смех. Что поделать? Фарт – это серьёзно! Никогда в жизни ни до, ни после, мне не везло ТАК в азартные игры. Время шло, за окном мелькали населённые пункты, а напарник кипел словно чайник. Изредка выбегал в тамбур между вагонами на перекур, ещё быстрей возвращался назад, трясущимися руками раскидывал колоду и… всё повторялось сначала. Рубец инфаркта миокарда начал отчётливо проявляться громадной морщиной на лбу незадачливого компаньона. Я валил всё на везуху, но корень моих побед кроился не только в пере Жар-птицы. Всё- таки бабушкина закваска. Это она научила меня в раннем детстве сначала играть в «пьяницу», а лишь только потом читать и писать.
К слову, я никогда нигде и ни с кем не играю в карты на деньги. Знаю лично людей, которые начинали играть на спички, а через пару часов проигрывали квартиры. Думаю, в наших поездах, как и на пляжах, «кидал» и «катал» хватает. Будьте бдительны, дорогие форумчане! Разве могут быть шансы у смертного, если профи запоминает рубашки новых карт после первой сдачи? А уж психологию эти люди знают получше Фрейда! А есть ещё нечестный арсенал из крапа перстнем, ловкости рук, маячка- напарника, вплоть до гипноза. Знаю, о чём говорю. Казино просто ангел по сравнению с этими «вымогателями».
В Воронежской области просыпаются любительницы коньяк-колы. Перекусываем. Запиваем. Лена нарезает кольцами лимон, посыпает цитрусовые «блинчики» сверху пакетированным кофем от «Якобса», утверждая, что это лучшая коньячная закуска. И хотя для меня это не ново, делаю комплимент: «Офигительно!» От выпитого становится хорошо-хорошо. Язык переходит на автономный режим функционирования. Смотрю в окно. На стёклах прилипшие капли дождя. За ними холмы и перелески. В низинах, возле речушек или водоёмов, хутора да сёла. Всё знакомо до боли, но чего-то не хватает? Задумываюсь. И вдруг как током. Ну, конечно же, не хватает четырёх любимых пяток моих девчонок Оли и Танюшки! Вроде и сидим хорошо, даже очень, и шпалы с рельсами те же, но без моих любимых жены и дочки, это уже другая дорога. А каким мне покажется море и юг без них? И понимаю, что без родных и рай как сарай

Виталий · Пятница в 05:44

Часть 2.

Темнеет. В голове смеркается. В ногах тяжелеет. Мы сидим напротив друг друга, позабыв про благочинность, обычно такие чопорные на работе, а теперь гогочем как молодёжь из стройотряда и «чушь прекрасную несём…» Хорошая компашка, в руках стакашки! Темы разговоров меняются как вспышки молний во время сильной грозы. То анекдоты, то про работу, то про артистов, то про «нечистых», то про моду, то пропогоду, то про друзей и подруг, то про север, то про юг…
Коньяк и непринуждённое общение постепенно выводят Володю из состояния грогги, параллельно выводя из его организма токсины печали и разочарования от карточного Ватерлоо. Тем более едем мы не на остров Святой Елены.
Около десяти часов вечера, не сговариваясь, наши головы бросаются на подушки, словно по команде «Фас!». Засыпая, я и Вова, строим утопические планы выйти на перрон Ростовского вокзала. Куда там! Думаю, что в 2 часа ночи разомкнуть наши запаянные ресницы не смог бы и приличный домкрат. Просыпаемся только возле станции Индюк. Видок у нас аналогичный названию этого населённого пункта. А за окном солнышко облизывает макушки гор. Красотища! Но утро прекрасное и доброе только вокруг моего тела. Горло как будто всю ночь сушили феном. «Надо меньше пить, пить надо меньше!» отстукивает в висках сердце известный слоган из незабвенной комедии.
Нюхаю собственное дыхание и понимаю, что превратился в аппарат по производства ацетона. Аукнулись картишки! С алкоголем как в «очко». Перебор и аут.
До Туапсе думаем о пиве больше, чем о море, благо и то, и другое, не за горой. А ведь действительно эти жидкости весьма схожи. И пена, и пузырьки, и консистенция. И хмелит, и штормит, и бодрит. И с рыбками и креветками оба дружат. Когда обе встречи состоялись, полегчало неимоверно.
Далее любимая дорога с видом в сторону танкеров. Нам везёт. Наши окна как раз в сторону Черноволнового. Смотрел бы и смотрел в эту сине-голубую даль с перемычкой горизонта посередине. Не хватает разве двух пар любимых глаз, с которыми можно было бы расстроить собственный взгляд. С другой стороны нависшие скалы, иногда под париком из «зелёнки, а чаще всего со стрижкой «а ля Котовский». Но что удивительно, смотреть в сторону Туретчины не менее интересно, чем на пляж и дальше. Колорит Кавказа всё-таки на берегу, а не в море.
Подъезжаем к Лазаревскому. Так получилось, что мои попутчики не спрашивали, а сам я особо и не рассказывал о значимости этого городка в моей жизни. Лена и Вова большие любители Крыма. Там недалеко от подвалов Массандры они и проводят каждое лето уже много лет. Света и вовсе была на море ещё в эпоху, когда «челнок» из Эллады Ясон приплывал в Колхиду в поисках Золотого руно. Это для них все речки, ущелья, улицы и дома на одно лицо, а для меня… В районе Свирского ущелья сердце как будто ошпаривают кипятком. В душе бравурный марш:
«Взвейтесь кострами, синие ночи!
Я подъезжаю к городу Сочи!»
Остановка. Быть у колодца и не напиться? Ну уж, дудки! Ноги сами выносят меня на платформу. Два месяца назад, 08.08.08 года, я уезжал отсюда, прощаясь с любимым вокзальчиком ровно на год. Оказывается, не нужно зарекаться и от хорошего тоже. А ведь я ещё и не предполагаю, что в 2009 году попаду на юг снова, и тоже не в срок, а весной.
Похмелье вчерашней дороги объявляет эвакуацию из оживающего организма. Наверное, Лазаревское чудотворное! Вы будете оспаривать его целительную силу?
Возвращаюсь в вагон. Трогаемся. Странное чувство не покидает меня. Будто тело поехало, а душа остаётся здесь, под Яшкиной горой.
Адлер. Выходим на площадь. Берём такси-минивен, старенький «Фольксваген». Произносим пароль: «Отель «Престиж». Водитель разворачивается в сторону Абхазии. Мои компаньоны и в ус не дуют. Почувствовав неладное, я уточняю адрес, выданный начальством.
«А что же вы сразу не сказали?» - взрывается темпераментный южанин, - «У нас же два одноименных отеля!»
«А что же вы, зная об этом, нас не спросили?» - включается тяжёлая артиллерия с заднего ряда. Наши женщины за словом в карман не полезут.
Понимая бесперспективность ненужного спора, водитель делает музыку в салоне погромче. Десять-пятнадцать минут и мы на месте. Выгружаемся. А отель и его окрестности уже разоряются самонаречёнными вандалами. Просто удивительная метаморфоза! Наши сослуживцы, такие паиньки в Москве, здесь превращаются в отпетых оторвяг. Была команда Тимура, стала банда Квакина. Солнце в зените, а у коллег спиртное уже из ушей льётся. Вот те семинар! Вот те культурная программа!
Гостеприимство моря всегда зависит от радушия приезжающих. Вышел на берег, улыбнулся ему, и оно обязательно ответит взаимностью. Потому что море – не кривое зеркало души и в нём отражаются все наши чаяния и надежды. Взгляд исподлобья, окрики, скрежет зубов и барские замашки оставьте дома. Пусть и им будет хреново без своего хозяина.

Виталий · Пятница в 05:44

Часть 3.

Ну что ж. Снова осень 2008 года. Типа выездной практический семинар по проблемам накопления в организме алкогольных токсинов. Место встречи «Престиж». Название отеля красноречивое, но последнее, о чём хочется думать на юге, так это о социальном статусе. По мне такие варианты названий, как «Уют», «Комфорт», «Приятный», «Нежность», гораздо больше ласкают слух. Да и не название красит гостиницу. Описывать достоинства и недостатки не сайтового дома для курортников я не собираюсь по этическим соображениям, да собственно говоря, и не было никакого ни разочарования, ни очарования. Наш роман был слишком мимолётным. Ограничусь сухой статистикой, применимой к любому отелю. Наш номер на двоих на третьем этаже. Со мной напарник Дима. Флегматичный, но никогда не унывающий неженатик, немного меня постарше. Большой любитель покера(Опять?). Ориентация нормальная. Как бог играет на гитаре, владеет в совершенстве итальянским.
В номере есть всё необходимое. В нашем – не душевая кабинка, а ванная. Как в остальных, не интересовался. Телик не ж/к. . Вид из окна – окна соседней гостиницы. Вы считаете, что мне не повезло? Не спешите делать выводы! Ребята, у которых были замечательные виды на море и горы, готовы были поменяться с нами с доплатой. Интригую? Но обо всём по порядку.
Расположились. Спускаемся в небольшую столовую на 1-ом этаже. Занимаем квадратный столик. Наши уже жуют. Ждём и мы. Салатик на разминку так и не появляется, видимо из-за плохой «спортивной» формы. Проходит не менее пяти минут, прежде, чем «подъезжает» первое блюдо. Съедаем – не замечаем, и наивно ждём второе вдогонку, чтобы тяжесть в желудке приобрела реальные ощущения. Сидим, «травим» разговоры. Настроение давно уже обособилось от скорости движения стрелок на часах. И всё же начинаем приглядываться, как работники местного общепита двигаются будто в режиме замедленной видеосъёмки. Начинаем имитировать возмущение. Реакция как у слона на укус комара, даже если и в интимное место. Начинаем посмеиваться вслух. «Черепашки» становятся чуть активнее, будто им за панцирь насыпали кубики изо льда. Но уж больно он быстро тает, потому что через пару минут всё возвращается на круги своя. И так было всё дальнейшее время. Многие из наших предпочитали ходить после в соседние столовые за свои «кровные», чем питаться летаргической халявой. Перекати-поле быстрее пересекает пустыню Сахара, чем официант с сахаром дойдёт от раздаточной до столика клиента. О вкусовых качествах приготовленной пищи тактично умолчу, поскольку главная проблема была, как пел Тальков, в том, что «несвоевременность – вечная драма».
Несолоно хлебавши, идём нахлебаться солоно. Проще говоря, на море. Оно слегка волнуется остаточной амплитудой от предыдущего шторма. Весь пляж изрезан молами. Бетонные волнорезы скрываются в море в двадцати-тридцати шагах от берега. Пляж двухярусный. Внизу обычное галечное ложе, вверху настилоконструкция с лежачками. Спускаемся вниз. Никогда не пойму тех, кто предпочитает живую стихию искусственным симуляторам. Природа прекрасна своей естественностью, пусть и с определёнными неудобствами. Никакие джакузи не заменят мне бескрайнего морского половодья. И бассейны с подогревом не принесут мне столько положительных теплоэмоций, сколько короткий заплыв в прохладной морской натуре. Захожу по колени. Зябковато. Позже узнаю, что температура воды около 18 градусов. Ничего, чай не купель в крещенские морозы. Проехать чуть менее двух тысяч километров, чтобы просто поплевать с берега? Это не про нас! Внутренний голос командует «Плавки мочить!», и я безропотно ныряю с головой в серое после шторма море. Пять минут самоэкзекуции и большое махровое полотенце становится мне лучшим другом.
До праздничного ужина сидим на берегу. Коллеги, кто дремлет на лежаках, кто бродит по настилу, кто целуется с пластмассовыми стаканчиками с неизвестным содержимым с известными последствиями.
Делаю первое открытие. Поскольку до этого на юге бывал всегда только летом( и всегда в конце июля – начале августа), то в сознании отложилось, что темнеет здесь только в 9 вечера. А тут и в семь хоть глаз коли. Братец, это октябрь, - объясняю себе метаморфозу режима курортника. С другой стороны, в наступившем вечере мне не нисколечко не прохладно и в одной маечке. Братец, это южный октябрь, - резюмирую про себя. Те, кто живёт выше Воронежа(лето 2010 года не в счёт), знают, как редко бывают тёплыми даже июльские ночи, и даже после жаркого дня.
Немного променажа по улочкам квартала, напоминающим трущобы из коммунальной роскоши. Нагуляв аппетит, торопимся на праздничный ужин.

Виталий · Пятница в 05:45

Часть 4.

На столах свечи и жаркое из свинины. Салаты, соки, сладости, виноград… В зале шумно и весело. Звенят бокалы, пенится шампанское, шуршат салфетки. Я смотрю на своих коллег и радуюсь. Эта поездка для многих из них как глоток свежего воздуха перед порой-коктейлем из трёх времён года, к которому лето подаётся на десерт.
Будто из воздуха появляется шестиструнная гитара. Репертуар эпохи заката Советского Союза. Трогательные умные слова и добрая музыка. На ура идут песни из кинофильмов. Словно из жара в холод, бросаемся из рока в романсы. Смешалось всё. Грустное и весёлое. Что поделать, если в России радость и печаль – близнецы сёстры. Звучит вызывающе, но петь так, как поют русские, не может ни один народ в мире! И каждая народная песня как маленькая жизнь. И душа рвётся как вольная птица из клетки, и поломанные крылья, через не могу, поднимают тебя к солнцу, презирая ошибку Икара.
Идём на море! – предлагают курильщики, убивая двух зайцев сразу. Покорно идём за обладателями вредной привычки. Внизу невидимые волны облизывают камушки. Смотрим в небо. Звёзды такие огромные и низкие, что моргнув, легко можно зацепить их девичьими ресницами. Одна из неполярных, сорвавшись, падает за ближайшую гору, словно венчая хороший вечер.
День на финише. Около одиннадцати вечера возвращаемся в отель. Расходимся по номерам. Поднимаемся по лестнице. Короткий коридор. Открываю дверь, протягиваю руку к выключателю и замираю, отрубив себе пальцы ног собственной челюстью. Накануне я уже описывал в предыдущей главе, что наши окна примыкают к окнам соседней гостиницы. И вот теперь, через не завешенное шторами стекло, я и Дима, который выше меня на полголовы, видим одушевлённую картинку из «Плейбоя». Две молоденьких леди, освещённые софитами всех осветительных приборов в номере, слегка затонированные только дымкой белоснежной тюли, демонстрируют во всей красе рельеф телесной местности от «Валдайских возвышенностей до Прикаспийской низменности». Контрастность на коже красавиц сразу выдаёт способ пляжного загара «а ля топлес». Димка затаивает дыхание как гончая в стойке.
«Нехорошо заглядываться в чужие окна» - неуверенно думаю я вслух, а оторопевший коллега ещё более нехотя соглашается со мной нечленораздельным звуком: «Мдяя…». Димка – философ по определению, поэтому сдаваться просто так не собирается. «Но ведь окна не замочная скважина? Да и чужой жизнью здесь не пахнет!».
Какой всё же насыщенный событиями день! Только утром меня трясло с похмелья и от поезда. Дорога вдоль моря. Заселение. Обед, когда пищеварение значительно опережало скорость потребления пищи. Потом вариация по картине Иванова «Купание красного… меня». После дыхательная гимнастика у прибоя. Вечером трансформация игристых вин в игривое настроение. Параллельно песнопение про замерзающего ямщика, такое гармоничное в субтропиках. И вот, контрольный в голову: «Соседки-нудистки!» Ну и денёк.
Включаю свет. Подхожу к окну, задёргивая непослушные шторы непослушными руками. Одна девушка, заметив мои движения, неспешно набрасывает на бронзовые плечи пушистый халатик, а другая, всё так же в неглиже, ложится на койку, и не думая что-либо менять в существующем положении. «Да», - подумалось мне, - «Адам здесь одним яблоком точно не отделался бы!»
И за что господь послал нам такое испытание? – то ли плача, то ли смеясь, вершает за спиной Дима. От этой фразы, так нелепо прозвучавшей из уст закореневшего атеиста, я с грохотом, и с хохотом, буквально обрушиваюсь на кровать. Мне, женатику, выносить ниспосланное сверху испытание всё-таки несопоставимо легче. Есть нравственный тормоз. Но всё же, какой может быть сон у нормального мужика в расцвете лет в «женском предбаннике»? Тем более, когда бес шепчет в седину над левым ушком: «Ну же, подсмотри ещё раз, ну хотя бы одним глазком… отдёрни занавесочку»! Ангел справа парирует, но только почему-то голосом тёщи: «Ну и чего ты там не видел? И сколько не любуйся, всё равно не прибудет»! Заваливаюсь в постель. Занимаюсь аутотренингом, вспоминая преимущества семейной жизни, и на морально-волевых смыкаю ресницы. И снится мне тёща с трезубцем Нептуна, обещая загарпунить то самое место, которое и сделало меня её родственником. А что снилось в ту ночь моему бедному сподвижнику, даже и представить не берусь.

Виталий · Пятница в 05:45

Часть 5

День второй. Солнечное утро обещает продолжение вчерашнего настроения. Просыпаемся с Димой синхронно, и одновременно первым делом идём раскрывать окна, терзаясь сомнениями, а не было ли вчера галлюцинаций? Напротив ни плоти, ни живого духа. Начудится же?
Спускаемся по гостиничному трапу в кафешную. Чашечка растворимого кофе с удовольствием, словно по аэротрубе аквапарка, спускается по слюнявому пищеводу в желудок. Следом же отправляется бутерброд с маслом и с сыром.
Выходим на улицу и видим на улице стоящий «Туарег» со столичными номерами Выясняется, что это муж одной из наших коллег примчался за своей благоверной из Первопрестольной то ли из-за любви, то ли из-за любви… к морю.
Я и Димка держимся вместе, но не особняком. Вскоре к нашему маршруту присоединяются Лена и Вова, мои попутчики по поезду. Идём дозавтракать в столовку на углу улицы. Заказываем блинчики с мясом с помощницей сметаной. Другое дело. Истреблённые вчерашним стриптизом калории возвращаются в страждущие организмы.
Вот теперь можно и на море! Встаем из-за стола с чувством выполненного долга. Все в шортах, а Диман в брюках из-под костюма. Во Человек! Наверное, и в баню без галстука не заходит?
Слышно, как за «железкой» «разговаривает» море. Видимо, ночью не одни мы переволновались? На пляже отдыхающие от отдыхающих. Народу, как семечек в садовом подсолнухе после посещения пернатых. Друзья по семинару раздеваются, а я по бетонному парапету для водораздела решаю добраться до площадки для загорания, по совместительству и для ныряния. Небольшая платформа на металлоконструкциях, будто мининефтедобывающая вышка, установлена на расстоянии сорока метров от берега. Сверху её тоже покрывает зелёный настил.
И вот стою среди моря, будто Ди Каприо на палубе «Титаника» и смотрю вдаль, представляя, что за спиной у меня нет ни гор, ни зелени, ни жилищ, ни проходящих поездов. Да что там Леонардо? Я круче. Я Робинзон Крузо!
Неожиданно раздаются лёгкие шаги. Я оборачиваюсь, едва не падая в море. Сзади сразу две очаровательные Пятницы женского рода. И каким же безразмерным становится моё удивление, когда в прекрасных нимфах я узнаю наши полуночные окулистские экзекуции. «Сгиньте, нечистые»! – неистово молится ангел. «Хорошо, что ты не дальтоник!» - торжествует бес.
Девушки проходят мимо меня, бросают на помост полотенца и, сбросив с себя всё, кроме нижней части купального костюма, превращаются в губки, впитывающие тепло южного солнышка. Димка с берега начинает показывать мне какие-то знаки, видимо осознавая, что вчерашний вечер может повториться. Эх, дорогой Дима, вот так и становятся фетишистами! Я зажимаю язык зубами, и ухожу, от материализовавшихся в человеческой плоти Содомы и Гоморры, с гордо поднятой головой, и только. Впереди чудесный день на море, хотя бы уже потому, что он не последний.
Второй день на юге несётся быстрее, чем Бен Джонсон по стометровке. Угоревшие от эмоций первого дня на море, вторые сутки мы цедим как парное молоко, смакуя каждый глоток драгоценного времени. Такие буйные вчера, мои счастливые коллеги напоминают осенних мух, облепивших как арбузные корки, все лавочки округи. По небу, со стороны Абхазии, словно серые черепашки, ползут и ползут небольшие тучки, заставляя солнышко, точно от нервного тика, подмигивать нам ежеминутно. Неожиданно и в моей душе просыпается «пенсионер». Хочется тишины, покоя и тепла, в равных долях. В Москве шерстяные свитера прячутся под плащами и куртками, прижимаясь к горячим телам прохожих, носки с первого взгляда влюбляются в обувь на толстой подошве, шипованная резина просыпается от летнего анабиоза, а насморк охотится за любопытными носами. Там, в средней полосе, природа вступает в пору золотой осени. А вокруг нас, склоны гор и ущелья, буквально утопают в бриллиантовой зелени, не в смысле лекарства конечно. Лёжа на пляжных нарах, с трудом верится, что через два с половиной месяца к исполнению своих обязанностей приступит белобородый Дедушка Мороз, и начнётся праздник петард и хлопушек.
Ближе к обеду народ начинает покидать насиженные и налёжанные места, отправляясь на поиски добычи в приготовленном виде. Наша группировка из шести желудков решает поискать новые варианты места потребления пищи. Идём по улице, где бетона под ногами не меньше асфальтового покрытия, когда одна из коллег неуверенно показывает на один из домов перед нами, утверждая что вчера им по секрету рассказали, что здесь живут родители знаменитого КВН-щика Михаила Галустяна. «А может это дом тётушки Сирануж!» - выдвигают я свою версии принадлежности частной собственности.
На улицах малолюдно и маложивотно. Только одна псина, положив грустную морду на свои передние лапы, смотрит на нас как на эхо минувшего сезона. Замечаем небольшую застеклённую мансарду, приспособленную под столовую. Поднимаемся по железной лестнице. Спрашиваем про возможность приёма пищи. Молоденькая хмурая армяночка не торопится с ответом. Позже выясняется, что она вообще не умеет торопиться. Да и нам некуда спешить. Это же не Москва с её бешенным темпом жизни.
Сдвигаем пару столиков. Располагаемся. Осматриваемся. Я замечаю в шкафчике, приспособленном под бар, бутылочку «Апсны» и прошу разлить нам его содержимое по стаканам. Девушка-официантка нехотя, словно отрывая от сердца, ставит на столик вожделенную бутылочку, в придачу штопор и пластиковые стаканчики. «Да, интересно - бубнит себе под нос Димка, - когда бог раздавал народам сервис, мы стояли в другой очереди, и вероятно за хамством…» В ответ получаем единственное меню, причём в руки автора предыдущей фразы. Улыбаемся. А разве у вас не бывало такого ледокольного настроения, которое невозможно испортить даже огромным айсбергом? Я заказываю себе борщ, форельку в овощах и чашечку зелёного чая, и настраиваюсь на долгое ожидание. Как ни странно, но мой выбор материализовывается удивительным образом через какие-то жалкие пятнадцать-двадцать минут. Так же и у других. Сидим, кушаем. Смотрим по сторонам, ведь в Москве чаще всего озираемся. Вокруг разноцветные крыши, но даже не смотря на насыщенность застройки, среди них много зелени.
«Червячки» приказывают долго жить, и мы говорим искреннее спасибо. Армяночка одаривает нас на прощание великолепной улыбкой, на которую невозможно не ответить тем же. Вот так бы при встрече!
Выходим на улицу. Солнце, всю первую половину дня, семафорившее морзянкой, на сей раз смотрит на нас взглядом сплошной линии. Становится душевно-приятно-комфортно. Дамы сбрасывают свои ветровки и олимпийки. Южный воздух, словно кошка, начинает ластиться о нашу кожу. Смотрю на улыбающиеся лица моих сослуживцев, и мне становится понятным, что тепло и свет сильно влияют на характер и менталитет нации. Продвигаемся к отелю, где до ужина коротаем не убиваемое время.
Ужинаем в столовке на углу. Она под навесом. Нам по заказу делают тазик шашлыков. Алкоголь льётся как из-под крана, но мне не пьётся и не поётся. Потягиваю потихонечку пиво, смотрю, как веселятся наши. Лена, у которой продюсер по имени 500 грамм водки, обнаруживает вокальный талант, рвётся на эстраду к караочному микрофону. Такая интеллигентная паинька на работе, поражавшая нас не раз своими музыкальными вкусами и пристрастиями, Ленка скачет по сцене вкруговую с «Владимирским централом» от Круга. Опа на! Коллеги, так часто бывающие завистливыми, и не думают осуждать самозваную певицу, у которой обнаруживается весьма неплохой голос. Держись, шансон! Ещё не вечер. Когда поёт душа – всё и вся на ушах! Персонал столовой, повидавший за сезон номера и покруче, с улыбкой наблюдает за шоковой релаксацией по-русски.
Завтра экскурсия в Красную поляну, и обзорная по Сочи. Ряд товарищей незаметно покидает застолье, чтобы сохранить силы. Немного посидев, мы с Димкой тоже ретируемся в сторону отеля. Там, в холле первого этажа, словно на завалинке, собирается безалкогольная посиделка. Мягкие диваны хрустят под нашими копчиками. Каждая фраза сопровождается дружным хохотом. Ещё пара часов как восклицательный знак в конце хорошего дня. Будет что вспомнить в зимней Москве на новогоднем корпоративе, да и выпить будет за что. Всё-таки эти два дня сблизили нас больше, чем предыдущие несколько лет работы.
Пора расходиться. Возвращаемся в номер. Открываем дверь. В противоположных окнах снова картина вчерашнего вечера. Но уставшие как собаки, поприветствовав унитаз, и минуя тюбик зубной пасты, мы просто валимся на койку замертво.

Виталий · Пятница в 05:46

Часть 6

Не знаю, как кому, а мне спится на юге, будь здоров. Хотя и жалко терять драгоценное время отдыха на виртуальные миражи реальных сновидений. Отсыпаться дома будем, или там, где сны не сбываются никогда. Тем более, выросший в деревне, где дневной режим обозначен пением петухов и жизненной потребностью всегда что-нибудь делать, даже ничего не делая, я имею весьма отдалённое представление о послеобеденном сне. Так что детство я точно не проспал. Даже, когда в юные годы, у меня возникал лёгкий флирт с «девочками» по имени Ангина или Ветрянка, и я заваливался с ними в постель районной больницы, в тихий час я предпочитал почитать приключенческие романы Жюль Верна, Майн Рида или Вальтера Скотта. Мне, двенадцатилетнему мальчугану, и не грезилось, что когда-нибудь я увижу синее море, облака на горных вершинах, настоящие кипарисы, пальмы, киви, лианы, бамбук и самшит… И всё это в одном месте, ставшей мне дверью в мир моих сказочных мечтаний. Спасибо тебе, Лазаревское, что для этого не надо объезжать полмира, потому что здесь уживаются фауна и флора различных климатических, природных и географических зон планеты. А ведь можно добавить сюда и новый вид животных, выведенных при помощи фотоаппаратов – поводырей пляжных крокодилов, обезьян и попугаев, зачастую по интеллекту не так далеко ушедших от меньших братьев.
Так вот, лежал я в больничной палате на четыре койкоместа, на потолке висела маловаттная груша-лампочка без какого-либо подобия абажурного оформления, а на прикроватной тумбочке не было ни бананов, ни апельсинов, ни колбасы, ни йогуртов. Всего этого просто не было. Но зато рядом были книги – верные друзья, заменявшие мне в жизни самые лучшие витамины. После прочтения очередного бестселлера, я ещё долгое время не мог расстаться с главными героями произведения, ещё не догадываясь, что самая лучшая книга – это сама жизнь.
Но вернусь к мысли, озвученной в начале этой главы. Когда в 1997 году я впервые оказался в жарких объятьях знойного Юга, командовала парадом, а точнее моим режимом и расписанием, моя тёща. Я тогда безропотно уступил ей пальму первенства в составлении распорядка нашего отдыха, о чём не жалею и поныне, хотя иногда она всё-таки злоупотребляла моей неопытностью. Но быть пушечным мясом иногда вполне благодарное дело. Делай, что тебе говорят, и ни о чём не думай. Сказали: «Идём на рынок» - качай руки. Скомандовали « Вечером на шашлыки» - остаётся только их потереть. Объявили: «Отбой!» - клади их под голову. С того времени послеобеденный сон и вошёл прочно в мой ассортимент удовольствий от пребывания на море. Не скажу, что спится всегда, но подремать в предполдниковое пекло, предварительно освежив себя душем, одно удовольствие.
…Адлер. Утро. Экскурсионный день. Смотрим в окно. Погода в стадии самоопределения. Переменная облачность трансформируется в общее переменчивое настроение. Так не хочется покидать тёплое гнёздышко пригретой постели. Внутренний голос начинает озвучивать неожиданно возникшее желание никуда не ехать, и оказывается, что не только сны, но и мысли бывают в руку. Раздаётся стук в дверь. Заходит одна из коллег, Ольга Ивановна. Вернее, проходит не она, а её зелёный подвид, материализовавшийся из образа белой горячки. Что случилось? Рассказывает, что ещё во время полёта заболело ухо. Вчера ходила к местному оракулу медицины. Диагноз: Отит. Отдых не в радость. Просит меня съездить на вокзал и приобрести билет на ближайший самый скорый поезд. Разрываться между Красной площадью и Красной поляной не входило в мои планы, но помочь человеку в беде всё-таки более приятная вещь, чем обзорная по Эрмитажу или Лувру.
Выхожу на Сочинскую трассу, а точнее улицу Ленина. Не проходит и минуты, как я лязгаю дверью маршрутки. Какой-то пяток километров, и я стою на привокзальной площади. Она кажется неуютной и функционально безграмотной. Зная, что в нашей стране только язык доводит до нужного места(а длинный до ненужного), я и не пытаюсь искать указатели или информационное табло. Первый же встречный даёт исчерпывающую информацию. В кассы небольшая очередь. Довольно скоро я оказываюсь возле окошечка. Достаю паспорт Ольги Ивановны, заодно выволакивая из кармана и собственный, из которого выглядывает мой билетик на обратную дорогу. Самое быстрое на земле – мысль, что она и доказывает в очередной раз, поставив меня перед фактом принятого решения, которое я озвучиваю симпатичной женщине-кассиру: «Мне два билета на сегодняшний сто второй поезд до Москвы.
Что побудило меня отказаться от двух дней на юге, я не могу объяснить и поныне. А разве вы в своей жизни не принимали импульсивных решений, не вытекающих из логики происходящего? Или все женились по расчёту? Может быть, причина в том, что мой адлеровский роман, я воспринял как измену моим традициям семейного отдыха? А может, как ландшафтный «левак» по отношению к лазаревскому взморью? А может, я просто захотел увидеть глаза своей Единственной? Каюсь, за всю нашу совместную жизнь, я не разлучался со своей половиной более пяти дней. Даже море меня морит, если рядом нету Оли.
Билеты на руках. Сверяю персональные данные. Всё в порядке. Выхожу на площадь. Снова маршрутка, только в сторону Сочи. Едем. Посматриваю по сторонам, забыв про ориентиры моей остановки. А зря я понадеялся на свою наблюдательность! Вскоре понимаю, что проехал свою остановку, а может быть и последующую. Прошу водителя высадить меня на первой попавшемся пункте посадки и высадки пассажиров. Скрип, заработавших как минимум трудовую пенсию на горных серпантинах, тормозов, и газель на прощание обдаёт меня бензиновым чихом, исчезая в окрестностях Хосты по Сухумскому шоссе. Я понимаю, что я один. Сзади крутая, утопающая в зелени, гора, Спереди огромное море. И я, маленький муравей, между ними. Муравей, владеющий миром.

Виталий · Пятница в 05:46

Часть 7

Суета сует, по моему определению, всё равно, что живая смерть. Попрошу не путать с бытом. Человек никогда не должен забывать о самом главном, о том, ради чего он живёт. О том, что он ЖИВЁТ! Иначе, его пребывание на Земле превращается в сухую статистику из рассветов и закатов. Люди, на свете так много удивительного! Как в нас, так и вокруг нас. Торопитесь на встречу? Опаздываете на автобус? Погода не благоволит прогулке? Ерунда! Разве это повод не смотреть на мир глазами художника? Мы же дети Природы! Ради неё и наших Детей мы и живём.
Вот приблизительно такие мысли овладевали мной, когда я остался один под «скулой» скалы, с «щетиной» из зарослей кустарника. Я стоял на автобусной остановке, как на подиуме собственного счастья. Пасмурный октябрьский денёк скорее был из сатинового, а не бархатного сезона. Небо надо мной напоминало ирокез индейца: слева и справа пролысины синевы, а посередине чуб из нескольких тучек. Солнышко, словно кошка котят, вылизывала своим лучезарным язычком склоны гор, дорожный асфальт, пляжную гальку и крыши домов. Пахло цветочной свежестью.
На юге я был в десятый раз, но впервые остался с ним наедине. Я стоял, боясь пошевелиться, точно мне на плечо села редкой красоты бабочка.
Обычно всегда вокруг присутствовали шум, гвалт, толкотня и движение. Или, когда рядом не было никого, рядом была Она, и чаще всего с маленькой луной в огромных глазищах. Как не вспомнить те романтичные прогулки по полуночным улочкам Айвазовского и Пролетарской, тогда ещё малозаселённым. За штакетниками и решетниками «умирал» прошедший день. Где-то шипел самодельный душ из бочки; где-то, догоняя припозднившиеся попки и пяточки, хлопала упругая калитка; где-то под жёлтым дюшесом слабо-ваттной лампочки при летних кухнях доедали нехитрые ужины зубры и аксакалы частного сектора. Внизу, словно мой Грей, «мурлыкали» кафешки. А мы просто бродили вперёд и назад. Вот пишу, и так хочется даже не на море, а в те наши прогулки, в те разговоры, в тот пьянящий воздух, в те объятья и поцелуи…
Из состояния прострации, словно реаниматор электрошоком, возвращает меня в действительность обыкновенный старенький уазик, промчавшийся в сторону Сочи. Вспоминаю, кто я и зачем здесь. Спускаюсь в пешеходный тоннель под дорогами, напоминающий классические переходы московского метрополитена. Но никакого освещения. Иду, слушая эхо собственных шагов, словно по лабиринту Минотавра. А моя Ариадна теперь и не знает, что я уже начал обратную дорогу к её сердцу. Выхожу в свет. Дальше дорожка бетонными ступеньками убегает вниз, к шумящему морю, а я поднимаюсь снова на трассу, но с другой стороны. Минут пять вынужденного, но без нужды, простоя венчает посадка в допотопную «газель», которая увозит меня к моему жилищному логову.
Ольга Ивановна, забирая билет из моих рук, едва не теряет его от радости, узнавая, что дорожный кров до Москвы ей придётся разделить вместе со мной. Ехать одной да больной – радости маловато!
Наши, в это время, штурмуют фуникулёр на Красной Поляне. Многие из них, намоченные дождём с пронизывающим ветром, вернутся не только с покрасневшим носом, но и таким же горлом.
Время до отъезда тает неотвратимо, словно озоновый слой в атмосфере. Хочется потратить его с пользой. Иду на море. Небо заволакивает тучами. На берегу никого, только две соседки-нудистки бродят по волнорезу, по ватерлинии оного прокатываются штормовые волны. Да, море самый лучший брейк-танцор в мире!
Спускаюсь к девушкам. Разница в возрасте и отсутствие пошлых намерений в голове, а также конкуренции, предоставляют мне огромные возможности для знакомства: «Добрый день, красавицы! Костёр гаснет, а вы греться приехали? Что не в сезон?» В ответ нейтральное: «Так получилось». Но «банный лист» уже выбрал в жертву сразу два «тазика». Не отстаю. Слово за слово. Узнаю имена. Вера и Наташа. Подруги. Здесь на десять дней. Приехали потому, что всё достало. Что ж, хороший повод. Впереди зима и захотелось «подзарядиться». Но погодка жульничает. И всё равно здорово. Даже немного подзагорели. Тут уж я прячу свою смущённую улыбку в седине усов, вспоминая солнечные ванны моих собеседниц. Наташа собирается скоро замуж. Вздыхаю с облегчением, а то, что только не передумалось. Нынешний вояж как выездная модель минидевичника.
Полчаса несложной по содержанию беседы. Обо всём. И это всё географически размещено между Туапсе и Адлером. Я начинаю с упоением, как шелудивый про баню, рассказывать про Лазаревское. Увлекаюсь. Девчонки слушают с любопытством. Может быть с прицелом на «медовый» месяц? Прерываюсь на полуслове. Пора на берег. Прощаемся будто старые знакомые. И почему-то прошедшие эротические шоу теряют свой колорит экзотики со вкусом клубнички. Быть может потому, что в разговоре мы обнажили больше, чем тело? Мы обнажили душу.
Отправляюсь к ближайшему пункту питания. Перекусываю на открытом воздухе. Аппетит перебирается на кончик моего языка, не дожидаясь пока мясное само доберётся до желудка. Всё вкусно, а разглядеть, хорошо ли вымыты тарелки, я забываю.
Возвращаюсь в отель. Такси уже заказано. Номер не сдаю, так как там остаётся Димка. Спускаюсь вниз, присаживаюсь на придорожную лавочку. Чемоданы нервничают. Жду, замечая мир вокруг и самого себя в нём.

Виталий · Пятница в 05:47

Часть 8. Заключительная.

Грузимся в такси. Пришла пора покинуть черноморское побережье Кавказа. Бросаю взгляд на отель. Свидимся ли? Но ответ на этот вопрос мне глубоко безразличен, потому как не запало. Нет, юг конечно есть юг. Пышная растительность, нега ароматного воздуха, натуральное джакузи моря и, как следствие, весьма приятный конфликт между повышенным тонусом организма и умиротворённостью души. С одной стороны хочется прыгать, бегать, кувыркаться, нырять, совершать все возможные действия, а с другой хочется загорать, потягивая из соломки коктейль из Покоя, Беззаботности и Неспешности. Свою порцию положительных эмоций я получил и на этот раз, но проблема была в том, что больше мне не хотелось большего.
И вот мы едем. Водитель никуда не торопится, чему я несказанно радуюсь. До отправления поезда больше часа. В салоне чистота и порядок. Улыбаюсь, заметив на передней панели ароматизатор воздуха в форме ёлочки: «Своего озона недостаточно? Да им здесь освежитель нужен в форме выхлопной трубы».
Здание вокзала обходим стороной. Сразу на пути. Наш поезд уже стоит, под парами, но под замками. Стоим и мы, дышим югом. Как в порванный носок розовая пяточка, из-за тучек так вовремя выглядывает солнышко. Становится тепло. Сбрасываю ветровку, когда из вагона появляется проводник, пожилой горец непонятной народности. Он постоянно смотрит на часы, беспрестанно курит и хмурит брови, из-за чего они превращаются в одну большую, размером с козырёк грузинской кепки. Рядом грузовой состав, из-под колёс которого неожиданно появляются две женщины с хозяйскими сумками, набитыми какой-то рассадой. Приглядываюсь. Ба! Да это пальмочки! Моментально прицениваюсь «Сколько?», хотя цена меня интересует в последнюю очередь. Как в «Двенадцати стульях», торг здесь неуместен. Беру три, в поллитровых стаканчиках.
Время до отправления пролетает незаметно. Загружаемся в вагон и снова на платформу, чтобы хотя бы минуточку, но постоять на самой желанной, после родины, земле. Трогаемся. Поезд, словно капелька дождя по стеклу, начинает своё отступательное движение на север, но не вызывая у меня привычных для отъезда с юга слезинок по щекам. Стою в купейном коридоре. Смотрю на море, пытаюсь загрустить, но не получается. Вскоре прибываем на железнодорожный вокзал в Сочи. Выхожу на перрон одним из первых. Население поезда выдвигается следом. Смешно прозвучит: одни покурить, другие подышать.
Ольга Ивановна ходит мимо меня, прикладывая сотовый к здоровому уху и постоянно озирается. Не понимаю, в чём дело. Объявляют отправление. Мы уже собираемся заходить в вагон, когда мою спутницу окликают. Оборачиваемся. Нас догоняет мужчина в солидном костюме, гружёный двумя баулами. Это вам, Ольга Ивановна! Вера немножко харчей собрала на дорожку».
Поезд трогается. Я без команды оторопевшей женщины подхватываю тяжеленные объёмности. Без провизии одни коллизии, а с провиантом можно быть и комедиантом. Такое ощущение, что в сумках шестнадцатикилограммовые гири. Еле втискиваюсь с ними в купе. Забыл указать про наших попутчиков от Адлера. Имя жены запамятовал, а его звали Андреем. Оба предпенсионного возраста. Из Подмосковья. Весьма приятные интеллигентные люди, что по нынешним временам достаточная редкость. На юг ездят ежегодно, но последние лет пять из-за проблем со здоровьем стабильно осенью. Всегда после 20 сентября и на две недели. Их загорелые лица ничем не отличаются от обычных летних краснокожих рожиц, что свидетельствует о безграничной щедрости удивительного края на земной границе с раем.
Параллельно текущему знакомству Ольга Ивановна начинает потрошить содержимое антиданайских подношений. Чего там только не оказывается! Становится ужасно жаль, что ехать всего лишь сутки. Палочка сырокопчёной, в придачу курочка, рыбка красная, отварная картошечка в кастрюльке, головка адыгейского сыра, килограмм конфет-ассорти, россыпь фруктов и овощей, арбуз, торт «Персидская ночь»… И всё это кулинарное разнообразие венчали две бутылки драгоценного свойского красного вина! Жизнь прекрасна! Оказывается, родственники коллеги созвонились за её спиной, нашли друзей в Сочи и попросить их помочь «умирающей» Ольге Ивановне с решением продовольственного вопроса в дороге. Только знаменитое кавказское гостеприимство переквалифицировалось в кавказское гостепровожание.
Разливаю к продуктовому изобилию «изабельное» сопровождение. Соседи по купе не отказываются от компании. Разговоры становятся горячей на несколько градусов. Бросаю взгляд за окно. Знакомая долина реки Псезуапсе. Выскакиваю в коридор. Смеркается. Всегда оживлённая Калараш без единой души. Без движения и Колесо Обозрения. Мало огней. Поезд припарковывается к любимому вокзальчику. Я не выхожу. Хватит с меня переживаний-воспоминаний и сравнений-сожалений. Ивановна замечает мои лазаревские страдания-метания и неназойливо замечает: « А вы как будто здесь бывали?» Как будто!!! – с усмешкой передразниваю я про себя, а вслух, многозначительно прищурив глаз, как Сан Саныч из «Спортлото-82» отвечаю: «Доводилось…». Каково же моё удивление, когда моя напарница по поездке роняет как бы между прочим: « А у меня здесь подруга живёт. Мы с мужем к ней постоянно ездим». Вот тебе пируэт! Вот тебе и тема для разговоров на всю дорогу.
Продолжаем ужин. Вино из кружек пьётся компотом. После седьмого тоста голубокровная семейная пара признаётся в крестьянском происхождении. Мне, с моим фрикативным «Г», сразу становится легче. Говорим за жизнь. Рассказывают, что дочь вышла замуж за нидерландца. Летом приезжали голландские сваты. Показали им Москву, свозили в Сергиев Посад. Очень забавлялись, когда заморские сваты на остановках поднимали чужие окурки и относили их в урны. Цивилизация! Не зная, чем ещё уважить иностранцев, повезли их в есенинское Константиново. Пришли на берег Оки, где «даль сосёт глаза». Так евросват сначала подпрыгнул, а потом присел, повторяя одно и то же по-своему: «Как же здесь красиво!» Да всё время присвистывал. Вот такая история. А все ли из нас замечают красоту родимых мест?
Около одиннадцати мы отрубаемся, а поезд продолжает своё петляющее движение в сторону Полярной звезды. Пролетающие за окном фонари обозначают населённые пункты. Изредка покрапывает дождь. Неожиданно просыпаюсь. Думается о разном. Сначала о том, что уже следующим вечером я буду засыпать в собственной постели, играя октавы на кнопках пульта от телевизора. А ведь ещё сутки назад я спал в одном из отелей Адлера, даже не подозревая, что следующей ночью в это время буду дремать на верхней полке перед Ростовом. Странная, замысловатая штука, эта жизнь… И загадывать ничего нельзя, и не загадаешь – ничего не исполнится. И нет между реальностью и вероятностью золотой середины. Пусть будет всё как будет, лишь бы было.

Виталий · Пятница в 05:48

Про Чёрное море, синюю курицу и розовые очки.

Скоро осиротеет наш форум. Нет, количество посещений вырастет как на черноморских дрожжах. Просто виртуальное Лазаревское для многих из нас материализуется. И счастливчики будут ловить простуду от кондиционеров, ледяных напитков и сквозняков; получать диарею от плохо намытых фруктов и овощей, экскурсионных серпантинов; штукатурить собственные тела лосьонами и кремами от ожогов; изнемогать после излишеств шашлычной и винной терапии… А я буду завидовать Вам, господа! Хотя бы потому, что все выше перечисленные «прелести» самые лучшие грабли на свете, на которые хотелось бы наступать каждый год.
Поездка куда-нибудь на пикник за город уже приключение. А уж если она через всю страну, в другое климатическое и ландшафтное измерение. Нет, в море однозначно растворился магнит. А летом, когда в крови человека критическое повышение уровня железа, тянет нас в Синь-край что в Кавказ-таракани.
1997 год. Тропический дождь «маракасит» со вчерашнего вечера. На часах полдень. Сидим на Пролетарке. Под обеденным столом на летней кухне спрятался хозяйский пёс, причём достаточно удачно. От безделья квартиранты то и дело заглядывают в холодильник. Бывает и перепадёт что-нибудь хвостатому. Однако запас провианта достаточно быстро перемещается без всякой машины времени из прошлого в будущее при помощи наших желудков. К великим русским вопросам «Кто виноват?» и «Что делать?» неожиданно добавляется очередной «Кто идёт за «Клинским»?». Бросаем жребий(а на улице и вправду Рубикон) – иду я. Наверное потому, что мой лот оказался единственным. Ах, эти тендеры. Беру без всякого энтузиазма такой же инертный зонт. К нему мешковатую сумку, как в смысле ткани, так и объёма. До раздолья полиэтиленовых пакетов оставалось немного. И вперёд, вниз. Скорость моей походки немногим превосходит бурное течение водных потоков. Камушки, словно пасхальные яички по лубку, катятся по руслам дождевых рек.
На улице никого. Господа отдыхающие наконец то отдыхают, зализывая солнечные ожоги, закефиривая послешашлычные гастриты, запиволечивая нарушения техники безопасности при употреблении ассорти из алкогольных напитков, досыпая украденные Югом мгновенья. Вот ведь как бывает. Ждёшь отпуска, ждёшь. Думаешь, отдохнёшь да выспишься. Накось, выкуси. Возвращаешься из Лазаревского словно драная мартовская кошка, поджарая и поджаренная, но счастливей тебя нет. Да потому что нет на море ни дней, ни ночей. Есть один сплошной Ночедень или Дененочь. Короче, оставим покой тем, кому он уже не важен.
Сбегаю по ступенькам от Мирной, разбрызгивая окружающий водомир в радиусе пары метров вокруг себя. Прямиком мимо магазинов, к Нему. Перебираюсь через железку и замираю, как гончая в стойке. Море. Но не то, вчерашнее бирюзовое, слегка игривое, с солнечными зайчиками на волнах, будто моя тёща до свадьбы. А грозное, чёрное от гнева. Волны весом в тысячи тонн обрушиваются на берег подобно разъярённому носорогу. Стою – не дышу. Рефлекторно держу бесполезный для горизонтальных брызг зонтик. Дождь превратился в клубы водяной пыли, словно собираясь распасться на молекулы. А море шумит. Волнуется и волнует. Зрелище ещё то, что даже и про хлеб насущный, за которым послали, забываешь. Особенно, когда видишь шторм впервые в жизни. И совсем не важно, сколько в нём баллов. Теперь, став бывалым штормсменом, утверждаю, что тот был хорошим. Волны шли перпендикулярно берегу, с барашками на гребне, и прежде чем рухнуть, вставали на попа, поднимая на уши редких созерцателей. Это завтра он будет качать меня на своих «еловых» лапах, и я во всех «прелестях» испытаю на собственной шкуре его инерционную силу. А пока одна из волн застаёт меня врасплох и на берегу. И мои джинсовые шорты пытаются уплыть от своего обладателя. Надо же, - удивляюсь я, - только что ходил по песку – мгновенье – и я почти водолаз. Такие громадные волны мы с дочкой прозвали Гигантеллами. Врёшь – не возьмёшь. Спасая подмоченную репутацию, в прямом и переносном смысле, запрыгиваю на бетонный бруствер. Салочки так салочки.
Час пролетает быстрее самого себя. Устать смотреть на стихию невозможно. Состояние эйфории плавно перетекает в состояние амнезии. Немыслимым усилием воли заставляю себя ретироваться. Захожу в магазин, располагавшийся на месте нынешней гостиницы «Черноморец». Выбор времени пореформенного периода не страдает изобилием. Покупаю курочку. Судя по внешнему виду, она умерла с голоду. Значит, наша родимая, просто затесалась среди ножек Буша. Смотрю на эту продукцию птицефабрики из Бухенвальда и думаю как Копперфильду всё-таки далеко до моей тёщи. Только мама моей жены умудрится сделать из этой синюшной мошонки с глазами попугая два ужина, два обеда и один завтрак на троих взрослых и почти пятилетнюю Танюшку.
Возвращаюсь с пивом, пачкой макаронов, десятком яиц, буханкой серого и батоном белого и невесомой тощей курочкой, которую для гриля не смог бы проткнуть ни самый лучший шампурщик, ни олимпийский чемпион по фехтованию. Тёща и жена по очереди смотрят то на меня, то на хохлатку. При виде последней вздыхают, будто последний раз в жизни. Жена смеётся: « Ты что, на неё охотился? Загонял до скелета».
На газу шипит сковородка. Под столом хозяйский пёс норовит погрызть мои вьетнамские шлёпки. По краю веранды, с шиферной крыши дождь развесил жемчужные нити дождя. Я раскладываю знаменитый пасьянс Марии Медичи, изредка прерываясь для глоточка Клинского. Соседи по комнате говорят о потерянном дне. В душе протестую, но киваю им в ответ. Что поделать, дипломатия. Но думаю, что теряет тот, у кого прорехи не в карманах...

Виталий · Пятница в 05:48

Уж сколько раз твердили миру,
Что отдых ценен не ценой.
В отеле, в доме и в квартире
Учитесь отдыхать душой.
Лаза нам рада не за чеки.
Что "люкс", что просто "эконом".
Мир не вокруг, а в человеке.
И быт, и сервис тоже в нём.
Иные плакаться устали,
Что дорог отдых дорогой.
Учитесь обходиться малым.
По кошельку брать фонд жилой.
Всё стерпит русская бумага.
И как тут мне не написать:
Мы, родом из страны-общаги,
Хотим по-царски отдыхать.
Но радость не живёт в хоромах.
Ей и шалаш как дом родной,
Когда там говорят о море,
А не о тазиках с дырой.
Не продаётся людям счастье.
Везёт тому, кто сам везёт.
Весёлый отдохнёт в ненастье,
А Хмурый солнце отпугнёт.
Напрасно мани руки манят,
Шум волн приятней для ушей.
Не важно, что у нас в кармане,
А важно, что у нас в душе.

Виталий · Пятница в 05:51

Три сна одной ночи

Лето как бумеранг. Оно всегда возвращается. Но как долго оно «летает»! И как быстро ВСЁ пролетает. Ждёшь-ждёшь. Раз! Фейверк! Бац! И снова ждёшь-ждёшь. Ну почему не наоборот? Чтобы девять месяцев солнца, тепла и зелени? А то слякоть, стужа, унылость и прозябание. И друг как лучик света в серости и обыденности приснится День Весёлой Беззаботности, День Счастливой Радости, День Приятных Удивлений, День Любовной Нежности. День, когда карусель исполнения ваших желаний и фантазий кружилась рядом с вами, на расстоянии вытянутой руки.

... Утро за Воронежем. Поезд на юг. Небесное светило хулиганит солнечным зайчиком. Вагонное окно приспущено и ветер поёт свою рельсовую песню. Занавески же норовят выскользнуть наружу.
На столике нашего купе этакий антипод-вариант картины Верещагина «Апофеоз еды». Я ел эти продукты тысячи раз, но сегодня у них особенный вкус – вкус дороги на море. Я сдираю скорлупу с двухжелтковых яиц. Оля разрезает их надвое, выдавливая остатки майонеза поверху и посыпая солью. Рядом лежат располовиненные помидоры и «четвертованные» огурцы. Но центр стола по праву принадлежит золотистым куриным окорочкам. Я с уважением смотрю на их искусственный загар. Взрывная волна вкуса просто пробивает ноздри насквозь и буквально сотрясает лёгкие. Сюицидальная отварная картошечка сама готова броситься в рот, если туда последут описанное выше.
Наша старшенькая Танюшка, тинейджерского возраста, листает красочный журнал, рискуя заработать косоглазие, потому что её глаза без команды норовят бросить взгляд в сторону гастрономического натюрморта. «Напитки к бою!» - командует Оля. Достаю с пола, прохладный от плацкартного сквозняка, чай с лимоном «Нестиа»(«Липтон» уважаем меньше). Это дочке. А себе разливаю бутылочку абхазского «Апсны». Сколько не стараюсь, всё равно несколько капель падают на нашу белую дорожную скатерть. Жена вздыхает, а я смеюсь…

Просыпаюсь. На душе сладко. Ощущение, что подо мной не матрац, а плитка шоколада, а вместо подушки зефир. Вспоминаю сон, и оглядываюсь. На кресле похрапывает наш британец Грей. В ногах ворочается наш той Иржик. На стене тикают часы, стаптывая стрелки как набойки на каблуках. Смотрю на жену. Брови нахмурены. Наверное, ругается на меня за пролитое вино Очень хочется, чтобы нам снился один и тот же сон. Может она уже подъезжает к Лискам? Поворачиваюсь на бок, закрываю глаза.

…Мы идём по прибрежной кромке словно по взлётной полосе для душ. Я и Оля. Рука в руке. В сторону центрального причала. Под ногами, вылизанный нежным языком моря, песок и галечная крошка. Небо солнечное и голубое. В городе ни дуновения ветерка. Откуда же непрекращающийся волнопад в два-три балла? Смешно наблюдать, как в море вновь и вновь откатываюся пенящиеся волны, а за ними, устремляется «цунами» из отдыхающих всех возрастов. Туда-сюда, сюда-туда. Кто в поисках ракушек, кто, чтобы успеть забежать в море, кто для колоритного фотоэтюда на фоне бушующего царства Посейдона. А детишки, не смотря на грозные окрики родителей, всё одно стремятся побродить в немыльной пене, за что им потом «намылят» по-полной.
С одной стороны, штормит прилично, но в добродушном формате. Волны без гребешков, пологие и редкие. Самое удовольствие покачаться на стыке прибоя. Как я это обожаю! Ни один платный аттракцион в мире не заменит мне вернувшиеся шалости детства. Спасибо за это морю!
Но сегодня мы просто идём по пляжу. Я и Оля. Рука в руке. А ощущение, что вложили друг другу в руки не ладошки, а пылающие сердца. Юг – действительно волшебник…

Снова открываю глаза. На часах половина третьего ночи. За окном воет вьюга. Бросаю взгляд на Олю и вижу лёгкую улыбку на устах. Становится спокойно. Закрываю глаза, не зная, где окажусь. Сновиденьям не прикажешь.

…Южный вечер. Солнышко, падая с небес, разбивается о море, и его осколки вспыхивают иллюминацией по всему побережью. Волны облизывают ноги и ножки последних купальщиков и купальщиц словно леденцовые петушки. Пляж пустеет как бильярдный стол к концу игры.
Большинство уходящих с пляжа подразделяются на две категории: на делающих это скоро-споро и тех, кто еле шевелит своими конечностями из последних сил, отдав их в неравной борьбе с ультрафиолетом и аквамарином. Первые торопятся к своим чемоданам, чтобы одев бойцовский трикотаж на пощипывающие плечи, рвануть в сторону прибрежных кафешек и удлинить прошедший день на лишний километр счастья. Вторые же, облизывая подпалённые губы, игнорируя враждебный шашлычный аромат, обвешанные матрацами и кругами, безуспешно пытаются оторвать свои свинцовые подошвы ступней от присосавшейся гальки. Первые мечтают о невесомости и прогулках по Млечному пути, а вторые грезят о земном притяжении и готовы примагнититься даже к алюминиевой раскладушке.
Мы сидим с Олей у самого галечного излома и смотрим на закатную полоску, украшенную небольшим парусником с маячком на мачте. Становится чуть прохладно. Жена укрывает наши плечи одним полотенцем на двоих. Мне ни сколечко ни холодно, но подобное единение приятно. Мне кажется, что я бы смог просидеть так целое столетие. В быту, на бегу всё по-другому.
А я абсолютно уверен, что в такие мгновенья, как это, жизнь не старит нас. Вот он Эликсир вечной молодости! Любите близких вашему сердцу людей, думайте только о Прекрасном. И живите вечно…

Виталий · Пятница в 05:52

Начинаю цикл рассказиков, посвящённых первому дню моего пребывания на море. Тому, что длился больше века. Итак, обо всём в беспорядке.

Глава 1. Приезд.

«Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную, и на Тенистой улице я постою в тени…» - поёт Юрий Антонов. Попробуем нашу, Лазаревскую: «Пройдусь по Айвазовского, сверну на Одоевского, и на Янтарной улице у моря постою…» И почему в Лазаревском нет улиц Цветочной, Пестиковой, Тычинковой…?
А в названиях ли хлеб-соль? Да хоть Халвазаревским назови, в душе комфортней не станет. Взять хотя бы улицу Пролетарскую. Название даже плесенью от романтичности не пахнет. Но вывеска ведь вторична. Кто-то из моих друзей в юности переиначил известный слоган социалистического прошлого «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на украинский манер «Голодранцы усих стран, гоп до кучи!» Ах если бы все мечтали о коммунизме так же, как мы с вами о море, он давно был бы построен. Но это уже совсем другая история. Надеюсь, что и без нас.
Когда ранним-ранним утром, около 4 часов, я впервые оказался на уютном вокзальчике, в нашем с вами милом городке, я и представить себе не мог, что точка опоры моей души находится именно здесь. И напившись волшебного зелья, подобно Астериксу или Обеликсу, вернувшись в среднюю полосу, я порой переворачивал и Вселенную, и землю на шести сотках моей тёщи. Последнее было гораздо труднее…
Выскакиваю из поезда, чётко следуя инструкциям своих более опытных попутчиц. Жена держит на руках Танюшку. Тёща озабоченно подгоняет меня ласковым взглядом. До сих пор не понимаю, зачем мы тогда торопились? Теперь, когда мы сами стали хозяевами положения на юге, мы никуда никогда не торопимся. Это одно из главных наших правил на юге. И ничто никогда не убежало от нас. А если и спешим, то только от дождика. А тогда, словно нож сквозь масло, проходим спортивным шагом сквозь вокзал, ещё немного по улочке, и оказываемся на остановке по Победе под Яшкиной горой. Завалив скамейку сумками и чемоданами, водрузив на вещевую баррикаду спящую дочку, Оля с мамой уносятся обратно на вокзал за таксистами. Сейчас думаю, а почему нельзя было заказать такси непосредственно на вокзале? Но, наверное, не всё можно объяснить в жизни! Да и нужно ли?
Где взять слова, чтобы описать ощущения первых минут пребывания на Юге? А если их всё же найти, то получится букет краше любого произведения экибаны! Было темно. Фонари в те кризисные годы горели через один. Сразу отметилась густая консистенция воздуха. Взгляд вяз в нём как в гудроне, но дышалось легко и свободно. Не как необходимость или потребность, а как желание и вожделение. Со смаком. Дышу и понимаю, что что-то меня напрягает. Какое-то ощущение опасности. Как будто надо мной нависла какая-то угроза. Это сейчас я знаю, что разбили мы свой придорожный бивуак под горой, а тогда я это почувствовал шестым чувством. Это трудно объяснить, но скалу я вычислил ещё до визуализации.
Вскоре зашуршали шины завербованной тёщей машины. У этого «резидента» ошибок не бывает! Разве что я, единственная. Грузимся. Садимся. Едем. Теперь мне знаком каждый сантиметр трансплантации наших душ до адреса, где пропишется наше счастье. А в то утро, петляя по горе, выхватывая с фарами калитки и заборы, я пытался представить черноморский городок по таким фильмам как «Спортлото – 82», «Будьте моим мужем!» и «Дама с попугаем». Остановка. Разгружаемся напротив голубой калитки, обрамлённой громадным венком из живого лавра. Над ней ажурная металлическая арка, а на ней табличка с надписью про злую собаку. Дверка оказывается закрытой на потайной засов, но найти его и вскрыть снаружи не составляет никакого труда. Проблема не в нём, а в том, кто лает и кусает, но тоже в дом не пускает. Рыжий пёс, с удивительно добрыми глазами(тогда не различимыми), гавкал с добросовестной ленцой. На шум выходит сонная хозяйка, на автопилоте определяя нас на постой. Да так получается, что всех порознь. Тёща поселяется вместе с домовладелицей. Оля с дочкой в малюсенькую терраску, где едва помещаются железная кровать, тумбочка и ноги жены. Меня же отряжают в проходную комнату-коридор, где мои апартаменты прикрыты ширмой на бельевой верёвке. Честно говоря, мы были рады любому варианту. Да я готов был спать под кроватью тёщи. Мы же на Юге, в конце концов! Нужно отметить немаловажную деталь. Что моя приобретённая штампом в паспорте мама здесь была практически как родственница. Всё-таки, знакомство более двадцати лет накладывало свой отпечаток. Они и переписывались, и обменивались посылками. Сколько раз Оля рассказывала мне про хурму, присланную из Лазаревского гостеприимными «южанами». В советские годы это было нечто. Мандарины-то как из другого мира, а тут хурма! Цена, которую мы заплатили за постой, благодаря близким отношениям, была на порядок ниже общепринятой. Она была символичной, как впрочем и наши бытовые запросы.

Виталий · Пятница в 05:52

Часть 2. Нас утро встречает...как надо.

Время около пяти утра. Укладываемся досыпать. Казалось бы, шансов на грядущее сновидение нет никаких, но я, совсем неожиданно для себя, совсем не собираясь этого делать, вдруг как и все мои родные югочадцы, засыпаю быстрее, чем смыкаются мои ресницы. А просыпаюсь оттого, что все двери в доме вдруг начинают похлопывать, словно ладошками, в ритме танго, а некоторые ещё и со скрипом. За окошком забарабанил рукомойник, но уже джазовыми перезвонами. По ступенькам прошлёпали босоножки. За моей занавеской начинаются пешие телодвижения. Кто-то заглянул посмотреть на меня в щёлочку. «Коммуналка» частного сектора начинала новый день по-своему
отрепетированному режиму.
О как же сладки мои воспоминания! Бытоманы, конечно же, не преминут возможностью пустить в меня язвительные стрелы по поводу моей неандертальской аскетичностью к жилищным условиям в те времена. Но разве можно осуждать возможности? Так легко судить людей не относительно некоторого идеала, а относительно собственных представлений об этом идеале. Радуйтесь, люди, прежде всего возможности радоваться. В одном из суждений на одном форуме столкнулся с позицией, что человеку особенно хорошо на море в конце августа, когда сваливает большинство отдыхающих. И ему от этого кайфово. Не приемлю категорически такой подход. Что за удовольствие наслаждаться обладанием того, что не может принадлежать другим? Как всё это напоминает знаменитое суждение: «Не жалко, что моя корова подохла – жалко, что у соседа жива!»
В воздухе наэлектризованность всеобщего ликования и ажиотажа. Все почему-то торопятся так, будто море – уходящий поезд. Поднимаюсь с дивана и я, параллельно отмечая его излишнюю сексуальность. Скрипит зараза так, что если кому-то приспичит состругать снегурочку, об этом будут знать все местные и отдыхающие от Мамедки до Волконки. Оглядываюсь, подвесив пятую точку над белоснежной простынёй. Рядом тумбочка и стул. Распаковываю свою чёрную сумку на колёсиках с эмблемой «Мальборо». Помните такие? Общаковские семейные вещи откладываю в сторону, выбираю своё. Вешаю на спинку стула майки, выходные белые брюки, что-то достаётся гвоздям на стене, на которых, по всей видимости, ранее висели семейные фотографии. Над диваном давнишняя карта Краснодарского края. Минимум населённых пунктов, сплошные горные и лесные массивы. На подоконнике алоэ.
Покидаю свой альков. В проходной комнате, кроме моей «придуманной» спальной зоны, холодильник и гардеробная. На полу десятки сланцев, тапок. Среди них ласты и маска для подводного ныряния, а также приспущенный круг для плавания. Выхожу на свежий воздух. Надо мной железная лестница на мансарду. Вспоминаю историю, как здесь жил весельчак Мишка. Моя тёща работала медицинской сестрой в поликлинике. И так случилось, что она перевозила в Лазаревское за прошедшие годы не одного коллегу по работе. Михаил – муж подруги, тоже медсестры. Так вот, он принципиально всегда селился только на чердаке. Сам себе там вычищал, вымывал. Пусть было жарковато, но оттуда такие виды на море! Хозяйка с него только «коммуналку» и брала. При встрече тёща частенько измывается над Мишей, вспоминая, как однажды они поплыли на пароходную экскурсию, и тот прихватил с собой трёхлитровую банку пива, и как привёз его обратно, в той же банке, но уже обработанное собственным желудочным соком. Морская болезнь, однако…
Я стою под овеянной легендами лестницей, ещё и не догадываясь, что летом 2003 года сам попрошусь пожить там, нисколько не пожалев об этом в дальнейшем. Более того, ко мне переберутся и члены моей семейной команды. А пока я озираюсь, на меня сверху спускается молоденькая женщина в одной ночнушке, просвечивающейся насквозь и не оставляющей места для работы воображения. Я никогда не был пуританином, но всё же достаточно воспитан для того, чтобы тут же опустить глаза в сторону указательного пальца, но на ноге. Это потом придёт осознание естественного союза наготы и юга. Поскольку лучшая одежда в краю магнолий это фиговый листочек. Более того, пользуясь случаем, признаюсь, что до 1997 года я и думать не думал, что полюблю носить шорты, которые всегда считал немужской униформой и атрибутом пионерства. Глупец1 И теперь мне ужасно радостно, что в моём гардеробе, на самой верхней полке, среди вороха шмоток «а ля море», ждут своего звёздного, а точнее солнечного часа, джинсовые и жовто-блокитные штанишки до колен. Жена ругается, уговаривая меня купить новые, чтобы разнообразить фотобиенале. Но своих «боевых спутников» из семейства «трусливых» я не променяю и на самый последний писк моды. Женщина, окатив меня с ног до головы белоснежной улыбкой на фоне загорелого лица, умчалась за угол дома. А я, не зная жизненно необходимых маршрутов, предпочитаю приземлиться на лавочку перед окошком, продолжая сканировать окрестности на расстоянии вытянутой руки.
Прямо передо мной лестница из десятка высоких ступеней далеко не первой бетонной свежести. Вверху встретившая нас поутру железная калитка. За ней улица, рассчитанная на одностороннее движение. Как правило, водители, доехав до конца Пролетарки, возвращались обратно задним ходом. Забор практически исчез в лавровых дебрях. Вокруг пиршество растительности, но на самой земле редкие травинки. Поднимаю глаза и обмираю. По обе стороны от входа, словно стражники на картине Верещагина, несут свою караульную службу громадные пальмы.
Отработав своё, зрение передаёт эстафету обонянию. Вдыхаю, будто дегустируя, воздух. А он вкусен необыкновенно. Нотки сладких акаций соседствуют с перчинкой лаврушки, и уживаются с фруктовым ассорти садовых деревьев. Утренняя свежесть взрывает лёгкие. Рай!
Дом находится на склоне горы, который привечается солнцем только после девяти часов. Обильная растительность только усиливает эффект субтропичности. Я понимаю это, как только включается осязание. Провожу по своим локтям, пытаясь осознать, откуда на них странный восковой налёт? Непривычное ощущение воздушной влажности. Всё в диковинку.
Ну и последний анализ за органами вкуса. Замечаю повисшую с крыши кисточку недозревшего винограда. Кислятинка наверное? Да и нехорошо брать чужое. Но куда там! Соблазн слишком велик. Ведь это первые виноградинки в моей жизни, которые я съедаю прямо с веток.

Виталий · Пятница в 05:53

Часть 3. Первая встреча

«На старт! Внимание! Март!» Эту интернетную шутку рассказала мне прошедшей весной старшенькая. Для нас, мужчин, в эту пору действительно начинается тяжелейший «марафон» по подавлению биологических инстинктов, и связано это с тем, что Весна, чего бы она не касалась, всё делает Прекрасным. И в первую очередь это относится к женщинам. Милые форумчанки, даже киберпространство не гарантирует вам комплиментарную неприкосновенность! А уж ваши коленки, в колготках в двадцать дэн или без оных, слепят с тротуаров почище солнечных зайчиков, провоцируя и ДТП, и тд, и тп…
Поездка к морю для меня сравнима со вторым пришествием марта. Те же симптомы. В душе половодье чувств. Когда в груди тесно не то что сердцу, там и море вряд ли поместится. Теперь я знаю об этом наверняка, а тогда, в конце июля 1997 года, мне предстояла многое открыть как для себя, так и в себе. Добро пожаловать со мной, в весну моей югомании!
…Сижу. Лакаю парным молоком распаренный воздух южной свежести. Смотрю, как «старожилы» частного сектора используют утро как плацдарм для наступления на ещё один приморский день отдыха, который( не парадоксально ли?) по энергозатратам значительно превосходит свой рабочий аналог.
За спиной распахиваются створки сто раз перекрашенных ставен окна, расположенного даже ниже пояса. Издержки рельефа: дом на склоне горы. Следом раздаётся любимый голос его обладательницы – Любимой. Улыбка во весь Свирский пляж! Вот уж кто радуется за двоих. Ведь она ездит сюда с брежневских времён, но впервые со мной. Ей так хочется, чтобы мне всё понравилось. Наверное, тогда и произошла та метаморфоза, укрепившая нашу семью. И я, так же как Оля тогда, смотрю теперь на предметы и события двумя парами глаз. Потому и скучно нам порознь, что картина мира неполноценна без её взгляда в ту же сторону. Мы целуемся, раздвинув листья древней герани на подоконнике. За спиной вечно желанной сладко посапывает наша четырёхлетняя дочулька Танюшка. «Шоб» так в жизни начиналось каждое утро», - загадываю я про себя, не ведая, что лучшие рассветы, как и закаты, ещё впереди.
Снизу по лестнице раздаются знакомые шаги. Так и есть. Моя вторая мама. Я улыбаюсь, опровергая аксиому про то, что тёща и на юге тёща. Нет, здесь всё другое. Потому что мы другие. И я начинаю ёрничать и иронизировать над самим собой: Всё таки какая скучная была у Адама жизнь? Да ни одно ребро не заменит мамы Евы! «Завтрак на столе!» - то ли констатирует, то ли вбивает гвоздь в ход моих мыслей Александра Ивановна. Да-да, у нас одинаковые имена.
С горы разве что не катимся кубарем. Сдерживаемся из-за дочки. Пересекаем маршрутным меридианом две параллели из улиц Победы и Лазарева. Впереди железнодорожная насыпь, обочины которой изрядно заросли терновником и другими колючкообразными, которые безобразно засорены пластиковыми бутылками и бумажным мусором. Слава богу, что нет у меня стериализаторских замашек! Не отрекаясь от чистоты и опрятности, никогда не пойму тех, кому нимб важнее лица, которое он окружает.
Перед нами, за нами, и с нами, к морю, словно на причастие в Приход, спешат такие же югоприхожане, как и мы. Солнце, на Мирной и Пролетарской улицах только облизывающее склоны гор, здесь внизу уже вовсю резвится, отражаясь бесинками в глазах курорточадцев. Осматриваю попутчиков. Контингент безпонтовый. Трудяги. Много детей и пожилых. Это девяностые… Индустрия гостиничного отдыха только набирает обороты, а частный сектор начинает свой закат после почти векового господства. Почему то так и хочется продекламировать знаменитые строки, уже упоминаемые мной в другом контексте: «Милый, смешной дуралей! Ну куда он за ними гонится? Разве не знает он, что живых коней Победила стальная конница!» Коммунальный отдых обречён?
Поднимаемся на «железку». Впереди Оля, а позади ваш покорный пальмолюб. Как то в разговоре о бытовых вещах(так часто бывает в наших жизнях), я забыл о своих ожиданиях «первого бала Саши не из Ростова». Спокойно себе перешагиваю через рельс, затем через второй, и не думая, что визуально уже могу материализовать свои мечты. Оля оборачивается: «Ну как?» Поднимаю голову, и чувствую, как за спиной вырастают крылья. Мой взгляд упирается в лазурную бесконечность. Можно ли предугадать неожиданность? Кажется, готовился к встрече, готовился. Моральный настрой и всё такое, но УВИДЕЛ и сразу бросил в Тартарары и поводья управления собственными чувствами, и желание анализировать увиденное.
Для первой встречи с морем мне здорово повезло с погодой, но не думаю, что эффект был бы снисходительней, если бы мы свиделись в шторм или дождь. Оно в любом обличье прекрасней даже своего произведения – Афродиты.
Прошли годы. Первая встреча так и осталась неповторимой по своему эмоциональному восприятию, но любое последующее свидание с чернооким для меня .всё равно остаётся душевным мегатонным взрывом со стабильным эпицентром в Лазаревском. И становится не важно, сколько звёзд в твоём отеле или дыр в крыше твоего съёмного сарайчика, прилетел ли ты бизнес-классом, или приехал на верхней боковушке плацкарта, носишь ли ты плавки от Версаче или свои собственные. Перед морем все равны. И это счастье - быть равным среди равных. И тут действует полезное правило: отдыхай без оглядки на других, но с оглядкой на себя. Наверное, это высшая справедливость, что Умение радоваться жизни не продаётся и не покупается.

Виталий · Пятница в 05:53

Часть 4. Пляж, блажь и кураж.
Стою, разинув рот. Глаза как у хамелеона. Вижу сразу всё и ничего. Пытаюсь сфокусироваться на главном. А что здесь второстепенное?
Пляжный гвалт напоминает базарную площадь в воскресный день. Каждый миг происходит какое-нибудь действие. Всё побережье будто гигантский калейдоскоп, только вращающийся беспрестанно. Вот армянка, в фигуре которой присутствует явное преобладание тазобедренной части надо всеми остальными, вручает петушок-на-палочке самой счастливой после этого девочке на свете. Тут же мимо неспешно «продирижабливает»» продавец воздушных змеев и шаров. Справа, в сторону исторической родины, отчаливает «банан», гружёный любителями экстремальных ощущений. За спиной, обрызгивая слюной зависти к водным процедурам измождённых пассажиров, проморзянивает ещё один поезд с бледнолицыми. В лёгком прибое кувыркаются детишки под павиановским присмотром пузатого дедушки. Вдалеке «белеет парус одинокий», но явно не «Летучий голландец» и не «Калипсо». Неожиданный порыв ветра срывает пляжный зонтик над головами женсовета и бросает на одинокого юношу. Девушка начинает извиняться. Парень улыбается. Вот так и завязываются южные романы. А если бы зонтик был закреплён надёжно? Друзья, если бы в жизни всё было правильно, это было бы неправильно.
Рот закрылся, а я всё стою. Первое впечатление, что на меня смотрят все вокруг. Это я сейчас знаю, что на юге никому ни до кого нет дела. До себя-то глаза не всегда доходят. Крутись, поспевай, отдыхай…Карусель отдыха в состоянии вывести из строя даже вестибюлярный аппарат космонавта. Земля порой качается под ногами.
Делаю повторный заход взглядом на обзорную вокруг себя. Окружающих разглядел, перехожу к деталям, а именно, смотрю себе под ноги. Помню, какое неизгладимое впечатление на меня произвела, так нелюбимая многими, прибрежная галька в первые мгновения нашего свидания. Свирский пляж в точке нашего постоянного базирования достигает 15-20 метров в ширину. И почти вся эта площадь покрыта мозаикой из бело-серо-чёрных каменных «пирожков» и «булочек». Мы на нашем сайте периодически всегда возвращаемся к вечной теме преимуществ и издержек «болтико-гаешного» побережья. Мнения неоднозначные и противоречивые. Но лично я представить Лазаревское с анапским пляжем, как и с мальдивским, не смогу и при всём желании. Всё-таки ценность природы в её многообразии. Скаламбурю: на наших валунах дурака не поваляешь! И уж если и придёт когда-нибудь пора собирать камни, я не против оказаться в это время на черноморском взморье.
«Твёрдобокие леденцы» на дне морском лежат будто пушечные ядра. Там же, где волна случается с берегом, рассыпан антигололёдный концетраптив – гранитный отсев. Затем намытый бугорок из «галчат», где частенько «песочится» малышня. Да я и сам не раз там откапывал достойные ракушные экземпляры. Далее рабочая загарная зона с антицеллюлитными массажными «ладошками», об которые попки хлопаются сами. А выше, у кафешек, парапета или железнодорожной насыпи, полоска «соли крупного помола» с отдельными «фасолинками», где я собственно и занял диспозицию в начале черноморской карьеры.
Мои в это время располагаются на свободном пятачке, но при желании можно найти и целый «полтинник» свободного пространства, не то что ныне, когда и носовой платок негде уронить. Тёща, подобно великому Гудини, бросает пикниковое покрывало наземь, на которое, как звёзды с неба, и сыпется наша верхняя одежда. Я раздеваюсь и присаживаюсь около. Воспользовавшись потерей моей бдительности, жена делает исторический снимок на кодаковскую мыльницу. Есть первый кавказский фотокадр! На нём я будто атлант, который изобрёл домкрат(это моя версия) и теперь покуривает, презирая земное притяжение, да только привычные к грузу плечи разогнуть не получается. Так и я на фото. Сижу, придавленный невидимой тяжестью новых впечатлений и ощущений.
Танька в нетерпении рвётся в свои радости брызганий и плесканий. Но сегодня на её пути шлагбаумом встают собственные родители. Прости нас, дочурка. Посиди ещё немножко с бабушкой. Всё-таки ты уже была на юге в прошлом году. А сегодня мой день, и оркестр под аплодисменты ангелов играет именно в моей душе. Быстрее к морю!
И вот он, первый шаг. Первое касание волны. Кажется, что лизнули сердце. Держу под локоток супружницу, хотя сам ещё более нуждаюсь в её поддержке, больше моральной. Обладательница свадебного кольца-побратима смотрит только на меня. Ей очень хочется, чтобы я полюбил море и юг. Что ж, Оленька! Радуйся! Твоя мечта сбылась, и теперь у тебя появилась возможность доказывать свою конкурентоспособность постоянно.
Позвольте небольшое отступление. Буквально перед отъездом в Лазаревское, мы ходили вдвоём с Олей искупаться на прекрасное озеро в пойме Оки. Вечерело, но комары ещё только планировали свой рабочий день. Солнце не палило. Вдалеке на противоположном правом берегу зеленел сосновый бор. Сзади, на высоком холме, сияя позолотой крестов, парила, сгоревшая ныне, церковь Казанской Иконы божьей матери. Бескрайние заливные луга, достигающие порой десяти-пятнадцати километров в ширину. Возле летней дойки паслись стада коров. Ныне от поголовья в две тысячи пар рогов и копыт осталось около двух сотен. Вечер только подкрадывался. Мы плавали среди кувшинок, смотрели на белоснежные облака в вышине. Но. Вода водоёма была покрыта «пластилиновой» зеленью. Мутная. Цветущая. Такую хлебнёшь – тонны водки для дезинфекции не хватит.
Осознаешь вышеизложенное только тогда, когда есть с чем сравнить. Стою я по пояс в бирюзовом желе и понимаю, что купание купанию рознь. И это тоже необычно. Захватываю пригорошню чистейшей влаги и умываю лицо. Ещё. И ещё раз. Капельки стекают по усам, но в рот всё же попадают. Слёзы? – озадачиваюсь собственным предположением и облизываю тыльную сторону ладошки, как бы убеждаясь, что солоноватый вкус принадлежит морю, хотя и сейчас не уверен, что это были не они. Слёзы будущей радости.

Виталий · Пятница в 05:54

Часть 5. В первый раз морской брасс.

Гуляем с Дашей на детской площадке. Вокруг дошкольная детвора. Один мальчишка пяти лет качается на качелях. Рядом бабушка. Вот он и заявляет ей: «Хочу быть птицей!». И так несколько раз. «А почему именно птицей?» - вопрошает, не предполагающая подвоха в ответе, бабулька. «Да чтобы какать людям на головы с неба!». Вот такой диалог. Вот такая детская «наивная» мечта. Что ж, у каждого свои представления о счастье. Да, добавлю. Мальчик этот – русский арапчонок. Трудно, наверное, белой вороне? Думаю, что в серой стае и чёрной придётся нелегко. В убогости порой хуже, чем в аду. Но отвлёкся. Давайте мы будем мечтать только о светлом и чистом.
Когда нам плохо – мы говорим «фигово». А я предлагаю альтернативный вариант обозначения хорошего настроения: «ЮГОВО»! Фейверкное слово, разве не правда? А ещё можно приправить его специфическими добавками наподобие «пальмово». Или «штилёво». Как настроение? Авокадное! Или производное от фей-хуа. А допустим на вопрос: Как дела? В ответ: Шашлыково! Или: Сверхбризно! Собственно говоря, мы и едем на юг, чтобы только и пополнить наш словарный запас о хорошем настроении. Говорите чаще о хорошем, и оно обязательно поселится в вашей душе. Юг. Море. Путешествие. Изумрудные горы. Экзотичные растения. Цветы. Прекрасная погода. Свежий воздух… Перечислять можно долго. Но всё это только гарнир. А главное блюдо – это Любовь в вашем сердце! Ведь солнце светит всем, а улыбается только в ответ!
Снова 1997-ой. Конец июля. Тот самый первый день. Шорты на берегу, а волны лижут коленки. Нет, я не нырнул в море с разбегу. Мы с Олей вошли в него как в храм. Вместо ангелов над нами порхали разноцветные парашюты. Вместо креста под небосводом сияло солнце. Вместо ладана по пляжу разносился(и в прямом, и в переносном, смысле) запах копчёной форели. Вместо свеч горели глаза отдыхающих. И отовсюду многолосая исповедь с обидой на несправедливое распределение климата.
Оля погружается в бирюзовое желе и уплывает в сторону идеальной линии горизонта, махая, словно платочками, незагорелыми пяточками. Отпускаю её на дистанцию между обречённой мышкой и усатым котищем и догоняю в несколько саженок. Мы плывём вдаль, прочь от суетного мира. Заплываем метров на сто и начинаем барахтаться, осматривая кавказские окрестности. Ловлю себя на мысли, что это мой первый в жизни взгляд с уровня моря. А ощущение, что смотрю на всё с вершины Эвереста. Просто иногда, чтобы стать выше, не надо карабкаться на гору, а просто попробовать подняться над самим собой.
А в море просто хаос. Не было тогда на Свирском пляже буйков. И технических зон, обозначенных поплавочными канатами, тоже не было. Никаких правил плавательного движения. Вот пронёсся гидроцикл, окатив фонтаном брызг, парочку на надувном матраце. Мимо нас проплывает велосипедный катамаран в форме пары дельфинов. Принимаем и мы поплавочное состояние. И говорим, говорим, говорим… Переполняющие душу эмоции и чувства стимулируют речевой аппарат на работу без передышки. Мозоль на языке обеспечена. Оля превращается в гида(очень погоже на гидру). Повиснув на моём плече, как на бакене, проводит для меня визуальную экскурсию по опорным социальным и географическим объектам.
«Видишь горку с пролысиной? Справа от неё Свирское ущелье. Мы туда сходим?(получится только через 7 или 8 лет) А вон видишь синий дом с распахнутыми окнами? Тот, что под серым шифером. Это наш! На Пролетарке. Выше только улица Айвазовского. Видишь большое здание, расположенное торцом к морю? Это санаторий «Бирюза».(почему то в моей душе сразу поселяется уважение к этому оздоровительному строению. Это сейчас все вокруг талдычат: район «Морской Звезды». А ранее для курортников для этого места были другие ориентиры: Район 4-ой поликлиники и «Бирюзы», и конечно же кафе «Парус»).
Оля направляет мой взгляд параллельно береговой линии: «Видишь выступающий причал? Это центральный пирс. От него ранее ходили ракеты в Сочи и Туапсе. Там красивый парк. Погуляем?» С таким путеводителем и не погулять! А сам привыкаю к окружающему меня миру волшебства, ещё не понимая, что привыкнуть к этому невозможно. К этому небу, звёздному или солнечному, к этому морю, к этой щедрой на тепло земле. «Смотри, смотри. Видишь серебряную змейку? Да на мыс смотри. Это поезд.(Сколько я их позже встречал и провожал взглядом! Тысячи.) А видишь высотку?(Еле успеваю крутить головой) Ночью на ней горят красные огни».
К берегу плывём долго. Давно приметил, что в море люди обычно уплывают со скоростью как от акулы, а возвращаются будто обкуренные черепахи. Неожиданно Оля пристально заглядывает мне в глаза и спрашивает: «Ты себе представлял Это именно Таким?» В ответ только улыбаюсь, в первый раз целуя её губы солёными.

Виталий · Пятница в 05:55

Часть 6.

Поднимаюсь в 7 часов 30 минут. Играю в шахматы на сотовом телефоне(обожаю эту игру). Жена, не спавшая всю ночь, прикорнула рядом с дочуркой. Последняя открывает свои глазки ровно в 9. Умываемся, умиляемся, улыбаемся. Спешим на шведский завтрак. Увидев изобилие явств, впадаю в ступор. Собрав всю силу аппетита в желудок, набираю себе котлет, мясной и рыбной нарезки, блинчиков со сметаной, сыра, винограда, груш, мандаринов, пирожных и…вдруг мне становится хреново. Приступ доселе неслыханной мигрени просто парализует голову. Ухожу не солоно хлебавши, и не сладко жевавши. В номере выпиваю таблетку Нурофена и валюсь на боковую. Вскоре возвращаются мои девчонки. Но я уже сплю!!! Сплю ровно час, через который становлюсь молодчиком. Нападает жор. Где же ты, скандинавская халява? Благо у нас в холодильнике дужка-подружка Краковской, она и выручает.
В 12 часов едем в зоопарк. Навигатор знает своё дело крепко, и до кривой дело не доходит. Дорога, правда, полна неожиданных ям, и глубоких, и обширных. Через пятнадцать минут мы на месте. Паркуемся. Две автостоянки. Платная – 50 рублей за неограниченное время пребывания. Выдают полноценный номерной билет солидной внешности и просят сохранять его до выезда. Вход в Царство Зверей 150 с носа. Детям до 7 бесплатно. За съёмку 100 рублей, хотя за всё время никто ни у кого не проверял наличие права на фотоохоту. Зоопарк только в пути становления. Проект амбициозный, и концепция перспективная. Но пока ещё сыровато. Смотреть на животных сильно мешает сетка-рабица. Опять те же грабли: создавая условия для животных, ухудшаем условия обозрения для людей, то, ради чего и создаются эти зооприюты. Животных вроде и маловато, но нам вполне хватает. Гепард, белые львы, медведи в одном вольере с волками, кабаны, зебры, страусы, гиеновидные собаки, рыси, верблюды, страусы, лошади Пржевальского, винторогие козлы, орлы, лебеди, журавли, павлины… заканчивается наше путешествие по территории катанием дочки на железной дороге и в коляске на пони.
В программе ещё один пункт, достойный посещения – Толгский женский монастырь. Он, как и зоопарк, располагается на левом берегу Волги, только в 7 километрах выше по течению. Подъезжаем. Вдоль зелёного бетонного забора, с колючей проволокой поверху, порядка двух десятков автомобилей и один экскурсионный автобус. Ощущение, что приехали на зону. Практически все номера московские, и каким-то инопланетянином смотрится здесь форд-фокус с краснодарскими цифрами. Не иначе с перелётными стаями принесло?
На проходной, в стиле предбанников советских заводов, не хватает только классического турникета в виде «вертушки». Словно на развале, на подоконнике для туристок платки и юбки. Голые локти и коленки не приветствуются. Даже мужчинам не рекомендуется посещать храмы в футболках. Заходим на территорию, но это только хозяйственные земли вокруг монастыря. Здесь целый аграрный комплекс. Парники, сады, поля, мастерские, ферма, птичник…
Я бывал здесь лет 7 назад. И тогда всё было ухожено, но перемены к лучшему всё равно заметны. Стены выбелены. Все деревянные детали - новоделы. Чисто и аккуратно. Монашки разъезжают на электрокарах. Обычное для таких мест уныние или забвение здесь не прижились. Всё дышит стариной и новизной одновременно. Попасть в парк, где любили гулять царственные особы от Екатерины Второй до Николая такого же, снова не удаётся. Он закрыт для посещения. А жаль. Говорят, что там чудесная роща сибирских кедров, или других хвойных исполинов.
Заходим в церковь. В прихожей за столом сидит мирного вида охранник с боевым настроем и его материальным воплощением – пистолетом. Поскольку Толгская икона Божией Матери представляет огромную культурно-историческую ценность, охрану духовного раритета поручили МВД. Говорят, что игуменье стоило большого труда уговорить высшее духовенство оставить икону в монастыре. Сама икона находится за бронированным стеклом, где для неё создан особый климатический режим.
А люди идут и идут. Каждый шепчет своё. И только Дашке запомнится, как она зажигала свечи и ставила их в позолоченные подсвечники.
Из каждого монастыря мы привозим икону местно почитаемых святых. Не делаем исключения и на этот раз. Выходим на улицу. Хорошо было в храме, благодатно. Тишь и умиротворение, но вышли на улицу, и сравнивать не хочется. Так хорошо под мирским синим небом! Солнышко, которое все наши два дня пребывания в Ярославле светило беспрестанно, снова усаживается на наши макушки. Монастырские белоснежные интерьеры обильно сдобрены нежной весенней зеленью. Радость во всём. Ах если бы ещё зазвонили колокола!
Недалеко, среди лужайки, из нержавеющего бака на 200-300 литров, их впаянных краников посетители монастыря пили освящённую воду. Многие разливали и впрок, заполняя все запасливо прихваченные ёмкости. Подходим и мы. Читаю предостережение о том, что «святой» водой нельзя мыть руки и ополаскивать посуду. Нежелательно даже просто проливать её наземь. Оля обращает моё внимание: «Смотри, Саша, даже в монастыре кружки привязывают, чтобы не украли…Смотрю, не веря своим глазам. Неужели и вправду у кого-то поднимется рука, чтобы унести ковшик или бокал из ТАКОГО места?
Заходим в небольшую торговую палатку, по совместительству кафе. Здесь продают иконы, сувениры и товары собственного производства. Тут же несколько пластиков столиков, за которыми можно попить чаю. Жена покупает кексы с изюмом, пирог в стиле тульского пряника, но без глазури и берёзовый сок с лимоном и сахаром.
Немного стоим и смотрим, как по местному прудику плавает резиновый муляж черепахи. Такие диссонансные вещи часто наводят меня на алогичные философские заключения. Слишком символична черепаха в христианском святилище…
Но нам пора. Мимо снова проносится бесшумный электрокар с половичком под педалями. Чуть далее монашки обдирают и разделывают кур. Прямо на улице. Одна из монахинь громко читает молитву. Ощущение времени, не пуганного будильником. Мне сразу же хочется вернуться сюда ещё раз.
Вечером прощальный ужин. Прямо в холле, возле лобби-бара. Перекусив, на десерт заказываю нам с Дашкой на двоих мороженое. Сами в ожидании играем в прятки, салки, улыбалки. Проходит полчаса – безрезультатно. В недоумении иду к бару, и мне сразу открывается причина склероза официанта. Ещё бы! 4 «сивки-бурки» женского пола дегустировали весь ассортимент алкогольных коктейлей. У каждой из глотательниц Мохито и ежи с ним ноги доставали до пола даже с барного стульчика. Все девочки курили и обильно сорили шутками. Осмотрев наше национальное достояние с ног до половины, делаю вывод – таким девушкам только в реанимации работать. По-крайней мере пациенты мужского рода держались бы за жизнь двумя руками. Таких, и к заглохшим вулканам даже на километр подпускать нельзя. Бедный бармен. У каждого своя вредность на производстве.
Утром компенсирую прогул вчерашнего «шведского застолья» в двойном объёме. Никуда не спешим и проводим в ресторане полтора часа, не встретив ни одного неодобрительного взгляда.
Отъезжаем от отеля в 11 часов 30 минут. Через 4 часа мы дома. Маршрут абсолютно тот же самый, за исключением того, что мы не стали объезжать Переславль, а прошили его насквозь. Возможно, когда-нибудь мы ещё вернёмся в этот весьма своеобразный городок на Плещеевом озере. Где-то в этих краях находятся знаменитые Синь-камень и Животворящий Крест. Сколько ещё тайного и непознанного скрывает наша русская земля?

PS: В одном месте на трассе М8 нам встретилась кафешка «Минутка». Такой был соблазн остановиться, но спала Дашка.

Виталий · Пятница в 05:56

Часть 7. Не зимний вечер не в Гаграх

Если придерживаться хронологии повествования такого долгого первого дня на юге, то на очереди описание обзорного предобеденного путешествия по улице Победы до центра и обратно. Да, было дневное рандеву по центральным улочкам, заботливо укрытыми огромными клёнами и туями, и другими экзотическими растительными гигантами. И это шествие произвело на меня неизгладимое впечатление. Безусловно, оно заслуживает отдельного рассказа. И я обязательно ещё вернусь к моим шагометрам по солнечной брусчатке с олимпийской символикой( её поменяли в начале этого тысячелетия на современные кирпичики). Сегодня же попрошу Вас перенестись со мной в первый полноценный вечер на юге.
Знаю, что понятие Центр для Лазаревского вполне условно. На лазосайтах разворачиваются целые словесные баталии в поисках истины(Что за народ? Нам для спора зачастую достаточно даже отсутствие повода для него!). Лично для меня данный вопрос не принципиален. И хотя большинство склоняются называть «нулевым километром» нашего городка пересечение улиц Победы и Павлова, моя точка пересечения координат расположена на площади у Почтампа. А с появлением четырёхлучевой компасной звезды, выложенной тротуарной плиткой напротив кинотеатра «Восход», это и вовсе очевидно. С другой стороны, центр – это место, куда сходятся все пути-дорожки. Тогда, сколько бы вы не ходили по Лазе, ваши ноги обязательно вынесут вас к пятачку перед ротондой у Главного причала. А с позиции философии центр всегда там, где мы. А я пойду ещё дальше. Когда я рядом со своей женой, вокруг нас вращаются планеты, и даже солнце. Мы – вот ось Вселенной! Правда это утверждение скорее теорема, чем аксиома, которую вечно нужно доказывать самим себе, что мы с удовольствием и делаем уже двадцать лет.
С пляжа мы вернулись около семи. С трудом одолели подъём в гору. Это в последние дни мы будем залетать на Пролетарскую без одышки и передышки, а в первые дни с непривычки было тяжеловато. Приняли душ, хотя мне очень жалко было смывать с тела морскую соль. Я сразу же завалился на деревянную скамью под огромным раскидистым цветком из семейства то ли гераневых, то ли героиновых, почитывая старенькую книжицу «Лазаревское взморье», пережившую тридцатилетнюю разлуку с типографией. Моё женское трио захлопотало на кухне, приправляя ужин незатейливыми разговорами о том - о сём. Подошла хозяйка. Обмен мнениями вспыхнул с новой силой. Краем уха, но я постоянно в теме. Говорят о погоде, о море, о ценах, о постояльцах, об общих знакомых(я уже говорил, что тёща за двадцать лет перевозила в Лазаревское полпосёлка). Едва успеваю перелистать пару страниц, как меня зовут к столу. В этом вся моя вторая мама: ты не успеваешь донести последнюю ложку до рта, а твою тарелку уже знакомят с «Ферри». Так и хочется съязвить: в её руках всё горит, да особо не согреешься. Что касается технологии приготовления пищи, то её скорость, действительно, достойна зависти богов. У чемпиона мира на стометровке меньше шансов просто добежать до финиша, а моя тёща уже закончит итоговую сервировку стола, пробежав кстати то же самое расстояние между столом, газовой плитой, холодильником, мусорным бачком и раковиной под краном. Воистину, русские женщины – рестораны на двух ногах!
В этот раз меню достаточно примитивное. На громадной «люменевой» сковородке недоомлет с переколбасой. В тарелке-тазике салат из огромных долек помидоров с мелкими «полумесяцами» огурцов, перцем, белоснежным луком, заправленный подсолнечным маслом нерафинированного разлива. Вот так обыденно и произошла моя роковая встреча с субтропическими томатами. Выросшие на открытом грунте, вызревавшие на жарком солнце, кажется, что они впитали в себя всю его энергию. Никаких канцерогенов. Этот вкус теперь как лакмус. Хозяйка за приезд своих любимых квартирантов и за знакомство со мной приносит из погребка(помещение в доме ниже фундамента) пластиковую бутылочку с рубиновой жидкостью. Одобрительно крякаю. За год до этого жена, вместе с ракушками и загаром, привозила с юга мне и этот алкогольный напиток из винограда собственноручного производства. Очень даже ничего. Особенно на фоне суррогатной бурды и ларькового пойла девяностых годов. Без продыха выпиваю кружку. Хорошо! Жена заговорщически подмигивает: «Пора!» Ещё на пляже мы договорились, что она покажет мне ночное Лазаревское.
Начинает смеркаться. Поднимаемся из-за стола. Разбегаемся по своим хоромам. Переодеваемся. Я надеваю специально купленные для юга чёрную футболку и белые брюки. Причём и то, и другое, безо всяких лейблов, нашивок и рисунков. И по сей день в одежде отдаю предпочтение цветовой монотонности. Нет, я не боюсь выделиться из толпы, но душа протестует против пестроты и цыганщины. А уж надписи на майках, типа «Адидас» во всю грудь, и вовсе терпеть не могу. Чем меньше ярлычок фирмы, тем лучше. Одеваю на ноги чёрные выходные парадные туфли. Выхожу на улицу и обомлеваю. Я то привык к постепенному закату средней полосы. А тут через десять минут хоть глаза коли. Темень ослепительная! Но даже и она не в силах скрыть сияющие очи моей благоверной. Выходим под дорожный фонарь. Цикады буквально ухают над ухом. Окидываю взглядом попутчицу. Зелёное(собственноручно сшитое) платьишко без рукавов на четыре пальца выше колен. Плечи и руки прикрывает шифоновая накидка. На ножках бежевые туфельки с умеренными каблучками. Тёща и дочка машут нам снизу вслед. И мы, взявшись за руки, уносимся в неизвестную для меня ночь…

Виталий · Пятница в 05:56

Глава 8. Эхо шагов, ставших ритмом сердца.

Тогда, в 1997 году, расстояние от санатория «Бирюза» до Дома Быта и Центра Национальных Культур мне казалось неизмеримо долгим. С непривычки, что ли? Идёшь, идёшь – конца краю нет. Зато ныне всё Лазаревское такое компактное и уютное. Теперь я знаю каждый поворот, каждый дом, каждое деревцо. И сразу процесс прогулок стал важнее их целей и результатов. Куда бы не идти, на концерт ли, в парк развлечений, на центральную набережную, в гостеприимную кафешку или просто шляться бесцельно, само обозрение общего и частного в любимом городке – процесс эстетического наслаждения.
Ах, если бы ещё улицу Победы можно было объявить этаким пешеходным подиумом – Арбатом Лукоморья! Всё-таки, в месяцы Пик, в разгар курортного сезона, тесновато становится на тротуарных подмостках туфелькам и сланцам. А ведь, обратите внимание, семьи и товарищества ходят не гуськом или свиньёй, а во весь фронт, шеренгой, подобно цунами, сшибая на своём пути одиноких и парных встречных, даже если их фамилия Кличко. Какое конкурентное преимущество появилось бы у Лазаревского по сравнению с другими городами побережья!
Тогда, в середине девяностых, для прогулок обычно использовался один тротуар, тот, что ближе к морю. По другой стороне улицы, как правило, предпочитали ходить местные жители. Сегодня эта специализация размывается. Простите мне мою инициативу, но я бы ввёл бы в обиход новое пешеходное правило. Идёшь в Центр – держишься правой стороны, обратно – в твоём пользовании левый край. И никаких лобовых столкновений.
А уж ходить по Лазаревскому одно удовольствие! Ни пыли, ни грязи. Субтропический растительный рай. Много тени. Весёлая новенькая брусчатка. На каждом шагу палатки с черноморскими аксессуарами. Сувениры, плавательные средства, целебные соли и мази, украшения и бижутерия, олимпийский трикотаж… И всё-таки, главное, не где и куда идти, а с кем. А со мной дорогой мне человек, самая красивая для меня женщина в мире. И я крепко держу её ладошку в своём кулаке.
Кстати о руках. Взявшись за руки, ходим с Олей уже почти двадцать лет. Как маленькие. Не принято было так ходить в нашем посёлке. Под ручку-то, ещё куда не шло. Сколько раз смеялись нам вслед наши «доброжелательные» односельчане, а мы только крепче смыкали ладошки и несли в них по жизни наш крепкий союз. Так и ходим. Как будто боимся потерять друг друга. По Праге, Рязани, Риму, Москве, Петербургу, Ярославлю… А уж по Лазаревскому сам бог велел.
Каюсь, однажды в первый год нашей совместной жизни, когда жену положили в больницу, я придумал те же симптомы, чтобы оказаться на больничной койке по соседству. Вот такая история. Мужики ржали надо мной, когда мой здоровый организм получал уколы. Таблетки же благополучно спускались в унитаз. И выписали нас в один день. Кому смешно – смейтесь!
Вот и в этот раз, перепутав пальцы рук, спускаемся мы по Пролетарской и по Мирной вниз. Поворот направо, и перед нами голосящий «Парус», изрыгающий сентиментальные попсовые децибелы, проверенных временем и спросом клиентов, старорежимных хитов. Немного постояв, и осмотревшись, продолжаем движение в сторону центра. Не было ранее такого освещения, как сейчас; не было палаток и магазинчиков на каждом шагу. Порой приходилось двигаться в абсолютной темноте под цоканье каблучков и хлопки шлёпанцев.
Шагается на славу. После жаркого дня особенно приятно погрузить лёгкие в настой из можжевеловой прохлады. Амплитуда вдоха и выдоха на пределе. Иногда на пути попадаются деревья-здоровяки. Обходим их с одной стороны, не размыкая рук.
В одном из отзывов я уже описывал нижеследующее, но повторюсь. Где-то за тиром, заподлицо с забором, стояла небольшая мастерская с окнами во все стены. В самодельном киоске жил-творил старик, умелец на все руки. И сапожничал, и часовничал, и портнячил, и лудил… Сколько мимо не проходил – никогда его без дела не видел. И только вечером, после захода солнца, ложился он на топчан, включал чёрно-белый телевизор, и отдыхал от трудов не ратных, но благодатных. Сколько лет минуло. Жив ли тот старик? Но мне его так не хватает. Потому что достопримечательности – это не доски почёта и не здания или утёсы, а это живые люди, не снимавшие звёзды с неба, а зажигавшие их на земле. Вот этому, победителю порванных ремешков, сбитых каблуков и проколотых матрацев, я и поставил бы ныне памятник на одной из площадей Лазаревского.
Справа появляется короткая улица, в конце которой светится знакомый объект – железнодорожный вокзал. Маленький и уютный. Становится веселей.
И вот первый очаг курортной напряжённости. На площади, у кинотеатра «Восхода», парад музыкальной кокофонии. Светосила фонарей демонстрирует гиперактивность. По ступеням одного из кафешек «бегают» весёлые разноцветные огоньки. Подходим к гирляндному парадному крыльцу, я достаю фотомыльницу, Оля изгибает стан знаком вопроса. И тут от столиков под акацией(а там шикарная развесистое дерево с розовыми цветами) вылетает официант, молодой парень, и «выстреливает» как в яблочко в направлении моего уха: «Дэсять рублэй!». Уходим, спугнутые даже не суммой, сколь неожиданностью платить за фон. В нашей жизни это было впервые. Оглядываемся. Рядышком пять столиков под зонтиками, уже укомплектованные под завязку. Поднимаются одни посетители, как освободившиеся место тут же занимают новые. Мне это сильно напоминает игру в Тетрис. А народ всё идёт и идёт.
Идём и мы. Вот весьма оживлённый перекрёсток Победы и Павлова. В уголке неприметный магазинчик с мороженым. Выбор – глаза разбегаются. Беру Оле шоколадное DOVE, себе пломбир крем-брюле. Закрыли ныне этот магазинчик, а жаль. Думаю, что Дворец Мороженого пользовался бы несомненным успехом, и был бы достойной визитной карточкой Лазаревского.
Поворачиваем к парку. Аттракционы наперечёт. «Лабиринт страха», «Колесо обозрения», «Чёртовое колесо», автодром картингистов, «железная дорога» для малышей, силомеры и тиры, «Кривое зеркало» да пара высотных крутилок… Но самое главное, здесь атмосфера веселья и эйфория ликования, которые так и подмывают «продуть» пару сотен(пятнадцать лет назад цены были другими). Но наше увлечение друг другом и югом сегодня неизмеримо сильней, и мы продолжаем путь по неизвестному мне маршруту. Что там, за поворотом?

Виталий · Пятница в 05:57

Часть 9. Вечер, который не закончится никогда

Кто из нас не бывал на Центральном причале, и не доходил до самой его дальней от берега точки? А там не любовался прекрасными видами любимого городка? Утреннего ли, обласканного взором Авроры, с полутенями на горных склонах; или полуденного, когда даже воздух вылизан до неимоверной прозрачности золотыми солнечными лучами; или наношного, когда малиновый закат наполняет округу таинством ожидания чудес. А как хороши ночные виды, когда отражающиеся звёзды и огоньки побережья катаются наперегонки на прибойных волнах? Почему-то с пирса Набережная всегда представляется мне новогодней ёлкой, завалившейся набок. Вообще-то много интересных мест в Лазаревском, где я люблю бывать, но есть, особенно сакраментальные, где не бывать невозможно. Только здесь я понимаю всю масштабность Юга, его фестивальный и ярмарочный колорит, когда самое трудное – это осознание собственного присутствия в реально существующей Сказке. И одно из этих мест - Центральный причал.
Сегодня он в фаворе. Постоянное реверсивное движение. Мерцательная аритмия фотовспышек. Сбоку покачивается небольшая яхточка, возле которой «мыльницы» сажают батарейки с удвоенной энергией. На чертовски привлекательном фоне искромётной набережной делаем пару кадров и мы, но эта задачка для пластиковой оптики оказывается не по объективу. Нужна кисть Айвазовского!
Стоим, опираясь на перила. Смотрим, как безумствует из последних сил курортный городишко. Скоро мы ему поможем, а пока, словно затишье перед бурей – прилив нежности. Прижимаемся с «законной» плечами. Оля жалуется: « А в прошлом году я весь отдых просидела с мамой и дочкой на Пролетарке! А ночью в городе так интересно. Это же другое Лазаревское?» Делаю вид бывалого заядлого курортника и благосклонно киваю. Собираемся уходить, приподнимаю руки с перил, инерционно целую губы своей Мальвины, и вдруг в ответ получаю разряд эмоционального тока в 220 ферамонов. Ого! Да здесь меры предосторожности необходимо соблюдать на каждом полушаге и полумысли! Это же Юг! Окидываю наполеоновским взглядом стройную фигурку моей обручальной собственности, но благоверная, понимающая всё с полуслова, ретируется в сторону берега, от греха подальше.
А на набережной столпотворенье. Обращаю ваше внимание, что это сейчас мне многое кажется обыденно привычным, а вот тогда казалось даже чрезмерно экстравагантным. Нет, ничего дикого, но всё было в диковинку. Ощущение проходного двора, цирка Шапито, ярмарки, бракоразводного процесса, фитогастрономического клуба и показа мод одновременно. Всё это дополнялось акустическим «Оливье». Найти приют в этих условиях мы постеснялись.
Возвращаемся в город. Пересекаем улицу Лазарева. Ранее её можно было перейти в любом месте, особенно в ночное время. Ныне же справедливо, из-за увеличения плотности машинопотока, установлены металлические ограждения. Кстати, и деревьев ранее на этой улице было по больше нынешнего. Идём по привычке «рука в руке», когда я начинаю испытывать дискомфорт в области голеностопа. Так и есть. Мозольные симптомы подтверждают тут же, собственноножно придуманную, прописную обувную истину: «Не ходи в красивом, а ходи счастливым!» А я как олух одел не разношенные «свадебышные» туфли! Через некоторое время осознаю, что мои ноги как будто побывали в жерновах – живого места нет. Оля, всхлипывая, признаётся в тех же проблемах. Солидарная моя! Я-то хоть лох, первый раз на юге, но ты то зачем в лодочках на каблучках несколько вёрст по камням отмарафонила?
Планы по боку. Домой. Настроение слезоточивое, но не сдаёмся. Неожиданно, слева, в районе 4-ой поликлиники, как магнит, звуки сентиментальной мелодии. Решаем отсидеться. Заворачиваем. Кто из наших не помнит тот фонтан с атлантами, держащими над головами чашу. В его круглом бассейне всегда плавали шикарные японские карпы. По крайней мере, об этом мне рассказала жена, но увидеть их мне предстоит только на следующий день. Пока же мы занимаем белый пластмассовый столик. Вокруг него 4 стульчика, пару из которых я тут же предусмотрительно перебрасываю к пальмочке. Сегодня Наш вечер, и чавкающие соседи совершенно не вписываются в наш романтический распорядок. Фонтан успокаивающе имитирует шум дождя. Струи падающей воды украшает простенькая цветовая палитра светомузыки. Примитивно – подумаете вы с высоты нынешнего развития науки с её нано и лазерными шоутехнологиями. Может и так. А по мне, так ни один камин в уютном тронном зале со шкурами на полу, ни одна «живая» телекартина с красивейшим водопадом, ни самые вожделенные ароматические благовония не заменят одной маленькой детали. Я утверждаю, что между влюблёнными сердцами должна гореть только ОДНА единственная свеча, давая возможность в полумраке видеть любимые глаза, и чувствовать, как хрупок мир, и как дорого его тепло. А всё остальное только приложение.
Официант небрежно роняет на край столика меню в обложке синего цвета, как будто одолженного у школьного классного журнала. Бросаю взгляд на цены, которые, в свою очередь, бросают меня в дрожь: Не по Сеньке(Саньке) шапка! Сердечко гремит как мелочь в кармане, в котором-то, кстати, по моему наивному определению, вполне приличная сумма, накопленная из напряжённого недельного заработка. Заказываем один салат непонятной консистенции, но с красивым названием «Медуза». Больше такого не встречал. Один на двоих, и для конспирации с одной вилкой. Осталось выбрать спиртное. Коньяк, ликёр, виски, джин, , шампанское, водка, портвейн, пиво… Я в растерянности, капитулировав ещё до объявления войны. Вдруг как из винного погребка раздаётся тихий голосок моего Сокровища: «Саш, а давай Мартини возьмём? Я никогда не пробовала…» Как известно, чего хочет женщина, того хочет и бог, а я решаю не отставать и сообразить «на троих». При заказе узнаю, что имеется виноград, сразу же прошу принести гроздь, да покрупней. Ребята, как гордо мы пили тогда 300 грамм итальянского вермута! Как будто бутылочку Медока середины прошлого века. И нисколько не портило антураж отсутствие атласной скатерти, смокинга и платья с декольте, и бокалов с ножками в длину с бильярдный кий. Мы были просто счастливы. И точка. Вернее, и восклицательный знак!
Время за полночь. Пора домой. На улице всё стихло, и только последним «умирает» «Парус». Поворачиваем на Циолковского, затем налево, в гору. Земное притяжение начинает действовать с ног. Идти невыносимо. На Мирной садимся на бетонные блоки на краю обрыва. Жена снимает туфли, подавая пример и мне. Снимаю и я. На белоснежных носках, как на бинтах, кровавые подтёки. Снимаю и их, с недоумением обнаруживая завязанный из пальцев ног «морской» узел. Сидим. Плачем и смеёмся. Надо же, только один день на юге, а уже без ног и почти без головы. И кажется, что нам всего по 16 лет, и нет у нас ни тёщи, ни свекрови, и не замучены мы работой с утра до ночи, и не живём мы в краю полувечной мерзлоты, и что гораздо страшнее, в краю промёрзлых сердец и душ...
Целуемся. Глоток воздуха и снова поцелуй. Какая же всё-таки приятная штука – искусственное дыхание с естественным придыханием! Из-за калитки забора, напротив, на нас глядит недовольный пёс. Для него-то день заканчивается не последними лучами солнца, а последними прохожими. Прости, дружище.
Поднимаемся. Отёкшие ноги категорически отказываются возвращаться в прежние размеры. Но нам уже всё равно. Мы просто идём к нашему южному приюту босиком по асфальту. Смеёмся над собой, пугая светлячков. Расстаться у порога после такого дня непозволительная роскошь. Но это уже совсем другая история…

Виталий · Пятница в 05:58

На предыдущие выходные, как и миллионы других чокнутых паломников своих шести соток, мотался на родину предков, пока другие чокнутые, только идейно, по городам и весям Руси носили гордые транспаранты, пропахшие насквозь ладаном и лицемерием.
С утра рванул на близлежащий рынок, чтобы не оставить своих домочадцев без праздничного провианта. Жена увязалась со мной то ли в качестве спонсора, то ли в роли вымогателя. Набрали молочки, мучного, подходим к мясному отделу, с девушками-продавщицами которого мы дружим без малого семь годков. На их глазах и Дашулька народилась, и Танюшка выросла. Вот вам ещё один феномен-антоним западной ментальности: покупать не там, где лучше товары, а там, где товарам лучше! И иду я к своим прилавочным феям в алых фартуках не столько сумки наполнить, сколько о себе напомнить. Уж как обольстительны и обаятельны эти вражицы вегетарианства. Одна из них, незамужняя Вера, непостоянно, но через раз ездит отдыхать в наше Лазаревское, что и предопределило нашу дружбу и укрепило наши товарно-денежные отношения. Вот и 28 апреля паркуем наш кошелёк возле знакомой вывески.
- «Как вы кстати!» – взмахивают руками наложницы мясного гарема. Подыгрываю: «Ложкой к обеду или как снег на голову?» - «Да нет. Мы тут поспорили немножко. Вот Миша(бросаю взгляд на крепко сложенного охранника торгового комплекса) даказывает, что в этом году в Сочи ехать не стоит. Мол, разгар Олимпийской стройки. Шум, грязь…А мы его в Лазаревское посылаем. Ведь Сочи Сочам рознь?» Улыбаюсь: «Поезжайте, Михаил. Васильковое море. Зелёные «махровые» горы. Сплошной ионизатор воздуха. На нашем Черноморском побережье это самый оптимальный компромисс сервиса, социума, климата и ландшафта. Поезжайте!»
Выехать из Первопрестольной удаётся только в полдень. Тут же понимаю, что старинная русская забава «Бег по граблям» трансформировалась в новую – «Езда по пробкам». Вот когда и появляется время, чтобы его оценить. А с пустотратством Мгновения и Вечности я уже научился бороться мечтами или воспоминаниями. Что ж, выбираем второе?
Вы знаете, какой звук у Лазаревского? Конечно, у каждого свои аудио-ассоциации. По-вашему, у него шум моря? Тот, что появляется, если приложить ракушку к уху? Или стук поездов и писк клаксонов автомобилей? А может непрерывная трещотка болтовни отдыхающих, которые всюду? Или зуд цикад? Или гул «водопада» кафешных мелодий? Думаю, что каждый слышит то, как слышит.
Мне же кажется, что у Лазы звук беспрестанно работающей мухобойки. Шлёп-шлёп. Бегут по ступенькам сандалии и тапки. Шлёп-шлёп. Выбивают чечётку по брусчатке и пяткам сланцы и босоножки. Шлёп-шлёп, но чуть глуше, отмеряют шаги мокасины и кеды. Шлёп-шлёп! Барабанят по вечернему тротуару каблучки туфлей женского и мужского рода. ТОПчатся отдыхающие по кругу, боясь «проШЛЁПАТЬ» из отпущенного срока, чтобы не жалеть об упущенном в будущей поре после листопада.
Моя вторая мама – женщина в реальной жизни суровая. Если кто-то посмотрит, как рублём одарит, то моя тёща взглянет, как в долговую яму посадит. Она – барометр семейного настроения. Если у неё всё хорошо, можно дышать полной грудью. Но и «железная леди» становится мягкой как олово, когда речь заходит о море. У каждого есть своя ахиллесова душа. А тут такой повод для самоутверждения. Зять в незнакомом городе, как шпротина в банке, где она, как рыба в воде. Тем более, что эмоции ослепили меня. Как тут обойтись без поводыря? А я и не против! Я такая баржа, которую ещё ни один лоцман не посадил на мель.
Маршрут – самый любимый Александрой Ивановной. Не имею ничего против, но больше мы так не ходим. Стартовая площадка – магазин «Ветеран». Идём чинно и благородно, будто по ковровой дорожке в Каннах. Тёща за гида. Так внимательно я больше не слушал её никогда в жизни. Нет, это не были выдержки из путеводителя про Лазаревское. Это были милые истории из личного курортного опыта. Теперь и у меня таких накопилось много. Каждый дом, каждая лавочка, каждое местечко имеет для меня тайный смысл и хранит личные воспоминания. И теперь каждая прогулка для меня – это взламывание сейфа счастливых ассоциаций. Каждый из вас имеет подобную коллекцию.
Обращаюсь к впервые собирающимся в Лазаревское. Ребята, вспомните Есенинское: «Лицом к лицу – лица не увидать…» Постарайтесь в бытомании не потерять главное. Ведь в погоне за звёздностью отеля можно и про звёзды на небе забыть. Да и звездануться может только зазвездившийся!
Первое, что особенно бросается в глаза в моей первой прогулке при солнечном свете – обилие непривычной для меня растительности. Тогда, 14 лет назад наш городок просто тонул под ярусом из листьев и хвоинок, цветов и плодов всех субтропических мастей. Жилищный вопрос испортил не только москвичей. Борьба за гостиничные квадратометры уже нанесла невосполнимый урон равнинной части поселения. Сады и палисадники канули в лета. А жаль.
Останавливаемся возле магнолии. Смотрим на огромную и красивую «пресноводную лилию» на дереве. Обычно, к концу июля, магнолии отцветают, но бывает, на радость приезжающих, встречаются и поздноцветы.
Почти напротив поворота к вокзалу, возле двух многоэтажек, фотографируемся у длиннохвойных пушистых красавиц.
Попадая из тени в ультрафиолетовые «окошки», мгновенно ощущаю как палит южное солнышко. Нет, явно солнечные лучи проходят здесь через увеличительные линзы.
На площади у кинотеатра «Восход» слушаю оживлённые воспоминания, что когда-то здесь существовала проблема лишнего билетика. Я же за все одиннадцать южных сезонов побывал в кинозале лишь раз. В году 2007. Дневной сеанс. Наш выбор предопределило особенное послеобеденное пекло и наличие кондиционеров в кинотеатре. Репертуар не имел значения.
Доходим до Дома Быта и делаем поворот налево, в гору. Пересекаем первый перекрёсток улиц Партизанской и Павлова. На втором перекрёстке(снова тех же улиц!!!) небольшой торговый центр. Сейчас он носит гордое название «Андромада». Там, прямо под кавказским небом, под далеко не шервудскими зонтиками, мы садились за столики и заказывали себе весовое мороженое: Оля шоколадное с такой же крошкой, тёща – клубничное, а я – классическое, ванильное. И так, почти через день. Не знаю, почему, но моя вторая мама очень любила сюда ходить. Тогда я не задумывался, а сейчас думаю, что были на то у неё особенные причины. Поэтому и призываю за странности никогда никого не осуждать, потому что мотивы наших привычек известны одному богу. Ведь только Он и знает, почему каждую весну меня снова и снова тянет в Лазаревское. Всевышний, да и Вы, мои солазаровчане!

Виталий · Пятница в 05:59

Зарисовки для поборников моральных устоев, или почему я не попаду в рай.

Из первого года частенько вспоминается один забавный пеленгаторно-телепатический роман, случившийся у меня прямо на глазах моей жены с красоткой, так и оставшейся навсегда прекрасной незнакомкой. Надо же было такому случиться, что уже в первый день я попал в МТП(морское телесное происшествие). Проводив супругу на берег и решив поплавать в одиночестве, я рванул кролем подальше от берега. Да так спорно у меня получилось, что видимо от скорости глаза отстали от лица. Пру как торпеда, ничего не замечая дальше собственных ресниц. И вот, когда я бросаю руку вдаль для очередного гребка, то моя ладонь обхватывает что-то мягкое и скользкое, но явно не медузу. Останавливаюсь и столбенею. Предо мной симпатичная брюнетка в сплошном синем купальнике в крупный белый горошек. Какую часть её тела я неосторожно потревожил, и какая часть её тела встревожила меня, догадаться было нетрудно. Покраснев как сваренный рак, я буркнул дежурное «Извините», и поплыл дальше с большей толикой осторожности.
Мне тогда очень хотелось побыть одному. Юг при встрече просто ошеломил и покорил меня. Это море, это солнце, это небо, этот воздух… И так трудно осознать этот новый мир. Как же я жил раньше? Как жить с этим дальше? С одной стороны, радостью надо делиться, но тут меня придушила жаба эгоизма, что я захотел всё свалившееся на меня Счастье по имени Море и фамилии Лазаревское, приватизировать в одну физиономию. Лежу на спине, размышляю. Ищу гармонию между тем, что было и тем, что стало.
Мне неполных 29. И все из них я прожил на родной Рязанщине. Я честно влюблён в её осенние перелески, речные перекаты и омуты, закаты над липовым лесом и рассветы над рощей из кривых берёз(Раньше из них изготавливались знатные сохи для всей округи). А уж какая трава в пойменных лугах – без косы не пройдёшь. Упадёшь в неё – благодать – даже солнца не видать! Недалеко торфяное болото, обильно залитое родниковой водой, так и не побеждённое мелиорацией. Идёшь по жёрдочкам – сердце замирает, не дай бог обломится. А ведь стоит того. За болотом малинник, что даже воздух сладкий от ягоды. Чуть далее Злынский бугор. Будто бы именно здесь Евпатий Коловрат и догнал Батыя, и бился так, что похоронен был с почестями своими врагами. А может быть назван он так заключёнными и военнопленными, которые под присмотром НКВД строили здесь участок дороги Москва-Челябинск. Померло их тут тьма тьмущая. И бугор этот якобы засажен ими соснами в форме звезды. Смотрел недавно из Гугля, не то. Скорее это форма упавшего с дерева Вини Пуха, чем силуэт пятиконечной. Но вся окрестность такая дорогая и родная. И ветер нежней, и солнце ласковей, и вода мокрей… И хотелось бы мне жить вечно среди русской красы средней полосы.
Простите мне это текстовое отступление. Но связано оно со знаменитыми строками моего земляка, что «никакая родина другая не вольёт мне в грудь мою теплынь». Я тоже так считал. А теперь засомневался. Действительно, нежность и любовь малой родины не заменят ни сады Семирамиды, ни сказки Шахерезады, ни прелести Амазонии, а вот тепло и ласку для нашего края я бы в кредит одолжил. Как же остро ощущается достоинство и преимущество Неги на синих волнах под скалами Кавказского предгория.
Возвращаюсь на берег. В те времена никаких зонтиков не было, да и паралоновых подстилок с нарисованными красивыми рыбками тоже. Вместо лежаков вафельные полотенца, лёгкие и быстросохнущие. На одном из них «боевая отметина»: небольшое нефтяное пятнышко, наверное, принесённое танкером от Туапсе. Мои загорают, укрыв пелёнками, марлями и носовыми платками особо обгараемые части лица и тела. Валюсь ниц. Ложусь на бок. Голова прикрыта тканевой ковбойской шляпой. Смотрю на зелёные вершины. И тут мне думается, что горы появляются, потому что земля сама тянется к ласковому южному солнцу. Наверное, и я вырасту на пару сантиметров.
Смыкаю ресницы, сканирую окружающее сквозь прищур. Рядом, на пятачке, расположились две красавицы, лёжа на спине и широко раскинув руки, открыв для загара их венозные части. Купальники, с развязанными бретельками едва прикрывают «вершины», которые покорить гораздо труднее какого-нибудь Эвереста. Начинаю баловаться. Играю в близорукость и дальнозоркость по очереди. Бросаю взгляд на задний фон – горы, перевожу глаза на передний план – снова они, Везувии из плоти.
Ах, пляж, пляж… Коварный солнцепёк. Просто провокаторы неадекватных фантазий. Но, слава богу, со мной «ушат ледяной воды». Только бросаю взгляд через плечо на маму благоверной, как бес ретируется из моего ребра со скоростью болида из «Формулы – 1». Опускаю поля сомбреро пониже. Иначе этот «мыслечитатель», с его пристрастиями к мыльным сериалам, способный сделать из Дона Педро просто педро с Дона, заставит мою жену поставить на мои глаза сигнализацию.
Шутки шутками, но когда я вдруг замечаю на себе пристальный взгляд обладательницы купальника в горошек, той самой, с которой судьба столкнула меня несколько минут назад в открытом море, мне становится не до смеха. Как будто в кресле дантиста, выдавливаю из себя вежливую улыбку в ответ. Даме около 25. Рядом сынишка трёх-четырёх лет. С другой стороны пожилая женщина, по всей видимости, мама. Вокруг меня и вовсе женсовет. Не знаю, что за монетку нашла во мне эта брюнетка, но её откровенные расстрелы меня глазами продолжались всё наше пребывание на юге. Причём без всякого стеснения. Вы, конечно, можете смеяться и строить свои версии окулистского преследования. Бог вам судья. Но она не смотрела ПРОСТО ТАК. И ей богу, если бы не было Оли, трудно было не надеть себе на шею хомут того взгляда. Столько в нём было выразительности, подавления воли и покорности одновременно, ликования и печали, страсти и холода…
Оле о виртуальном романе я рассказал в середине отпуска. Сначала не поверила, но проверила. После чего нанесла контрудар, нашёптывая мне на ухо такое, от чего глаза закрывались сами собой.
Дня за два, до нашего отъезда домой, мы пришли к вечеру на море. Купаться было нельзя. Штормило. Мы просто сидели и дышали йодом, когда мимо, не заметив нас, прошла моя виртуальная «любовница». Была она одна, в коротком чёрном платьице. Постояла немного. Затем бросила в волны монетку, и навсегда скрылась за железнодорожной насыпью, покинув и мою жизнь с моим выдуманным романом.
А на следующий день мне было отчего-то грустно. И, когда спустя три года, я снова попаду на море, первое, что я сделаю, осмотрю пляж в надежде увидеть тот самый синий купальник с крупным белым горошком.

Виталий · Пятница в 05:59

…Сидим в «Минутке» за столиком на улице. Год эдак 2005-й. По разному можно относиться к питанию в этом заведении, родом из советского прошлого, когда мы строили тёмное будущее. С одной стороны, гранёные стаканы с обкусанными краями, тарелки с паутинками трещин, ложки и вилки, скрученные «ревматизмом». С другой, классическая рецептура, проверенная временем, обильные порции, где тесно даже калориям, атмосфера безпонтовости, вкусные цены.
Закрою глаза, и вновь стою на дистанции с менюшным стартом и мезимным финишем. Кисели, компоты, соки, сметана, напитки… Жидкости на юге рулят! Дальше оладушки и блинчики, голубцы, фаршированный перец, каши, гарниры, рыба, плов, салатики… На первое щи, солянка, борщ, супчик… Только и выбирай для желудка стайерский или спринтерский вариант потребления пищи.
Занимаем столик на улице, в уголке, рядом со стволом огромного дерева. Собачки за забором караулят подачки. Там же выкуривают трубку мира, то ли трубку безделья, местные небритые кепковладельцы. Дым, вопреки экологической целесообразности, прямиком поступает в наши лёгкие. Обращаюсь без наезда, предельно корректно, но с уверенностью, что моё дело правое и в помощи никотина не нуждается. «Мужики, отойдите, пожалуйста, в сторонку, только бросил курить – не травите душу, - вру без зазрения совести, но с мольбой, не уступающей грешнице Марии-Магдалене. Дочь как железобетонный аргумент почему-то не рассматриваю. Давно подмечено, замечание без понтов и раздражения эффективней залповой системы «Град», при условии адекватности «нарушителей». Мужики ретируются в сторону подъехавшего автобуса, на прощание одаривая меня ласковым взглядом гиены на кусок мяса. Вежливость – главный враг никотина, - констатирую я, озирая поле предстоящего кулинарного сражения. Мой пластмассовый стул, с трещиной посередине седёлки, предательски расползается ножками, но предложите, и я не сменяю его на трон небольшого княжества, если только оно не называется Лазариния. Вместо скипетра столовая ложка. Теперь, главное, не торопиться, но стоящие над душой в ожидании свободного столика Страждущие жиров, белков и углеводов не позволяют совести растянуть удовольствие как жевательную резинку.
После плотного обеда тянет в сон. Поднимаемся из-за стола в темпе на зависть лени. Пора до дому, до хаты. Доползаем до кафе «Лиза» и перпендикулярно Победе уходим в гору. Идём по лестнице с трубными перилами, ступеньки которой завалены осыпающейся алычой. Слева гостиница, на воротах которой объявление об организации джиппинга. Люблю я эти южные объявления, написанные зачастую на простой картонке. «Сдаются комнаты», «Мест нет», «Домашнее вино», «Каштановый мёд»… Солнце тем временем начинает испарять продукцию деятельности головного мозга. Выручает панама – лучший посредник между светилом и макушкой. На последних ступеньках к дому уже и не разберёшь, то ли ноги тащат туловище вверх, то ли, наоборот, тело волочит конечности. От жары виски превращаются в барабаны, а сердце в ударника из группы «Металлика».
Слава богу, что у хозяев два душа, и оба свободных. Один, с принудительным обеспечением горячей водой, оккупирует жена, другой самотечный, по остаточному принципу, забираю я. Танюшка, умывшись из раковины на улице по пятки, выдув полторашку минералки, уносится к кровати для встречи с апатией. Оставляю сланцы за порогом, шагаю внутрь. Надо мной, на крыше, солидный водобак, окрашенный в чёрный цвет. Уже к обеду вода в нём становится парным молоком, а к полднику слегка горячей. Беру гель от Ив Роше. Особенно обожаю с запахом бамбука, оливок или зелёного чая. Оля предпочитает с кофе или с тропической экзотикой. Поворачиваю кран и… Какие там грязелечебницы, жемчужные или пивные ванны, тайские массажи! Обыкновенное пластмассовое ситечко творит чудеса, сопоставимые только с чудесами исцеления. Я готов прострелить себя прохладными очередями-струйками. Вроде бы, душ как душ. У тёщи на даче подобный. Но бросаю взгляд в бойницу-окошко и вижу, как недозревшая хурма трётся своим зелёным боком о стекло. И сразу же космическое счастье ополаскивает ещё и душу. Одна веточка, а как многое она меняет! Так же и зимними днями. Хожу тенью по серым комнатам московской квартиры, но зайду на кухню, взгляну на магнитики на холодильнике, и как многое это меняет. Это мой самый лучший призовой фонд в мире! И никакие грамоты и благодарности с занесением в личное дело не заменят мне пару глиняных дельфинчиков на фоне пальмы с краткой надписью «Сочи».
Поднимаюсь в комнату по железной лестнице в нашу любимую комнату на мансарде. Присаживаюсь у окна. Лёгкий сквознячок колышет тюлевую занавеску. Мои девочки, Оля и Танюшка, завалив губу за губу, и роняя синхронно слюньки, сладко посапывают во сне. Загорелые руки и ноги на фоне белоснежных простыней не уступают по красоте живописному пейзажу за окном. Тихонько, чтобы не разбудить лихо в лице благоверной, стараясь не вскрипнуть пружинами койки и не всхрустнуть хрящиками, ложусь на спину. Смотрю в потолок. И последней мыслью, словно багром за бревно, цепляюсь за призрачную явь. И мысль эта пульсирует в моих венах: Я на юге! Я на юге! Я на юге…

Виталий · Пятница в 06:00

1997 год. Конец июля. До отправления поезда ещё около 5 часов. Тёща с Олей посылают меня на огород за зеленью, овощами и молодой картошкой в дорогу. Набиваю сельскохозяйственной продукцией две плащёвые сумки и скорей домой. Надо мной хмурится небо, которое вскоре изливается на «край берёзового ситца» проливным дождём. Спасаюсь в заброшенном коровнике. Стою, смотрю на потоп и почему то становится Так радостно, хотя до настоящей радости ещё около двух тысяч километров. Рядышком воркуют, спасаясь от ливня, голубки. Лето в апогее. Порывы ветра «умывают» меня жемчужными брызгами по-полной. В душе состояние Восторга и Умиротворения с нотками переживания перед дальней дорогой. Много чего в жизни было! И такого Яркого и Впечатлительного, но почему-то частенько вспоминаются какие-то «неважные» минуты. А у Вас разве так не бывает?
Возвращаюсь. Женщины хлопочут. Последние сборы. Наказы соседке и тестю: Не выпивать, а поливать. То починить, там заплатить. То засолить, в том наварить и т.д. Сели на дорожку и прямиком на автобусную остановку. Обливаясь потом, еле пру наш продовольственный запас, с которым легко можно идти и на Северный полюс. Видно, наш отпуск предполагается сделать не просто бюджетным, а ещё и рентабельным. В Рязани перепрыгиваем на троллейбус и через полчаса по городу мы на вокзале. Осмотрелись: никого не потеряли. Проверили билеты, через немного ещё раз – так спокойнее. Ждём. В здание не идём – и душно, и жарко. В киоске покупаю газеты и колоду карт. Поезд из Архангельска приходит по расписанию. Угадываем свой вагон с погрешностью в несколько метров, хотя, как в Лазаревском, на платформах нет никаких обозначений и нумерации. Заходим. Наш плацкартный отсек предпоследний перед туалетом. Весь железнодорожный состав, как будто после крепкой бомбёжки. И всё же дырявый вагон оказывается на редкость гостеприимным хозяином.
Храню все билеты на все поезда, но те, одни из самых счастливых в моей жизни, не уцелели. Увы! Помню только, что поехали мы 24 июля в ночь, прибыли на Лазаревскую 26-ого рано утром, и провели у моря 12 дней и 11 ночей. «Смешную» зарплату платили тогда не смешно не вовремя. Так что перед нашим вояжем пришлось изрядно поколымить. Весь год Оля откладывала по крупненькому дензнаку в заветный советский конверт с надписью «На море». Привычка использовать почтовый конверт в качестве копилки осталась и поныне. И ни разу. НИ РАЗУ даже форс-мажор не смог заставить нас выудить заветные ассигнации и потратить их не по назначению. Одним словом, никакой механики. Только поэзия! Помню, как за неделю до поездки, отправились с женой на рынок и накупили себе купальники и плавки, шлёпки и шорты. Мне «обломились» первые в моей жизни белые штаны. Бежевая бейсболка с маленькой чёрной пумой на козырьке хранится и поныне. Жена( с пятого класса одна ездила в Рязанский Дом пионеров в кружок кройки и шитья) нашила себе сарафанчиков и платьишек.
Итак, мы в поезде. Едем. Нет, ЕДЕМ! Особенно запомнились из первой дороги две вещи: просторы нашей необъятной родины с её разнообразной природой и то, как на каждой остановке, прячась от консервативной(деликатно сказано!) тёщи, мы не могли нацеловаться со своей законной супружницей. Гормональный припадок буквально «снёс» нам головы. Непередаваемые ощущения. Даже «медовый месяц» сдох от зависти к своему рецидиву.
Завтрак сразу за Воронежем. Моя первая копчёная курочка. Именно как дорожная. Обживаюсь. Бегаю за кипятком. Помогаю соседям открыть заклинившее окно. Знакомимся. С нами едет 19-летний парнишка до Белореченской к своим бабушке с дедушкой. Сел с нами в Рязани. Зовут Петром. Всю дорогу проиграл с нашей четырёхлетней Танюшкой. Да так, что если бы он выходил из поезда ни ночью, когда все спали, а днём – слёз бы дочки хватило и на Чёрное море, и на Белое, и на Жёлтое с Красным в придачу.
Когда мы приезжаем на юг во второй, третий… сотый раз, мы просто освежаем наши впечатления и переживания первой встречи. И совсем иное, когда мы едем в Неизвестное, в неведомый доселе мир, в первый раз. Все чувства, включая шестое, работают на износ. Вот впервые вижу Дон. Если в судьбе России Волга – аорта, то Дон – её сонная артерия; и кто только не пробовал её перерезать. Шахтёрский край. Терриконы. Степи. Кубань. Горы. Тоннели. «Живой водопад» информации. Только успеваю крутить головой. Оля смотрит на меня и смеётся: она-то знает, что за поворотом меня ждёт Нечто гораздо большее.
Станция Белореченская. Ночь вроде бы такая же, как на родине, да другая. Тот же цвет, но запах и вкус совершенно иные. По перрону бродят редкие продавцы садово-огородной продукции. Лениво покрикивают в ожидании рентабельного встречного поезда на север. Петро нырнул в темень, навсегда исчезнув из нашей жизни. Хотя кто его знает. Удачи тебе в жизни, добрый паренёк из казацкого рода-племени! Поезд стоит. Жизнь идёт. А мы с Олей снова целуемся. Кстати, бог не передал нашей старшенькой ямочки моей жены. А вот у Дашки на щёчках такие же ямочки. Говорят, что Мерилин Монро специально вырывала коренные зубы, чтобы приобрести заветные впадинки. Неее… У нас всё проще. Мы рады тому, что имеем. А ещё лучше иметь то, чему рад.
Сон клещами закрывает мои глаза. Только за Туапсе пытаюсь осознать происходящее. На автопилоте сдаю постельное бельё проводнику. Сажусь у окна. Смотрю в темноту. Никаких симптомов. Хотя ноздри улавливают незнакомый пряный солёный аромат, смешанный с запахом железной дороги. Микроостановка в Шепси. И вот наша. Приехали, - констатирует тёща. И в первый раз её изречение не звучит как подвох. А мы с Олей шагаем, не замечая того, в волну головокружительного шторма наших чувств, которая накроет нас с головой на 12 дней. Но это уже другая история. О ней впереди.

Лазаревское от Nerastava

Рекомендуемые сообщения

Топ авторов темы

Популярные дни

Топ авторов темы

Популярные дни

Популярные посты

Виталий

Bars 86

Виталий

Присоединяйтесь к обсуждению

Пользователи онлайн

С Днем рождения!

Сообщения