Лазаревское от Nerastava

[Виталий]

Это не литературный шедевр. Это моё первое стихотворение, написанное после возвращения с юга.

От огней к огням, пронзая ночь,
Мчится поезд с севера на юг.
У окна со мной жена и дочь,
у меня захватывает дух.

По центральной полосе к степям
Нас везёт четвёртый наш вагон.
От берёз родимых к тополям,
Исполняя мой заветный сон.

Мимо пролетают облака.
Так созвучен сердцу стук колёс.
Три билета ждут проводника,
как надежды в лето наших грёз.

За Коломной стихнет ли вагон
На комплектах свежего белья?
Не проспать рязанский бы перрон,
На котором так легко стоять.

Вспыхнут грозы, и опять темно
Холодком нас ночка обожжёт
Как бы я не закрывал окно,
Ветер щели всё равно найдёт.

Вновь рассвет заставит сделать вздох:
поезд наш Мичуринск развернёт.
Но маршрут лишит меня тревог –
Я согласен и хвостом вперёд

А в плацкартном нет свободных мест,
Новый день нам дарит шум и гам
Помидор, колбаска, огурец –
Я за этот завтрак всё отдам!

С каждым часом всё желтей поля,
И сады прогнулись от плодов.
Я по ним от самого Кремля
к морю босиком идти готов

Лиски. Россошь. Миллерово. Дон.
Воздух южный голову кружит.
Позади остался отчий дом,
Только сердце не к нему летит.

Станции – ромашек лепестки.
Мы гадаем: где нам повезёт?
И опять воруют кошельки
Раки, груши, абрикосы, мёд.

Терриконы – первый вестник гор.
Дарит пекло нам шахтёрский край.
Зной, жара как будто приговор.
Ад в вагоне, в моём сердце – рай!

На Аксае рыбаков парад.
Ожидал Ростов нас целый год
Мы ему же привезём закат.
Минералки купим и вперёд

Ты Кубань – мой Иерусалим
Я станице каждой шлю поклон.
Поезд стал давным-давно родным.
Ночь вторую не приходит сон.

Спит в тумане горное село.
Пропасти, тоннели не пустяк.
Вырвемся – услышим: «пронесло»,
Интересно лишь: кого и как?

Уморило, укачало всех.
От дороги всем пора устать.
Со ступеней спрыгнув в Туапсе,
Я готов платформу целовать.

Наконец всему апофеоз!
Все к окну. Любимый поворот.
И никто сдержать не в силах слёз:
Пальмы, море, белый пароход!

[Виталий]

Навеялось и наваялось вчера вечером. А вспомнилось первое возвращение с моря.

Лазаревское…куда хочется вернуться» - лозунг нашего сайта. И так хочется перефразировать его в «Лазаревское…откуда не хочется возвращаться». Так и хочется попросить здесь если не политического, то эколого-романтического убежища.
1997 год. Десятые числа августа. Поезд Адлер-Архангельск. Главные «зайцы» в нём – Загар и Перегар. Что поделать, люди едут с Юга. Зато в качестве законного багажа – хорошее настроение. А у меня оно ещё рассовано по карманам да запрятано «камнем за пазухой».
Первое возвращение с моря для меня не менее незабываемое, чем первое свидание с Чернооким.
Уезжаем с Лазаревского засветло. Трём лбами стёкла, когда поезд делает свой аксель вполоборота в сторону туапсинского вокзала. Последние постоялки. Не выйти в последний раз на приморский перрон – преступление, хотя адлеровские и сочинские попутчики уже осоловели от эйфории расставания и теперь тихо шепчутся, словно в больничном коридоре. Мы ещё не такие. Я вдыхаю воздух полной грудью, смакуя его хвойные нотки. Совсем не думается, вернусь ли я ещё сюда. Эти мысли ещё впереди, а пока в душе счастливое опустошение, будто бы прочитана последняя страница самой лучшей книги на свете. Я и Оля, стоим и смотрим на пирамиды вокзальных кипарисов как на песочные часы. Солнце подмигивает нам на прощанье и скрывается за горой. Нам грустно, а ему не до слёз; начинается сладкая пора заката, когда фотогигиеничность солнышка превыше всех его остальных достоинств. Скажу объективно, это лучший объект для объектива в сочетании с линией морского горизонта. Такую недотрогу в полуденное пекло, теперь Звезду, наречённую Цоем, безбоязненно кладут в ладошки и стар, и млад. Жаль, что уже без нас.
Проводница призывает вернуться нас в себя, а заодно и в вагон. Рассаживаемся для несложного ужина. В те небогатые для нас времена выбор на плацкартном столике достаточно скромен: курочка, картошечка, огурцы, помидоры и варёные яйца. Удивительно, но и теперь, когда позволительна относительная кулинарная роскошь, наш выбор остаётся практически тем же.
Открываю бутылочку пива. Неаккуратненько. Часть напитка сокращает предстоящую дистанцию, сразу попадая мне между ног, на энто самое место в светлых шортах. Жена смеётся: «Надо бы в пиво пятновыводитель добавлять, да боязно за побочные эффекты. Стирать будем минералкой?».
Начинаем первичную рефлексию состоявшегося отдыха. Тёща вспоминает собственные стародавние времена; и лишь только бесчисленные тоннели слушают наше молчание. Выныриваем из очередной горы, а светлее не становится. Ночь. Забираюсь на плацкартную «мансарду», и лежу, слушая, как горы экранируют шум поезда. И как-то даже не верится, что они были, эти волшебные дни и сказочные ночи. Сон как атомная бомба падает в моё сознание, а взрывная волна несёт меня по улочкам-закоулочкам оставленного курорта. Но главный Водопад Воспоминаний ещё впереди.
В Белореченской просыпаюсь. Громкоговорители изрыгают ругательства диспетчера в адрес какого-то зазевавшегося машиниста. Придорожные фонари бессовестно пронзают светом окна поезда насквозь. А я лежу, начиная понимать, что чувствовал Гагарин в момент своего возвращения на землю. Вот и моё Большое «Космическое» Путешествие подходит к своему концу.

…Ждём встречи с рязанским вокзалом в тамбуре. Для проводницы это очередная остановка, а для меня событие масштаба встречи «Союза» и «Апполона». Ощущение, что я не был здесь целую вечность. Старенькие «Жигули» едва везут наши коробки с луком, грушами, абрикосами, грецкими орехами, пластиковыми бутылками с вином, ракушками. Пять часов утра. В щёлочку не до конца прикрытого окошка сквозит бодрый «мерзлячок». Переезжаем Оку. Заливные луга, словно шахматные доски, заставлены стогами и копёшками. Чуть дальше на холме сосновый бор. Говорят, что именно здесь Евпатий Коловрат догнал татаро-монгольскую рать, а Батый приказал похоронить его с почестями за невиданную храбрость. Родина.
Трудно это объяснить, но завяжите мне глаза, дайте ступить на перрон и я сквозь подошву башмака определю родную землю. И нет таких слов, чтобы выразить то, что испытываешь, когда снова вбираешь в грудь воздух, подаривший тебе первый вздох на белом свете. И понять это можно только после разлуки. Так почему не совместить её с прекрасно проведённым временем? В нескончаемой череде эвакуаций, эмиграций и этапирования выехать из дома по собственному хотению и велению – редкостное благо и несомненная удача. Отдых на курорте - уникальный случай, когда охота за двумя зайцами может быть удачной и без трофеев. Как интерпретация известной поговорки на новый лад: «и на себя посмотреть и другим дать поглазеть». И вот всё позади. Снова круговорот из проблем и забот. Снова быт и работа. Не понимаю, если труд сделал из обезьяны человека, почему деградирует наше отношение к нему?
Отсыпаемся. С обеда получаю у Оли карт-бланш на небольшой «мальчишник». Собираемся с друзьями в берёзовом парке возле футбольного поля(задумался, а как нам удавалось договариваться о встрече во времена отсутствия сотовых телефонов? И ведь получалось! Тютелька в тютельку). В моих пакетах дары с моря. Можете смеяться, но я в первый раз привёз с собой небольшую бутылочку настоящего моря. Тёща грозила, что оно протухнет, так и оказалось. Накаркала. Может надо было добавить немного водочки? Ставлю на лавку 3 литра рубиновой «Изабеллы», высыпаю грецкие орехи, несколько помидоров, абрикосы в веснушках, немножко колбаски и в качестве самой лучшей специи – разговор об отдыхе.
Пройдёт 15 лет. Мои друзья объездят полмира, но с трепетом при встрече будут вспоминать те рассказы про мою первую поездку в Лазаревское как некий эталон Путешествия. И уезжая в дальние дали, всегда между бритвенным набором и полотенцем будут класть позитивный настрой и желание увидеть Прекрасное, чтобы по возвращении поделиться им с остальными, ибо не оскудеет душа радующего.

[Виталий]

Пишу как дышу. Через раз. А иначе и невозможно. Постоянно перехватывает дыхание. Как у той басенной вороны, не удержавшей во рту сыр, похожий на Мааздам. Только вот меня, чтобы я покаркал (не путать с накаркал) во всё воронье горло и уговаривать нет необходимости. Благодаря своим отзывам-впечатлениям, я так научился медитировать, что на раз-два переношусь из заметённой, на радость дворникам, по уши столицы нашей родины в жёлто-голубую от солнца и моря столицу наших с вами грёз. Перемещаемся? Тем более, что февраль мы уже разменяли, а Масленицу отправили в крематорий. Осталось как в песне: «Полгода плохая погода, полгода совсем никуда…».
Когда-то по этим пригорным ночным улочкам мы бродили вдвоём с женой, оставляя маленькую Танюшку на попечение тёще. В этом был совсем другой колорит. Скорее неописуемый или неразглашаемый. Привет, места нашей мирной славы на Мирной.
Поднимаемся к перемычке с Пролетарской. Стоим возле сказочных кипарисов. Или они кажутся таковыми, потому что были первыми представителями тех деревьев, которые я увидел вживую. Рассказываю дочке антипедагогическую историю о том, как здесь однажды с мамой, после лишнего мартини, считали безуспешно, словно звёзды, летающие светлячки. С фокусировкой однозначно были проблемы. Или всё таки это были летающие звёзды? Ах, светлячки и маячки, огоньки и искорки, лампочки и звёздочки, как было бы скучно без вас в жизни. Жаль, но и в этот раз показать дочери светлячков не получилось. Только серая кошка, блеснув жёлтыми глазами, шмыгнула в заросшую лавром калитку. Ну уж кошек считать не романтично.
Прогулявшись вперёд-назад по Мирной, решаемся на альпинистскую операцию с подъёмом на Пролетарскую. Вспоминается девиз из прошлого: «Голодранцы усих стран, гоп до кучи!». Склон здесь коварный. В полдень, в самое пекло, мы столько оставили здесь сил. Но это самый лучший садомазохизм в мире. И почему всё-таки угол наклона и алкоголь измеряют одними и теми же единицами измерения – градусами?
Всё выше и выше. Покорение пика Айвазовского состоялось. И хотя нас неоднократно накрывало лавинами утомления, вся группа добралась в целости и сохранности. Останавливаемся возле растительной изгороди. Какой запах! Диорам и Шанелям и не снилось. В тупике надрывается басовитым лаем непривязанный ротвеллер. Лишь бы не бросился. В такой вечер так не хочется кому-то делать больно. Навстречу нам из темноты шагает стайка девчат и парней. На тусовку. Наша тринадцатилетняя красавица с завистью вздыхает им вслед. Уж очень ей хочется быть взрослой и самостоятельной. Почему то мне хочется обратного. А независимость существует только в мифах.
Внизу ночной городок. Порой издалека пробиваются через бреши покоя механические звуки в тональности фа-мажор, подчёркивая праздничность бытия.
Раздаётся шум мотора автомобиля. Подмигивая фарами, форд-фокус с шахматной доской на крыше, привёз с вокзала будущие жертвы солнечных ванн. Водитель достаёт из багажника чемоданы. Мама с двумя подростками несмело перетаптываются возле калитки. Выходит хозяйка и, как наседка цыплят, увлекает миниколлектив за гроздья винограда. Ещё одна южная история начинается.
А ночью была гроза. Удар молнии в громоотвод на соседнем доме был подобен ядерному взрыву. Интересно, если средненькую молнию превратить в петарду, каких размеров она бы оказалась? Целый час я просидел у окна, любуюсь вспышками над морем от Лоо до Туапсе. Картина завораживающая. Есть и в наших душах что-то подобное этой стихии, время от времени вырывающееся на свободу.
Эти полувечер и полуночь не были лучшим на юге. Но почему-то они стали одними из самых запоминающихся. Пробовали повторить прогулку и на следующий год. Хорошо, но без адреналина. Видимо редко так бывает, чтобы внутреннее эмоциональное состояние совпадало с внешней социальной и климатической атмосферой. Было в том вечере что-то неспособное к повторению. Как говорится, из одной реки два раза не выйдешь. Из себя пожалуйста, а из реки…

[Виталий]

Прогулка экспромтом.

Не люблю загадывать. И если я мечтаю, не стойте у меня за левым плечом – оплюю с ног до головы. Все мои предположения обязательно сопровождаются стукачеством по деревяшке, или её аналогу, собственной голове. Суеверие – штука, проверенная на собственной шкуре. Человек предполагает, а бог располагает. Ничто не ценится так дорого и не стоит так дёшево, как человеческая жизнь. И здоровье выступает непременным атрибутом осуществления любого проекта.
Новогодние каникулы это здорово. Но в нашей стране, с её климатическими условиями выживания и приходящимся на выходные летом, дополнительный отпуск нужно переносить даже не на майские с бантиками праздники, а на середину июля. Здоровье нации укрепляется не в Куршавеле или на Гоа. Десятки миллионов семей должны иметь возможность провести тёплое время года совместно на своей Родине: в Карелии и Мещёре, на Селигере и Вааламе, на Алтае и Байкале… Черноморское побережье Кавказа не рекламирую – ревность. Ах как трудно менять менталитет народа. Ведь мы должны работать, чтобы отдыхать, а не отдыхать, чтобы работать.
2005 год. Середина нашего пребывания на юге. Возвращаемся с пляжа ещё до заката. Жена отваривает пельмешки без спешки, возможно даже с мясом. Дочка режет помидоры и огурцы. А я последним могиканином покидаю душевую. Выхожу в одних шортах, развешиваю полотенце и падаю на деревянный диванчик. Вы помните то состояние обновления, когда на перегретом жарой теле, после целебных водных процедур, вырастает миллион комариных крылышек. Обалденный закат делает нас такими же.
Вид от Лазаревского. Смотрю вдаль, и решаю, достоин ли Пикассо права его нарисовать. Внизу «расплёвывая» звуки, грохочет проходящий товарняк. В «Парусе» начинают распеваться. Стартуют с шансона «Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье…». Неактуально. Вопросы недвижимости сейчас относятся только к моему физическому состоянию. Жена присаживается рядом. Начинаю мурлыкать антоновское: «Море – море, край бездонный…». Соседям по дому на забаву. Нет всё-таки неправильно, что наш алфавит начинается с буквы «А». По нашей «зёберной» (образовано от чёрно-белого африканского животного) жизни кириллица непременно должна стартовать с гласной «Ё», а заканчиваться на «Й». Нецензурщиной не злоупотребляю – но душа просит. Иду на компромисс, и шепчу жене на ушко: «Как же здесь фердопердозно!».
Никогда не забуду один вечер, когда с женой перепели весь репертуар от песни про голубого щенка до Червоны руты. У меня нет голоса, но в тот раз за меня не пришлось бы краснеть и Лючано Поваротти с Хулио(имя как имя) Иглесиасом. А вот дочка голосистая. В жизни пригодится. Одна моя громкоголосая знакомая спаслась таким образом от маньяка. Когда он приставил нож к груди, она закричала изо-всех сил: «Караул!» так, что проблемы с потенцией возникли у всех мужчин в радиусе квартала. Кроме этого, когда уже маньяк ретировался, до неё дошло, что с перепуга кричала она не «караул», а победоносное «УРА!». Такая реакция женщины всё-таки уместна больше на юге. PS: изнасилований в этом парке больше не наблюдалось.
Дочка зовёт к столу. Садимся. Не скажу, что кубанский майонез фирмы «Калория» лучше или хуже, но он совершенно другой. По мне так ближе к сметане. Достаю из холодильника, дышащего на ладан, и явно непригодного для работы в условиях субтропического пояса, наполовину полную бутылку красного вина с нотками малины и чёрной смородины. Разливаю по бокалам. Дочери напиток из груши-дички. Кстати, ещё один вкус из детства.
Беру паузу. Вспомните, друзья, свои ощущения. Как же это здорово перекусить на свежем воздухе. Позади день ураганного отдыха, впереди как минимум ещё один. А ты сидишь, напрягая только жевательно-глотательную систему. Вино, минуя желудок, падает сразу в ноги. Самая большая забота, добраться до спального места. Но язык мой, друг моей тёщи, неожиданно, в первую очередь для меня, предлагает другой сценарий. Ляпаю: «А пойдём просто погуляем возле дома». В ответ антистахановский энтузиазм.
На улице уже стемнело. Зажглись фонари, но даже они, в отличии от московских, не в силах скрыть яркие южные звёздочки. Нахожу полярную в созвездии малой медведицы и грожу кулаком.
Идём в чём есть, то есть ни в чём. Я в шортах, жена и дочка в шёлковых ночнушках. Смеёмся. Где бы вот так походили по городу. Южная ночь как расплавленный гудрон, свет в ней просто топнет. Фонари даже и не пытаются осветить что-то дальше собственного столба. По-пижонски засунув руки в карманы, иду в развалку походкой «коленки в ссоре». Чаплин отдыхает. Жена утверждает, что когда я купил первую свою машину, моя походка сильно изменилась, став самоуверенней, с комплексом эдакой водительской наглости. Но и она не идёт ни в какое сравнение с моим бравурным ковылянием по любимой брусчатке Лазаревского. Вот где я царь и бог. По-крайней мере для себя самого.
Ласковый ветерок обдувает подпалённые плечи. На улице то ли тёплая прохлада, то ли прохладное тепло. Одним словом, нега. Тот, кто здесь не бывал, скажет, что так не бывает. Не будем напрасно тратить время на глупые пояснения. На море случается и небываемое, которое после превращается в незабываемое. Ах, эти южные метаморфозы! Наша ночная прогулка из разряда таковых.

[Виталий]

Немного хулиганского...

Если Ваша мечта не исполняется, подумайте, а Ваша ли это мечта?
Лас-Вегас, Монте-Карло, Монако, Майями, Венеция, Рио-де-Жанейро…неплохой ассоциативный ряд? А хотите лучше? Получайте. Кантемировка, Лиски, Чертково, Миллерово, Глубокая, Сулин, Новочеркасск и контрольный – Лазаревское.
Но самая моя любимая станция – Россошь. И звучит как Роскошь. На нашем с вами паломническом пути методом железнодорожной телепортации, она давно стала узловой. И стоим предельно долго. Вокзальчик аккуратнейший. Было дело, в жару прятались в тени лип и тополей, с удовольствием поедая самые дешёвые из ассортимента, а по мне ещё и самые вкуснейшие, брикетики липецкого мороженого. Благодать. Хотя имеется и географический негатив. В далёком 2000 году брал здесь на обратном пути две трёхлитровые банки мёда. И пробовал. И смотрел на фокус с капающей капелькой. Привёз домой – оказалась даже не патока, а какая-то карамель. Хорошо, соседи на самогон забрали.
Другая история связана с Кантемировкой. Как мне нравятся слева по курсу на юг высокие холмы. Мечтаю забраться и осмотреться. Но запомнилось другое. Однажды по дороге обратно покупаю ведро больших груш с малиновыми боками. Просят 70 рублей. Сторговываюсь до 50. Отдаю стольник и пакет, не спускаясь с вагона. Поезд трогается, а хромой продавец, бубня что-то под нос, не отдаёт ни груши, ни «бабки». Рискуя остаться, под вопль проводницы, выпрыгиваю на ходу, вырываю ведро, догоняю и запрыгиваю обратно. Калека бежит за поездом со сдачей и умоляет вернуть ведро. Понимаю, что ему нас не догнать. Становится почему-то жалко несостоявшегося кидалу. Высыпаю груши на пол и выбрасываю ведро. Объяснить причину своего гуманизма не берусь и поныне. Ведь полтинник мне не вернули. Око за око, зуб за зуб? Да и всё ли нужно объяснять. Ведь, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Железная дорога совсем не «железных» судеб.
Вернулся вчера из Рязанской области. 4 часика за рулём, и я дома. Совсем неутомительный вояж с эстетическим удовольствием. Поля запорошены чистым снегом, немного ещё и вылизанным морозным ветерком. Деревья в пушистом инее. Хорошая дорога, добавляя шум к гулу мотора, ложится под шипованную резину. Безопасность связываю не с полным приводом, а со сброшенными оборотами газа. Уже несколько последних лет как я перестал торопиться и почему-то опаздывать одновременно. Моя пословица: «Тише едешь – приедешь».
И почему я ещё ни разу не выбрался на море в качестве автолюбителя? Столько отзывов прочитал о путешествиях на юг на четырёхколёсных товарищах. Кажется, смогу проехать и с закрытыми глазами. Но не еду. И жена не хочет. Мой драйв в том, чтобы бросить багаж под спальное место и обрести счастливый статус пассажира поезда № N. Как в той песне: «Вези меня извозчик…». Не надо бояться заснуть за рулём под утро, растирая ладонями уши и поливая голову минеральной водой, вдобавок поглощая энергетики с кофеином. Не надо играть в лотерею с некачественным бензином на заправках даже известных брендов. Дорога всё спишет. Не надо поражать гаишников знаниями ПДД лучше них самих. Не надо трястись в многокилометровой пробке за комбайнами или вокруг ремонтируемого моста. Не надо решать проблему ночлега, не надо уворачиваться от идиотов, играющих в «русскую рулетку» на встречке.
В поезде свои фобии. Но разве страхи и риски там и тут сопоставимы? Хотя такой довод как мобильность для автотуриста убедителен как никакой. Я же предпочитаю просто сидеть в вагоне у окна, играя с дочкой в дурака или пьяницу. К тому же посматривая на кукурузные и подсолнечные поля, надеясь встретиться с ними ещё раз, но уже в качестве растительного масла на сковородке. Или рассказывая жене, накопленные в дорогу анекдоты. Простите несколько пошлое отвлечение, но не могу рассказать для тех, кто не знает один из них.
Поезд на Адлер. В купе 4 джентельмена. Двое из них, нетрадиционной сексуальной ориентации, выходят в тамбур, и один начинает уговаривать другого на небольшое приключение с экспромтом. Другой отговаривается, ссылаясь на невозможность этого в данных условиях при двух свидетелях. Но «активный» настаивает, режиссируя ситуацию: «Мы сделаем это ночью, когда они заснут».
«Пассивный»: « А как же мы об этом узнаем?».
«Активный»: « Видишь у каждого из них с собой по бутылке кока-колы. Ты попросишь ночью попить, и если они не ответят…».
Три часа ночи. Голос на всё купе: « У кого есть кока-кола?». В ответ тишина.
Утро. Один гетеросексуальный мужик жалуется другому «нормальному», что не выспался.
- Почему?
- Голова болела.
- А чего ж ты у меня таблетку цитрамона не попросил?
- Да, попросил… Тут один мужик кока-колы попросил, так его всю ночь…
Хороших Вам попутчиков в дорогу!

[Виталий]

Не поверите, но мне на Новый год подарили песочные часы, в которых песок сыплется наоборот, снизу вверх. Представляете, если бы мы жили тоже наоборот. От старости и до момента зачатия. Конечно, в этом есть и свои преимущества. Мы бы, например, с гораздо большей ответственностью относились к собственному здоровью, были бы разборчивей в отделении зёрен от плевел, и ценили бы с большим рвением то, что действительно заслуживает уважения. Мир может быть каким угодно, но не без нас! Спешите жить, радовать и радоваться. Одно из всех прочих достоинств, за которые я люблю море – это, прежде всего, за возможность совершать глупости и безумства, недопустимые в обыденной жизни. Да здравствуют дурачества, делающие счастливыми окружающих. Но не дураки.
Лежу на пляже, словно Емеля на печи. Только волшебную формулу «По щучьему велению, по моему хотению» не применяю. А чего мне желать? Я уже всё сделал, чтобы быть здесь.
Гигантским маракасом шумит волна. Жена и дочка беззаботно плещутся недалеко от берега. Сижу - дочитываю вчерашний номер нелюбимого многими женщинами «Спорт - экспресса», периодически визуально разбавляя печатный шрифт обалденными ландшафтными видами. Один из которых, мыс в сторону Туапсе, переходящий в горы, мы с вами развозим в негативах и картах памяти по горам и весям нашей необъятной и симпатичной родины. Для меня этот мыс – своеобразный Рубикон. Только почему-то желание сжечь за собой мосты не возникало. Латинская пословица гласит: Омниа меа мекум порто. В переводе: Всё моё ношу с собой. Это про меня. Но и всё же, разве можно унести с собой эту красотищу на подошвах башмаков или в наших саквояжах? Никакая фото или видеосъёмка не способны передать состояние настоящего физического присутствия. Иначе бы мы сюда не ездили и не томились в ожидании чуда долгих 11 месяцев.
Лежу-жмурюсь, как сентябрьская мышь на ворохе картофельной ботвы в последнем ясном дне бабьего лета. Наверное, навозный жук испытывает меньше удовольствия, получив диплом ассенизатора с распределением в канализацию. Закидываю голову на руку. Надо мной бездонное голубое небо. Жирные чайки мигрируют в сторону Абхазии. А по земле, подобно лошадкам в карусели, мимо меня проносятся и проносят негры в перьях, продавцы мороженого, сладостей, мочалок, раков и пива, зоофотографы с макаками, массажисты, рекламщики культурных представлений на вечер, и даже гадалки…
Вспоминаю, с каким удовольствием мы с дочкой лопали пончики от Сергея. Где-то с 2003 по 2006 год, пока не уехал на заработки в Магадан ( вот коллапс судьбы!), он кормил и нас, и весь Свирский пляж. Подносы разлетались просто словно радиоуправляемые. Прошлым летом и перед этим продавала его мама. Вроде всё тоже самое. И обильная сахарная пудра на поджаристых боках (облизываюсь), и вкусная, шоколадная от жара, сгущёнка внутри. Всё так, да не так. Не хватает той ауры обаяния, когда процедура обмена «товар-деньги» превращалась в поэзию. В нашем кошельке – рыжей обезьянке, всегда была отложена заначка без сдачи на Сергеевы пончики. То я, то жена или дочка, по очереди вскакивали неваляшками, выглядывая знакомую белую бейсболку. А увидев, заговорщически перемигивались. И как было приятно, когда Сергей узнавал нас в следующее лето, вспоминая правда к сожалению только имена слабого пола. Но я не в обиде. Сколько их, таких маленьких ниточек-ассоциаций связывает каждого из нас с нашей Лазаревкой. Пусть их с каждым годом становится всё больше и больше. Тогда и возвращения в край ожидаемого счастья и неожиданных радостей будут ещё более желанней.
В этот раз жена просит варёной кукурузы. Привередничая, будто разглядывая бриллианты в ювелирном, выбираю с самого низа, зато самую крупную с сочными позолоченными зёрнами. Обжигая ладони, натираю её желтые бока. За что в благодарность получаю право первого и единственного укуса. Нет, в травоядности определённо что-то есть.
Пока моя Афродита обеспечивает работой пищеварительный тракт, решаю окупнуться. Как говорится, лучше 10 раз за раз, чем ни разу 10 раз. Многие люди жалеют, что не умеют летать. Господи, а по мне плавать не хуже. И если это не зелёная муть от цветения какого-нибудь озерка, и не речная жидкость, несущая испражнения со скотных дворов и пахнущая «Доместосом». А голубое, пропитанное солнцем, прозрачное желе. По крайней мере с утра, пока энергия наших телодвижений и волн не материализуется в виде человеческого и природного мусора. Дочь хвостиком догоняет папу. Поднимаю со дна пару камней и стучу ими под водой перед её животиком. Резонанс звуковой волны в который уж раз вызывает заразительный смех. Много ли надо ребёнку? Только бы в порыве радости при слабом характере не пообещать купить чего-нибудь лишнего. «Добиваю» её созданным ладошками джакузи. Резко опускаю руки вокруг неё, увлекая за собой и воздух. Пузыри, взлетая со дна, взрываются, касаясь её тела. Следует новый вопль восторга. А прибрежная полоса уже кипит, раскалённая тысячами бледнолицых и краснокожих вперемешку. Море становится огромным синим футбольным полем, на который вместо мячей набросали человеческие головы. Мама машет с берега, предлагая провести ротацию.
На берегу беру свою любимую видеокамеру. Поднимаюсь к железнодорожной насыпи и начинаю подглядывать за вами в атмосфере необузданного отдыха. Делая крупные планы, подмечаю интересные сцены. Интересуют мимика и жесты. Вот, прикрывшись детской панамкой, зевает лысый, но пышно усатый мужичок. Снимаю со светлой завистью, как один молодой папашка, жмурясь то ли от солнца, то ли от счастья, поднимает в небо годовалую дочку. Думал ли я тогда, что и моя радость не за горой. Другая сцена: инвалид с больными ногами, точно крокодил, на руках забирается в плескающуюся волну. И нет его довольней на белом свете. Полные и худые, брюнетки и блондинки, министры и полотёры, юные и не очень, мусульмане и христиане, щедрые и я - все мы - временные обитатели моря и беспечные актёры самого оскароносного шоу-представления в мире.
Заканчивается ещё одно обычное утро обычного дня в обычном южном городке. Только сейчас, на расстоянии около двух тысяч километров и времени в несколько месяцев, понимаешь, что ничего обычного там не бывает. Неповторимость повторяющегося.

[Виталий]

Вы слыхали, как поёт душа? Песню на стихи и музыку самого народного барда –морского прибоя. Сижу под зонтиком и слушаю. Нет, я не меломан, но эта мелодия течёт по моим венам, вибрируя на аорте и барабаня по сердцу. Ах, юг, юг. Коварный обольститель! Как не поддаться твоим соблазнам.
Живу в Москве.В каменных джунглях и ежовых рукавицах вечного цейтнота времени и чувств. Жизнь здесь подобна Формуле-1. Обстоятельства, как болид Феррари торопят твоё тело в новый зигзаг стресса. Короткий пит-стоп на выходные, и ты снова наматываешь круги на спидометр своей памяти. Говорят, что нигде так не чувствует себя одиноким человек, как в огромном мегаполисе, среди миллионов людей. Одиноким быть не хочется, а побыть одному только и удаётся разве что в туалете. Кажется, что может быть лучше необитаемого острова или домика в глухой тайге? Вот вам и вопрос: почему же тогда меня, социального чморёныша, не напрягают толпища мне подобных в Лазаревском? Наверное потому, что нет здесь никому дела до твоей коровы. Потому, что дружелюбие, как инфекция, поражает организмы отдыхающих. Атмосфера всеобщей радости прямопропорциональна солнечному свету, наполнившему до краёв наши глаза и души. Без ложки дёгтя не бывает нигде, ну уж тут важно какой стороной бинокля посмотреть на неприятности или неудачу.
Оглядываюсь, словно Дмитрий Донской перед Куликовской битвой. Повсюду, словно ледорубы, в пляжный гравий врубаются разноцветные зонтики. Мимо проносятся поезда, меняя таблички с названиями городов, точно девушки указатели раундов на боксёрском ринге. Через полчаса на пляже не только яблоку негде упасть, но даже и его огрызку. Переваливаюсь на живот, рассматривая близлежащие географические возвышенности, плавно переводя свой пытливый взор на неровности женских тел. Кажется, посмотреть есть на что, но бросаю взгляд на свою ненаглядную, и понимаю, что напрасно трачу время. Хотя боевой раскрас и формы купальников наших скво немного поднимают захиревший тонус. Первокурсницы одного из многочисленных вузов( но все почему-то с одного факультета! или экономического, или юридического), словно мечи на орала, меняют чашечки на ладошки. Наш топлес – самый лучший топлес в мире.
Начинает припекать. Тень от зонтика с моего затылка плавно перемещается в область печени. После вчерашнего праздничного ужина лишняя прохлада ей не помешает. А здесь всё праздничное, и ужин, и обед, и даже полдник. И так каждый день. Ну всё, облежался – не облажался. Пора купаться. Встаю, и обучая пятки математическому счёту разномастных и разномерных «бильярдных шариков» под ногами, спешу в жидкую лазурь. С каждым годом наступать на гальку становится всё труднее и труднее. Верный признак того, что организм прибавляет в весе не только в смысле авторитета. Вхожу в набегающую волну как в другое измерение. В сказке Ивана-дурака в трёх котлах варили, чтобы помолодел и похорошел. Мне же для этого достаточно нырнуть в прохладную бирюзу. Долго плыву под волной, будто уплывая от забот и проблем. Выныриваю. Стало полегче. Немного смылось с души. Отплываю подальше, к бакену. Цепляюсь за его шершавые бока, как за соломинку, и оглядываюсь. Ляпота! Есть адреналин страха, а я вывожу формулу адреналина счастья: много синевы и зелени, много света и тепла, и я в эпицентре всего этого. Чувствую себя камушком в калейдоскопе. Такое ощущение, как будто присутствуешь на съёмках продолжения голливудского блокбастера «Перл-Харбор-2». Вокруг всё кипит, летает, гудит, тонет и пенится. Мы все как будто находимся в качестве апельсина в огромной соковыжималке. Русский человек устроен так, что он не ждёт, пока здоровье придёт само собой. Нет, он вырывает его зубами, теряя последнее. Отдыхать, так с музыкой!
Мимо на надувном матраце проплывает влюблённая парочка. И так органичен, и так естественен их долгий поцелуй. Не то, что в метро, в час пик. Воистину, Лазаревское – территория любви. Да, забыл добавить, парочка разнополая, а то бы меня вывернуло наизнанку, на радость морским обитателям. Словно, тёщин холодец, отталкиваю прозрачную приличную медузу. Вытягиваю шею над уровнем моря и рассматриваю свои ноги. Видимость идеальная. Да и не такие уж они кривые. Делаю очередное открытие, что вода преломляет не только свет, но и взгляд.
Но пора и честь знать. Нужно возвращаться к своей Ассоли. Вместо алых парусов мои боевые плавки, окрашенные в цвета российского триколора. Вываливаюсь из пены морской волны, подбросившей меня по пути, точно голубоглазое такси. И вот стою я памятником на границе водораздела с чувством только что розданных долгов. Тело щекочат быстро высыхающие капельки. Рядом со мной встаёт та, к ногам которой я набросал столько звёзд( на небе осталось меньше), роз и ключей. Да и сам не раз оказывался там же. Как же всё таки здорово, что нам, таким разным по жизни, нравится одно и то же. Не сговариваясь, в магазине выбираем одни и те же вещи. Но всё же бытовая синхронность – это ерунда. А вот то, что мы любим одинаково глобальное и вечное – это важно. Только жена и знает, что творится в этот миг у меня на душе. Радость в квадрате плюс счастье в кубе!
Помогаю Оле зайти в воду. Приношу ей надувную подушку и с лёгким сердцем отправляю её в кругобуйковое плавание. Сам забираюсь под зонтик, чтобы сомкнуть свои естественные «жалюзи» и подремать вопреки рекомендациям, давно уже ставшей антинародной, медицины. Полчаса релакса под шум моря и людей. Проваливаюсь в сон… И снится, как меня вызывают на ковёр к начальнику, и тот начинает заниматься со мной «оральным» сексом. Орёт так, что даже уши закладывает. Децибелы от дебицела. Просыпаюсь в холодном поту. Надо же такому присниться. Ловлю взглядом велосипедный катамаран в форме дельфинов и успокаиваюсь. Всему своё время, а пока потехе час, точнее две недели. Ну почему у времени нет тормозов. Поставил бы на стояночный и…

[Виталий]

Народ сказал: «От перемены трусиков попа чище не становится». Так способны ли Мальдивы, Гоа и Шри-Ланка, дать нам больше, чем нам нужно? И нужно ли стаптывать сто пар обуви, чтобы понять очевидное, что в погоне за удачей мы больше теряем, чем находим.
Встретил однажды знакомого. Разговорились. Слово за слово. Спрашиваю: «Как провел лето?» Оказывается, был в Греции на Крите, в октябре в Хургаде, за год до этого – на Канарских островах, на знаменитом пляже с черным песком, а на этот Новый год улетает в Таиланд. Молодец! Спрашивает меня: «А ты как?» А я в мае с женой был в Лазаревском. И в прошлом году, и в позапрошлом. Помолчали, и он говорит: «Знаешь, побывал везде, а снится, как ранёхонько утром спускаюсь по неокультуренной дорожке к пляжу в Лоо. Один, и плыву в море, а позади – Кавказ. А у моря особенный вкус, как у водки, только без градусов. Вроде сейчас всё покруче, а тянет почему-то в то утро.»
Вот я и думаю: «У каждого в жизни бывает свое ВатерЛОО и свое ЛОО». Ну а мы сегодня чуть – чуть не доедем и сойдем на станции Лазаревская.
Мои отзывы - не учебные пособия для впервые выезжающих на море. Скорее, это личная попытка пережить еще раз те непередаваемые ощущения восторга и радости от встречи с миром, который полюбила наша семья со всей своей наивностью. Итак, продолжаю всё о том же в легком беспорядке.
А давайте-ка этот день проведём на море? Со всеми втекающими удовольствиями и вытекающими последствиями. В конце концов, сам себе удивляюсь – столько написал, а про самый обычный день в своей необычности, обыкновенный и выдающийся одновременно, второй или одиннадцатый с начала отдыха, не обронил и слова. Исправим несправедливость. И день этот пусть будет солнечным и безоблачным, небо синим, а горы изумрудными. Проще говоря, «заурядным».
Как это здорово, просыпаться в нашей Тиле-Миле-Лазариле! Просыпаться, чтобы не испытать оргазм от очередной порции шоко-новостей, превращающих тебя в некрофила. Просыпаться, чтобы не мчаться в метро, отвоёвывая локтями квадратные метры жизненного пространства. Просыпаться, чтобы не застрять в чёрной дыре пробки третьего транспортного кольца. Просыпаться не объектом, выделяющем слюну у гаишников, налоговиков, побирушек, маньяков и дальних родственников. Просыпаться, чтобы не провести ещё одни технические сутки в режиме: подъём, экспресс-завтрак, дорога, работа, перерыв на обед, работа, дорога, ужин, телевизор, сон, как рефлексия, о том же самом. А просто просыпаться, зная, что сегодня должно повториться тоже, вчерашнее, но по-новому. И улыбаться, вспоминая прошедший вечер с новым олимпийским рекордом по влюблённости в собственную жену, пусть и с употреблением разливного допинга, разбавленного коварным южным воздухом.
Часто думаю, дожить бы до пенсии, чтобы осесть в этом благодатном кРае. Самообман. Просто знаю, как быстро человек привыкает ко всему. «Замыливается» глаз. Не пройдём и года, как станешь местным, и будешь смотреть со стороны на чужие радости встречи и расставания с мечтой. К моей тёще под Рязань приезжала женщина, прожившая в Лазаревском безвылазно около 40 лет. Так она визжала от восторга от нашего обыкновенного леса и заливных лугов в пойме Оки. И нас заставила по-другому взглянуть на Своё, которое не убежит. Господа, не приручайте Счастье. Не сажайте в клетку, даже золотую, свои сокровенные мечты. Не мы украшаем Лазаревское, а оно нас. Давайте просто сюда возвращаться. Из дома, но как к себе домой.
Я – сова (по музыкальному слуху тоже не соловей), и встаю по утрам с преогромным трудом. А на юге просыпаюсь и трудно, и легко, одновременно. Трудно, потому что прохладная свежесть делает такой заманчивой постель, а сон лёгким. Бывает, когда ложишься спать с вечера, и нечаянно коснёшься своей рукой другой части своего драгоценного тела, будто касаешься раскалённой плиты. Легко просыпаться потому, что достаточно приподняться на локтях и отбросить в сторону тюлевую занавеску, как увидишь То, ради чего «полз на бровях» через девятимесячное межсезонье и одну неделю зимы.
Не спорю, трудно конечно забираться в гору. Сколько раз, особенно в солнцепёк, с переместившимся сердцем в височную область головы, я подумывал завязать с «альпинизмом поневоле». И вообще, был ли в истории хотя бы один случай, когда гора сама пришла к Магомеду? А если в руках ещё и пара пакетов с провиантом?
Но заберёшься. Доползёшь до душа, ошпаришь тело, словно крещенской водой, и воспаришь над самим собой, являя миру в очередной раз себя воскресшего. Так сказать, из душа с душой. Сядешь на открытую веранду, где вместо крыши виноградная лоза. Посмотришь на пришпиленные к катерам парашюты и мелькающие за кипарисами гидроциклы. Достанешь из холодильника какую-нибудь жидкость, несильно меняющую цвет за путь в организме, и открываешь новую трактовку закона Архимеда, что объём получаемого удовольствия в жару равен количеству вливаемой прохладной жидкости. Справа, за мысом, как в пасти Минотавра, исчезает очередной поезд в какой-нибудь Саратов, или Курск, или Минск. А ты сидишь и философствуешь: Мир такой огромный, и ты в нём, как муравей. Потом бросишь взгляд на руку, а на ногте мизинца отражается солнце. Нет, господа, я властелин мира! Только ради таких открытий и не спустишься вниз.
Но вернёмся в утро. Жена командует: Подъём! Знаю, что чайник уже кипит (удивительная вода в Лазаревском), бутерброды с Сочинской докторской отсчитывают время до старта, остатки пушистого сдобного рулета так и норовят продолжить общение с кофем супруги и, моим с дочкой, зелёным чаем. Туалет, завтрак, сборы, всё длиною в горящую спичку. Калитка, пружиня и качая чётный номер дома, вышвыривает нас к ступеням с горы. Вперёд, вниз, на уровень моря…

[Виталий]

Люблю Лазаревку без всяких виагры и женьшеня, но это не мешает мне любить и всё Черноморское побережье Кавказа, и все города на пути к нему, и всю нашу огромную родину с названьем кратким Русь. Смотришь из окна вагона вдаль на бескрайние поля, леса, степи, на сменяющие друг друга красочные пейзажи и дух захватывает. Но посмотришь на обочину дороги, и волосы встают дыбом даже в подмышках. Помойка, да и только. Впору окна в поезде забивать как в скотовозке. Это я к тому, что мы едем в Лазаревское не с пустыми руками, а везём свои привычки, темперамент, мировоззрение и культуру. Или их отсутствие. Да, пусть Лаза не монастырь, но свои уставы нужно оставлять дома. Для нас с вами Лазаревское не просто какая-то экосистема, богатая ультрафиолетом и йодом. Это не просто рекреационный ресурс. Это тридесятое королевство. Это обратная сторона луны. Это сказка, написанная нами в соавторстве с богом.
Как та обезьяна, не сумевшая определиться, куда ей встать: к умным или красивым, я тоже не знаю, куда хочу больше: в прошлое или будущее. Иногда вспомнишь что-то, и дух захватывает. А мечта вообще подобна весне. Так и считаешь дни до её прихода. Вот и болтаюсь в невесомости своих ассоциаций.
В очередной раз перебираю железнодорожные билеты, как память о прошедших битвах за загар. На глаза попадается 2001 год. Дочке весной сделали операцию, и мы отвезли её на всё лето на раздор между бабушками в деревню под Рязань. Сами же, бессовестно презрев родительский инстикт, под «ласковым» взглядом тёщи, способным разогнать частицы не хуже большого андронного коллайдера из Швейцарии, поехали на юг вопреки всему. Прости нас, дочка, за наш нелёгкий выбор. И прости ещё раз, что ни разу о нём не пожалели.
Мы стоим на вокзале «Рязань – 2». До прибытия червякоподобного железного человековоза остаётся несколько минут. Уже объявили прибытие поезда. Мы перебираемся на платформу. Неожиданно западная сторона неба, словно лицо моего начальника при анализе моей работоспособности, начинает мгновенно темнеть. Рванул шквальный ветер. Голубые ели напротив он положил на землю почти горизонтально. Когда в соседних домах одно за другим стали разбиваться стёкла, пассажиры, не сговариваясь, потянулись, словно в бомбоубежище, в подземный переход. Мы не исключение. В то время не было у нас багажа с колёсиками. Это сейчас я, как фраер, качу двумя пальчиками на каучуковых валиках швейцарский чемодан. А тогда, вытянув руки подобно шимпанзе, я бежал следом за женой от неожиданного урагана. Ожидание наполнялось неприятными предчувствиями. Объявление по вокзалу не застало врасплох: наш поезд задерживается. Начавшийся тропический ливень только усугублял ситуацию. Сильно потемнело, вдобавок ко всему погас свет.
Ну и ситуация. Вместо такого вожделенного душного вагона мы почему-то в сыром прохладном переходе. Стоим, а не едем. Все в шортах и велосипедках. Ребята, много было казусов в жизни, но тот облом не забуду никогда. Некоторые на грани нервного срыва. В томительном ожидании прошёл час. По-прежнему стоим. Ждём не у моря погоды, а погоды для моря. Вода уже хлещет по ступенькам. Неужели наш «Варяг» обречён на судьбу «Титаника»? Русские не сдаются. Кто-то, махнув рукой, достаёт бутылку водки. Выпили на троих. Вторую выпили на пятерых, а третью пили все, включая проважающих и случайно пережидающих непогоду. Прошёл второй час. На часах время около десяти вечера. Студенты достают гитару и звучит хит экстремальщиков: «А нам всё равно, а нам всё равно. Пусть боимся мы ветра и грозы…» Один не пивший гражданин не выдерживает и идёт сдавать билеты в кассу. Становится стыдно за товарища, лично меня сделать это не заставило бы и гестапо. Мы с женой переглядываемся и сильней подхватываем куплет новой патриотической песни: « А ну-ка шашки ввысь, мы все в боях родились». Кто-то уже стоит по щиколотку в воде, но с целеустремлённостью камикадзе, готов и на пешеходный рывок по красной стрелочке компаса. Обратной дороги нет. Проходит три с половиной часа.
И тут, как гром среди ясного неба, звучит самое лучшее объявление в моей жизни: « Поезд Архангельск – Адлер №380 прибывает на третий путь второй платформы. Нумерация вагонов с головы поезда»…Не в службу, а в дружбу, ребята, прочитайте ещё раз. Я повторю: « Поезд Архангельск – Адлер №380 прибывает на третий путь второй платформы. Нумерация вагонов с головы поезда».Это же симфония! Как там говорят, взрыв мозга и тревога печени. Ранее, за плохую весть вполне могли в лучшем случае посадить на кол, а за это объявление мы готовы взять диктора вместе с собой и на халяву.
Выбегаем из перехода и мчимся по неоновым лужам к своему вагону. Оказывается, что нас всех заселяют практически в один. Пробираемся в свою каюту( поскольку кругом вода, употребляю морскую лексику). Поезд трогается, и вагон содрогается от дружного громогласного «ура». Спелись, голубчики. Проводник, чудесный мужик, смотрит на наше веселье и улыбается в свои абхазские усы.
На море уезжал много раз, но почему-то этот запомнился особенно отчётливо. Сколько раз позже, садясь в своевременно поданный вагон, не сговариваясь с женой, смотрим друг на друга и произносим: «А помнишь в 2001…».
Спасибо тебе жизнь за подобное неоднообразие. Кто-то скажет, что я приукрашаю действительность и ретуширую обыденное. Всё гораздо хуже, я это воспеваю. Но мы-то с Вами знаем, добавь сюда ещё сотню эпитетов и восхитительных прилагательных, в настоящем всё равно бывает лучше.
Счастливой нам всем дороги к счастью!

[Виталий]

Уезжать не хочется совсем
И кому-то море оставлять.
Сколько раз в краю за Туапсе
Буду я наш отпуск вспоминать.

Свирский пляж и виды из окна.
Кипарисы, пароход «Маркхот».
Запах шашлыков, букет вина,
Парашюта над волной полет.

Как же быстро пролетели дни –
Лишь вчера сошёл я на перрон.
Две недели солнца и луны
Не сменяю я на царский трон.

Здесь мы звёзды трогали рукой.
Не забыть сиреневый простор.
Как лакали, словно молоко
Вечер южный, и прохладу с гор.

Попаду ли я когда-то в рай?
Не жалеть не буду, не грустить.
А вот Югу говорю: «прощай»,
Словно счастья обрываю нить.

В мире много самых разных мест.
Только лучший выберу приют.
Дом на Мирной – пристань для чудес,
Для счастливых радостных минут.

Уезжать не хочется совсем
И кому-то море оставлять.
Сколько раз в краю за Туапсе
Буду я наш отпуск вспоминать.

[Виталий]

Питание для души или пикник у лунной дорожки.

Человеческая память подобна кладовой. Может что-то и заваляется в уголочке «чуланчика», но рано или поздно всё равно окажется востребованным временем и обстоятельствами. Ах, как мы нуждаемся в светлых, и добрых, воспоминаниях, которые не раз ещё, словно огонь в камине, согреют наши, «порабощённые» цивилизацией, души в бытовые стужи и метели.
Как же многое в нашей жизни значат мелочи и атрибуты. Уберите со стола горящие свечи, выключите приятную мелодию, наденьте дырявые носки и вместо романтичной встречи с любимым человеком получите диалог разнополых организмов, сведённых судорогой инстинкта продолжения рода человеческого. Человек сам создаёт антураж для собственного настроения. Одежда, парфюм, манеры, цвет, вид, – это искусственные стимуляторы для образования гармонии между собой и внешним миром. Но что может быть лучше декораций естественного происхождения. И никогда ёлка из полимеров не заменит корявенькую сосенку, пахнущую лесом. Говоря простым языком, дамы, применяйте силикон в хозяйстве и не доделывайте работу Бога. Согласитесь, как всё же убедительней звучит признание в любви в лучах оранжевого заката или, если ваши слова приглушает вечерний прибой. Да и нужны ли тексты, когда ресницы отбивают «морзянкой» бравурный марш не хуже джазового оркестра.
Говорят, если хочешь, чтобы замолчала жена – закрой ей рот поцелуем в стиле искусственного дыхания. Интересно, а есть ли способ, кроме уголовнонаказуемого, достижения молчания тёщи? Конечно, если между Вами около 1800 километров, можно говорить что угодно и как угодно, если не в сотовый телефон. О мобилах отдельная история. Известно нынешнее деление истории на периоды до Рождества Христова и после. Мне кажется, впору вводить новую систему летоисчисления: до изобретения сотового и после. Итак, в 2001 году, когда мы только приобрели первую трубку для сотовой связи, произошло не менее знаменательное событие. Мы открыли шашлычную Прибоя.
В то лето дочка по уважительной причине (другие не принимаются) не смогла выехать на море вместе с нами. Нужно отметить, что вынужденным «медовым» месяцем мы воспользовались сполна. Не скажу, что каждое утро осыпал постель розами, но пару раз разрешил своей ненаглядной поплавать на моём чешском надувном матраце.
Однажды, в середине отдыха, совершая очередной пеший круиз, мы сильно проголодались. Постояв немного на центральном пирсе, мы взяли курс не по азимуту, а к ближайшей точке общепита. Оля бронирует столик, я встаю в свою будущую самую любимую очередь на свете. Выжатые, как лимон, жаром мангала, шашлычники работают как конвейер. Вам осетринка с удачей? Получите. Вам свининка с улыбкой? Забирайте. Форельку на счастье? Она и оно ваши.
Шашлыки, они и в Антарктиде шашлыки. Сам бывает, извращаюсь, замачивая мясо в кефире, белом вине, кетчупе или минеральной воде. Какие только специи не использую и в каких только пропорциях, нарушая все технологии приготовления пищи. Права всё-таки моя жена, утверждающая, что мясо испортить невозможно. Главное, вовремя снять шампура. А всё потому, что свежий воздух, приятная компания и хороший повод( плюс хороший аперитив) – лучшие ингредиенты кулинарного шедевра. А говоря проще, голод лучший гарнир к любому шашлыку. Воздух же в Лазаревском такой, что даже вегетарианцы становятся людоедами.
Выбираю два приличных кусочка осетрины. Вы помните цвет её опалённых боков? Она и на весах ещё шипит и пузырится, наверное, тоже сглатывая слюньки, словно собираясь съесть себя сама. Добавляю пиалы с маслинами, огурцами и помидорчиками, половинки лимонов, лаваш и фантастический белый соус. Очень важно не взять лишнего. Считаю наш выбор оптимальным. И всё же совсем не в тему(а напрашивается рюмашка коньячка или водочки, в крайнем случае стаканчик сухого белого) берём пару прохладных банок «Балтики». Выношу точно эквилибрист поднос из очереди, передаю жене, а сам поднимаю столик и отношу за бетонные плиты к морю, заверяя девочку-официантку о его возврате в целости и сохранности. Зажигаем лунный свет и погружаемся в философию созерцания своего внутреннего состояния. Думается о том, что если рай всё-таки придуман, то только в такие мгновения. Даже моя судьба обиженно сморкается в свой кулачок, потому что мне от неё больше ничего не нужно. Время как будто останавливается. Прохладный бриз остужает натруженные за день икры ног. Пластмассовый стул предательски разъезжается, со скрипом влезая в прибрежную гальку. Делаю последний глоток пива и в недоумении рассматриваю поле боя вилок и тарелок. Ели – не ели? Мы будто возвращаемся из состояния прострации. Наверное и Кио с Копперфилдом не смогли бы объяснить испарение нашего ужина. Переставляю стул к плечу любовницы, по совместительству жены, и мы сидим, любуясь огромной луной и огоньками причалившего «Маркхота».
Ребята, как многое мы бы теряли и не замечали, если бы каждый день вовремя чистили зубы и ложились спать. И пусть мы сидели и смотрели в плохо различимое Чёрное море, но не один красочный пейзаж позже не смог вызвать у нас такой же фейверк чувств, как тот невидимый.

[Виталий]

Люблю, причин не объясняя.
А разве сердцу дашь наказ?
Забором не закроешь рая,
А потому, что есть в нём Лаз…
Родной, совсем не по рожденью.
Его приму таким как есть.
В нём век равняется мгновенью.
Счастливых здесь не перечесть.
Кто щедр на ветхие наветы –
Отвечу каждому и всем:
Есть только Он на белом свете –
НАШ РУССКИЙ РИО, НАШ ЭДЕМ!

[Виталий]

Не знаю, может я уже надоел своими сантиментами и нюнями, но «надоедать» мне ужасно нравится. Очень часто (не только в детопроизводстве) процесс приятнее ожидаемого результата.
Планирование поездки с плевками через левое плечо… своего начальника; ожидание дня отправления с зачёркиванием чисел на календаре в туалете; приобретение билетов с математическими расчётами, достойными Нобелевской премии и переворотом в гробу Архимеда; сборы, похожие на подготовку к первой брачной ночи; возвращение домой в духе блудного попугая с пустыми карманами, но не душой; сам собственно отпуск, похожий на биатлонную гонку, когда отдыхаешь, пока стреляешь, – всё это звенья одной большой цепи по имени «Югомания». Это как заразная болезнь. Сколько не болеешь – иммунитет всё равно не вырабатывается. Попала в кровь и ждёт летнего обострения. И единственный способ излечиться от неё – заболеть ещё сильнее! Что ж, продолжаем лечение?
Походки бывают разные, но таких беззаботно-озабоченных и бодро-ленивых вы не увидите нигде, кроме как на море, когда ночное Лазаревское превращается в один огромный подиум. И самые лучшие наряды от кутюрье ХожуКакХочу. Как же это здорово, на тело загорелое одеть одёжку белую.
Наша семейная троица с трудом пробивается через возрастающую плотность населения на улице Победы. Господин Президент, Вы действительно желаете решить демографическую проблему? Оплатите стране дорогу на юг. Остальное мы сделаем сами. По проезжей части, изрыгая рэп при помощи савбуферов и поражая прохожих буферами своей водительницы, проносится новенький мерседес-кабриолет. Жена с дочкой задерживаются возле каждой палатки, уделяя особое внимание бижутерии и морским сувенирам. Я как нитка(пусть и суровая) жду терпеливо свои иголочки. Уравновешенность и спокойствие, потерянные было безвозвратно в московских автомобильных пробках и на работе, вдруг возвращаются в мой организм во всём своём великолепии. Ждать и торопиться – на самом деле неплохо, если ждёшь Чуда и торопишься на встречу с Прекрасным.
Заходим на площадь перед «Восходом» и едва не попадаем под колёса минитрактора. За рулём будущие жертвы ГИБДД, налоговой полиции и диагностики российской медицины, детишки в возрасте от 3 до 6 лет. Счастливый возраст: могут «наехать» как угодно и на кого угодно.
То тут, то там сверкают зарницы фотовспышек. Короче говоря, по всему Лазаревскому идёт фотовакханалия. Удивляюсь нашему курортному буму в смысле экспозиции и диафрагмы. С кем только или с чем только не готовы запечатлеть себя в кадре наши сограждане. Шутка или нет, но когда в Таиланде все туристы и местное население убегало, спасаясь от цунами, только русские искали перед объективами ракурс получше с неискореняемой мыслью-надеждой на наш вечный «авось». А в Турции(не к ночи будет помянуть эту страну), когда смерч неожиданно вышел на берег, сея ужас и панику в сердцах немцев, англичан и скандинавов, нашёлся таки смельчак, бегавший с мобильным за торнадо по пляжу, пытаясь заснять всё самое интересное из эпицентра. Из какой страны был данный гражданин, вы догадаетесь сами. Господи, прости меня, но если тебя сфотографируют, то это будет не профессионал-папарацци, а какой-нибудь Василий с Нижневартовска. Порой кажется, поставь где-нибудь в Лазаревском простой фаянсовый унитаз – завтра это будет самое бойкое место фотосессии.
Доходим до Центра Национальных Культур. Любуемся световыми переливами. Ни одной свободной скамейки. Что поделать, спрос. Делаем поворот на 90 градусов в сторону парка развлечений и аттракционов. Немного задерживаемся на переходе. Не знаю как насчёт большого на расстоянии, но с высоты видится не меньше. Покупаем дочери её «зимнюю» мечту в виде сахарной ваты с вишнёвым вкусом. Пошла, масть…Получайте праздник в празднике!
Идём по парку как по минному полю, не опасаясь нисколько взрывов радости и восторга. В моём детстве такого не было. Приходится навёрстывать. В 2003 году дочь уговорила меня за компанию сходить с ней в лабиринт страха. Когда в конце пути, после летающих пауков и встающих воющих скелетов, кто-то со спины почесал мне плечо, я вышел с единственной мыслью найти ближайший туалет, чтобы смело глядя в писсуар, сказать, что я взрослый человек и ничего не боюсь. В качестве моральной компенсации жена отправляет нас в королевство кривых зеркал. Честно говоря, не впечатляет. Уж какими мы видим себя в отражении утром 2 января (Первого января не бывает)! Так такого зеркала ещё не изобрели. Хотя со временем возраст заставляет быть умереннее в трёх «А»: алкоголе, азарте и аппетите.
Проходим «липких» чернокожих собратьев. В «Колизее» современные гладиаторские бои языком и медиатором. «А я ушаночку поглубже натяну, и в своё прошлое с тоскою загляну…». «Лесоповал» явно в ударе. Под жужжание картингистов выходим к ротонде. От одного из кафе несётся новая песня: « Ой мама пропадаю я…». Вдыхаю запах прибоевских шашлыков и понимаю, что поют про меня. Но это уже совсем другая история…

[Виталий]

Есть люди слепые от рождения, а есть «слепые» по определению. Грустно, если человеку не дано разглядеть прекрасное. Конечно, некоторые фотографии в чёрно-белом исполнении куда более эффектны, но представьте себе чёрно-белую радугу. Как же всё-таки здорово видеть, слышать и чувствовать наш мир во всём его многообразии цветов, звуков и запахов. По-доброму жаль мне тех неудачников, которые возвращаются с юга, только и запомнив ценники, дни без солнца, тесноту на пляже и духоту в вагоне. Каждый видит и слышит только то, что хочет увидеть и услышать. Есть один проверенный совет: представьте всё, что вас окружает, но только без себя. Какими ценными сразу становятся самые элементарные вещи. Сколько иногда готов отдать человек за возможность вернуться в свои самые лучшие моменты жизни. Да, ничего нельзя повторить, но благодаря этому всё и становится дороже в несколько раз.
Помню, стоим мы вечером на центральном пирсе, провожая взглядом падающее солнце. Я и жена, будто кальян, потягиваем во всю грудь свежий и целебный морской воздух. Городок начинает загораться, как праздничный торт, украшенный свечами. Набережная ( я зову её Морская-Арбатная) заполняется людьми, как горная речушка водой после дождя. У моря ещё много отдыхающих, но взгляд приковывает одинокая фигура девушки. Она долго и неподвижно стоит у самого краешка моря, поднеся руку к лицу, и что-то нашёптывая в загорелый кулачок. Потом бросает содержимое в глубину, и растворяется, не оборачиваясь, в толпе зевак и затейников карнавала. Что она нашла в Лазаревском? Что оставила здесь? Что увозит с собой? А сколько их, наших судеб, совершили здесь крутой вираж? Большое видится на расстоянии, и сколько раз море помогало мне по-другому взглянуть на многие, как казалось, не решаемые проблемы, и, вернувшись, с лёгкостью развязать самые запутанные «гордиевы» узелки быта и суеты. Мы черпаем здесь энергию.
Некоторые мгновения жизни западают во все виды и формы человеческой памяти. Тот вечер был из разряда таковых. Так нам хорошо на этом пирсе, что мы сами готовы замуровать собственные ноги в тазик с цементом и провести на этом плацдарме счастья остаток своей жизни. Уверен, и в ваших воспоминаниях есть такие минуты, которые не выбьешь из головы даже отбойным молотком с последующей амнезией. Из центрального парка несётся какофония самых разнообразных звуков. Колесо обозрения отмеряет подобно секундной стрелке мгновения Счастья. Дочери становится явно не по себе. О мир детских желаний! Карусели и качели. Я склоняюсь к Танюшке и говорю: «Когда-нибудь мы будем готовы отдать многое, чтобы просто постоять на этом пирсе». Хочу «машину времени». Вы случайно не продаёте?
Красота, - по определению Фаины Раневской, - страшная сила. Сегодня я вспоминаю сумеречное время суток, когда глазам разглядеть прекрасное помогало сердце. Наше с вами Лазаревское не бывает некрасивым, и каждое время дня или года в нём прекрасно своим своеобразием.
Как упоительны в России вечера, - поёт группа «Белый орёл». Но и они бледнеют перед лаской морских закатов. С одной стороны, на город опускается долгожданная прохлада, а, с другой, такие тёплые ночи в средней полосе наперечёт. Воздух, словно кошечка лапку, облизывает наши обгоревшие плечи. А эти южные ночи… Сколько, если бы говорили, могли рассказать камушки на пляже. Что ж и я тактично умолчу о многом.
Представим первый вечер на море. Уходим с моря пораньше, до заката. В первый день и не пройтись по любимому ночному городу. Это что-то неполноценное. Я ведь так часто мечтал в слякотные московские дни пройтись не в двойных штанах, пряча от мурашек самое сокровенное. А расправив, пусть и с лёгким хрустом и скрипом, свои закостеневшие плечи, прошлёпать на босу ногу в сланцах, в шортах и боевой майке с застиранным дельфинчиком на спине. Поднимаемся в гору – я пересчитываю ступеньки. Не прибавилось, не убавилось. 124. Полные ожидания встречи с чудесным, мы залетаем наверх подобно истребителям с вертикальным взлётом. Моемся быстрее, чем раздеваемся. Мои «фенятся». Слегка косметики, не более, чем для приличия. И в бой.
Спускаемся «гуськом» по тропинке вниз. Навстречу, утомлённые надувными матрацами и резво стартовавшим отдыхом, шествуют мечтающие только добраться до своего койкоместа. Выходим на оперативный простор улицы Победы. Поступь след в след сменяется походкой а-ля-курорт, то есть шеренгой.
Олицетворяем собой классическую модель семьи на юге. В центре композиции глава семейства, слева ограничитель мужских пороков в виде жены, справа, подающее большие надежды скромностью запросов, разносантиметровое чадо. Узнали себя? Нет. Тогда продолжаем. Другой вариант, если папа устраивает себе отпуск сам, отправляя на курорт свою «половину» с «четвертинкой» или «одной шестнадцатой». В этом случае обычно рядом с мамой движется угловатое подростковое существо, выступающее в роли общественного и морального надзирателя. Особая категория – одинокая женщина. Тут уж как в том мультфильме про «Маугли»: желаем удачной охоты! Трепещите, бандерлоги! Есть ещё несколько комбинаций: две подружки, ясли на руках, набор поколений, общежитие на выезде, «голубой» патруль…
Сядешь так в сторонку и смотришь на весь этот шумный водевиль, подглядывая забавное и обыденное. Это же легализованная замочная скважина. Ну чем ни маскарад, фестиваль и масленица одновременно. Зажигаем, ребята! Вечер только начинается…

[Виталий]

Городок на юге. Улочка в горах.
Пальчики любимой у меня в руках.

Спутав небо с морем, набирая ход,
По луне и звёздам вдаль плывёт «Маркхот».

Радужная сказка или сладкий сон?
Мы на Чёрном море! Я в тебя влюблён!

Август щедр на ласку, нежность и любовь.
Ветерок с ущелья не остудит кровь.

Сердце бьётся в сердце, как волна в песок,
А над кипарисом тает светлячок.

Для тебя любимой зреет виноград
И выводит песни шумный хор цикад.

Лавочка под пальмой и морская гладь
Многое о счастье могут рассказать.

Но молчали розы, запахом пьяня,
Что с рассветом поезд увезёт меня.

[Виталий]

Урожайное счастье Буратино или как избавиться от Золотого ключика.

Есть ли что-нибудь трогательнее пришествия минуты расставания с морем?
Кажется, только вчера ты в первый раз бежал если не по родимым, то по родным улочкам южного городка к пенной кромке прибоя, чтобы смыть дорожную грязь с тела и додорожную с души. Брызгался, нырял, кувыркался, словно юный дельфин в сине-солёной «газировке», позволяя себе фривольность, не позволительную в оковах возрастного и социального статуса в обычной жизни. По вечерам протирал огуречным лосьоном слегка подрумянившиеся плечи и животик, а после в штанах цвета мечты Остапа Бендера, спешил на Набережную, напоминающую как по звукам, так и по запахам, «работающую» сковородку. Каждая ночная прогулка с любимым человеком и вовсе заслуживает отдельной элегии, правда под грифом «секретно». Сладкие побудки и просыпания, когда утро, если не мудренее вечера, то не менее желанное. А походы в горные ущелья? Разве можно забыть умывание в настоящем водопаде, овеянном легендами! Их столько, моментов-зарубок на нашей «южной» памяти.
Но сегодня я хочу выделить драгоценное время, за которое обычная монетка проделывает путь из чьей-то ладошки в самую большую «копилку» на земном шаре. Чего только в этой «копилке» нет. От «Титаников» до «Фобосов». Впору содержимое морей и океанов приравнивать к природным ресурсам. Есть в этих накоплениях и скромное долевое участие лазаровчан. И не важно, если крабов на дне распугала фальшивая денежка. Главное, чтобы наши чувства и желания были настоящими. Ведь и слово может быть золотом, а может - оловом.
Сколько я их видел-перевидел на своём минивеку, этих мгновений расставания с морем. Своих и незнакомцев, в массовке и в одиночестве, медовомесячных и блудообразных, семейных и корпоративных, экспрессивных и флегматичных, в штиль и шторм, в любое время суток…
Никогда не забуду, как одинокая женщина предбальзаковского возраста простояла статуей около часа недалеко от нашего зонтика, словно Ассоль в ожидании алых парусов. Казалось, что её сердце и кровь поразил неведомый штиль. Уходила она с берега в босоножках, как стопудовых колодках. Перегиб, скажете вы? Но кто знает, а вдруг это Предчувствие последней встречи?
Или как среди буйства смеха и улыбок, выходя на берег из плена прародительницы Афродиты, я увидел лицо девушки, по щекам которой катились слёзы размером с горошины. Озадаченный, я неуклюже поинтересовался: «Вас кто-нибудь обидел?» В ответ юная леди сначала посмотрела сквозь меня, а потом опустила взгляд на свой кулачок. Когда она разжала его, в её ладошке блеснул жёлтенький полтинник. Вернувшись на лежак с дельфинами, я ещё острее оценил ценность и мгновенность всего происходящего.
А мальчишка пяти лет, которого волокли с пляжа за руки и ноги бабушка и дедушка? Весь пляж смеялся над малышом, но в душе каждый был готов разрыдаться вместе с ним. Его «Не хочу уезжать…» ещё долго летело из-за железной дороги, пока не растворилось в счастливом курортном гаме.
Кстати, если ритуал прощания с морем общеизвестен и закреплён на законодательном уровне в Кодексе курортника, то почему до сих пор не рождена общемассовая процедура волнительной встречи с «волнистым»? А что, если нам, всем друзьям по этому форуму, не выдумать собственную традицию?
Поскольку все наши поезда почти всегда уходили на грани полуночи, то режим последнего дня практически был неизменным. Утро проводится на море, как правило, с девяти до одиннадцати. Потом закупка дорожного продовольственного запаса. Обед и следующий за ним полусон. Затем отдохнувшие чемоданы, стиснув «молнии», удивляются своей полноте, когда жена умудряется подобно Копперфилду положить в них необъятное и безразмерное. Уверен, если было бы необходимо, она бы в них скрючила ещё столько же. И всё же ей так далеко до тёщи. Вот та одним взглядом способна уменьшить меня до размеров сперматозоиды. Если бы она работала цензором, то от «Войны и мира» осталось только одно название. К пяти-шести снова на море. Вещи собраны, такси заказано. Купание превращается в дегустацию, когда смакуется каждое ощущение. Но закат неумолим. Небо, словно гигантские песочные часы, роняет свою последнюю малиновую песчинку. Я, Оля и Танюшка, встаём у самой пенной каймы, на галечном разломе. Мы с женой, понурив загорелые плечи по пояс, переглядываемся, произнося общие абстрактные фразы наподобие «Как быстро пролетел отдых» или универсальное «Спасибо за всё». Лишь только дочка, не осознавая степень происходящего, радуется нашему прощальному ритуалу как карнавалу; она ещё по приезду интересовалась: «А монетки бросать будем?» Святая наивность! Монеты летят в «жидкий игровой автомат», как плата за выигрыш из двух счастливых недель. Поворот на сто восемьдесят градусов – настаёт время последней обзорной прогулки по городу. Прощаемся с каждой достопримечательностью, ставшей таковой только для нас. К полуночи попадаем на вокзал, где контраст настроений сведён к минимуму. Все хотят одного: Уехать, чтобы скорее вернуться.
Каждый год одно и то же. Но почему тогда нет аскомины? Почему вновь и вновь предательская слеза бенгальским огнём зажигает наши глаза? И знаешь, что будет так, а не иначе, но в который раз переживаешь разлуку с Неодушевлённым миром как с самым близким и родным тебе человеком. И наш отдых никогда не будет завершённым, если взять и убрать этот ритуал монетоприношений. Ребята, день и ночь кутите, рвите танцзалы, балуйте официантов, скупайте на сувениры киоски и палатки, любуйтесь берегом с белоснежных яхт, но прошу вас, заклинаю вас, оставьте маленькую копеечку на прощание. Как тот самый Золотой Ключик…

[Виталий]

Планируемая неожиданность или лучшие подарки человек дарит себе сам.

Глава1.

В нашей стране, даже если ищут «золотую середину», всё равно бросаются из крайности в крайность. А вернее, чаще всего находят крайнего. Вам не доводилось в жизни бывать «стрелочником»? Вы счастливые люди. А мне приходилось бывать и «стрелочником», и «светофором», и пешеходной «зеброй».
Порой погрязнешь в рутине профессиональных дрязг и интриг, и жалеешь только, что как Мюнхаузен не можешь вытащить себя сам. Один мудрец заявил: «Дайте мне точку опоры – и я переверну мир! Моя точка опоры – это мой мир. Мир моих снов и воспоминаний, мир веры и фантазий, мир, сокрытый в ёмком слове из 11 букв: Л а з а р е в с к о е.
Весной 2009 года, устав на работе в очередной раз повторять незабвенный подвиг Геракла с Авгиевыми конюшнями, я задумался о желании ни о чём не думать. Нужно отметить, поскольку жена находилась на 5-ом месяце беременности, мы в этот год не планировали никаких дальних выездов, тем более на юг. Витала правда идея вырваться на майские к родственникам в Кронштадт, да и только.
Но произошёл обратный случай, когда бог располагает, а ты не предполагаешь. Обстоятельства никогда не встанут с нами вровень. Не знаю кто меня дёрнул за язык про поездку к весеннему морю, но через миг в руки с неба свалился календарик, а через день я уже стоял в очереди на Курском вокзале за вожделенными билетами, пытаясь избавиться от повышенного слюноотделения. Нужно отметить, что к планирования своего будущего мы обычно подходим основательно, не смотря ни на какие суеверия. И уже за год точно знаем в какой день на каком поезде поедем на «дачу у моря», как шутит моя жена про Лазаревку. Прочь предрассудки. Если чёрная кошка перебежит мне дорогу, ещё неизвестно, кому из нас не повезёт меньше.
И вот, на экваторе срока беременности, я везу свою ненаглядную в сторону экватора. 5 мая. 102 поезд. Единственная дорога к морю в моей жизни, которую я проспал практически полностью. Я не «стахановец» и не пахал, не сеял, но усталость от прошедшей зимы навалилась на меня наркозом. И свою родину – Рязань, и Воронеж, и Ростов я приветствовал нежным баритонным храпом. Выходили только с женой в Новомичуринске купить знаменитых на весь мир, кроме России, яблочек. Знаете ли вы, что Америка давала одному Мичурину целый пароход( и безбедную жизнь) только чтобы вывезти его яблони. Отказался ради родины. Не думал гений, что в двадцать первом веке с его детищем повторится судьба чеховского «Вишнёвого сада». Как это по-русски! Ни себе, ни людям.
По традиции непременно выходим в нашей любимой Россоши. В Лисках любуемся на купола высокого храма. Вся дорога под пасмурным небом. Ничего, по другую сторону кавказского хребта всё будет по-другому. Мы просто не знали, что везли с собой дождик. Знать бы в каком вагоне, отцепили бы заразу.
Пусть не планировали. Пусть прибыли в майский дождливый день. Пусть нет на вокзале того всеобщего карнавального ажиотажа. Пусть, пусть, пусть… Мы просто стоим под зонтиком и смотрим на всё невидящими от счастья глазами. Наконец, сориентировавшись, выбираем такси, вернее таксиста. Не хочется злого и угрюмого. Едем. Без пробок. Дорогой выпытываем у водилы новости, прежде всего неутешительные погодные прогнозы. Таксист безуспешно навязывает свои варианты проживания. Нет, мы в свой район. На гору в этот раз не полезем, но пляжа будем держаться своего. Останавливаемся у гостиницы. Предварительно бронировали там номер. Дождь усиливается. Звоню в дверь – не открывают, на телефон – тишина. Жена в растерянности, я в недоумении.
Но если есть вход в ситуацию, значит, обязательно есть и обратно противоположное. Как говорится: Даже если вас съели, всё равно два выхода: вперёд или назад. Бросаем взгляд на отель напротив, благо их теперь хватает. На четвёртом этаже женщина моет окна. Кричим, слегка жестикулируя. Спускается. Интересуемся. Удачно. Смотрим номера. Выбираем с холлом, холодильником, телевизором, сплит-системой, чайником и ещё какими-то бонусами. Цены не кусаются. Самое главное – работает отопление, в дальнейшем иногда выручало. Застудить животик не хотелось бы. Хозяева и в дальнейшем окупали скупость погоды своим неназойливым гостеприимством. Располагаемся. Располагаем.
И потянулись семь дней самого дождливого отпуска в моей жизни. Тянулись-тянулись, а пролетели со скоростью света. Можете смеяться, но, не торгуясь, поменяю самый солнечный день в Москве на самый дождливый в Лазаревском. Не перестану убеждать вас в своей ненормальности и надеюсь на подобную взаимность. Есть и другая правда: Чем меньше женщину мы любим – тем больше нравимся мы ей. Перефразирую: чем реже в Лазаревское ездим – тем ярче наши встречи с ней. Оставим всё как есть. Москва – это Работа с отдушинами, а Лаза – это Отдых для души.

[Виталий]

Глава 2

Для кого-то мгновение целая вечность, а кому-то и год как секунда. Смотря когда и при каких обстоятельствах. Если ты ждёшь, когда закончится день рождения тёщи, то время ползёт подобно черепахе. И совсем другое дело, если ты стоишь на берегу моря, а через час отправление поезда. Тут время превращается в кролика в разгар брачного периода. Самое трудное в жизни – научиться управлять не другими или собой, а управлять временем. У меня так не получается. Всегда появляются какие-нибудь обстоятельства, которые заставляют менять планы или задуманное. Но и в чехарде моей судьбы есть период, который принадлежит только мне. Всё может подождать, пока ваш покорный слуга обкладывает галечными валунами соблазнительную ножку пляжного зонтика. Город, и Москва в частности, вообще как сумасшедший дом. Всегда нужно куда-нибудь спешить. Вовремя на совещание, успеть на транспорт, не за горой деловая встреча…Доходит до того, что боишься опоздать на встречу с собственным отражением в зеркале. И так целый год. Как я люблю собственную походку на юге! Вальяжная, неторопливая. Море же не убежит? На одежде экономится столько свободного времени, как будто выигрываешь как Аргентина у Ямайки. Куда торопится, если тебя торопят не обстоятельства, а желания? Разве что раскупят любимую газету, но разве это повод для расстройства? А раз на юге время останавливается, то следует прямой вывод, что мы с вами там не стареем.
И почему «Минутку» назвали «Минуткой»? Из-за скорости приготовления пищи? Или скорости её поглощения? Вы знаете, что сеть ресторанов Бистро придумана благодаря русским? Русские казаки, захватившие Париж, разгромив Наполеона, не понимавшие неспешную культуру поедания в Европе(там живут, чтобы есть, а мы едим, чтобы жить), торопили официантов криками: Быстро-быстро. Получилась сеть быстрого питания «Бистро».
…Чистый весенний воздух Лазаревского разжёг ожидаемый аппетит. Подходим к «Минутке». Так непривычно не видеть привычных для лета очередей. Выясняю у заведующей, когда открылись. В ответ: «Наша столовая стратегического значения и закрывается только на период ядерной войны». Вдвоём с женой создаём очередь из самих себя. Неспешно делаем выбор. Беру солянку, рыбу и настоящий, как в детстве, компот из сухофруктов. Жена заказывает борщ, плов и полстакана краснодарской сметаны. Смотрю на её калорийный эксперимент и проникаюсь уважением. За порогом столовой льёт дождь, а мы смеёмся над собой, вспоминая незабвенные сцены из фильма «Один дома», когда семья встречала Новый год под тропическим дождём во Флориде. Вы помните выражения их лиц? Но жизнь прекрасна во всех её проявлениях! Убудет в одном, в другом прибудет. Наша истина в том, что не погода красит Лазаревское, а Лазаревское погоду. Главное в том, что мы здесь. Только для нас ещё живые, «неутомлённые солнцем, улыбки продавцов и шашлычников, которые, как летом, никуда не торопятся, подгоняемые жаждой наживы и хвостами очередей.
Небо смилостивилось и, как фокусник из рукава, вытащило солнышко. Не знаю, будем ли мы ещё когда-нибудь приезжать сюда весной, но в том, что один раз это стоило совершить, не сомневаюсь. Непривычно идти по пустынным улицам. Местные смотрят на нас как на предвестников или симптомы курортной лихорадки. На душе так легко и хорошо, что кажется, дай мне сейчас крылья, и… я выброшу их нафиг! Оставим их тем, кому они нужнее.
Идём. «Парус», «Бирюза», дельфинарий, «Морская звезда», вокзал, «восход», почтамп, Дом Быта, ЦНК, рынок… Всё на месте, и душа на месте.
«Пингвин». Как много в этом звуке… удивительное место. С одной стороны в нескольких метрах дорога, с другой целых две. Но укромней уголка сыскать трудно. Громадные сосны и туи закрывают собой от суеты внешнего мира. Фонтан в форме крана, куда бросают монеты даже сантехники. Нам обрадовались так, что даже испугали. Такое впечатление, что мы инопланетяне. Обслуживание на 5. И кажется, что не мы, а чебуреки поедают нас без остатка. Жена выбирает с сыром, я с мясом. Мой, округлив бока, сплёвывает золотым раскалённым маслом. Я отгрызаю уголок и дую в него, обдавая своё лицо «перчённым» жаром. Пиво вливается, очищая грешную душу, как кагор на причастии. Жена заказывает( положение обязывает) сливочный коктейль и безуспешно пытается втянуть его в себя через трубочку. Тянем по очереди – вытянуть не можем. Как в сказке про репку, надо бы позвать Жучку. Не то что летом. Сижу за столиком, вытянув( не протянув) ноги. Год-то не потерян!
Недалеко рынок. Не забыть бы в последний день закупить специй. Жена добавляет в первое, это что-то. Беру немножко для шашлычка. А вот без краснодарского чая уйти не смогу. Не скажу, что он выдающийся. Далеко ему по вкусу до индийского. И заваривается дольше, но есть у него два преимущества. Первое, по экологической чистоте с ним мало какой сравнится. Второе, когда я его пью, то вспоминаю, Где я его купил. Попробуйте не улыбнуться?
Вечером смотрим телевизор, нарушая наш многолетний обет на средства массовой информации, которые говорят и показывают. В новостях узнаём, что в Москве жара и солнце. А у нас ветер ломает оконные рамы. Мы кутаемся в одеяло и включаем кондиционер в режим обогрева. Но разве что-то имеет значение, если в ста метрах от нас, за железной дорогой, в темноте плещется неспокойное чёрное море. И это малюсенькое отличие переворачивает всё с ног на голову. Загорайте, москвичи, гастарбайтеры и гости столицы.
В отеле, кроме нас 3 семьи. Мама с дочкой из Подмосковья. Живут здесь ежегодно по два месяца, спасаясь от аллергии на пыльцу и молодую листву берёз. Вторая семья с Ростова вместе с папой. Бывают здесь часто. В этот раз на 10 дней. И пожилая пара, которая тоже по состоянию здоровья не может отдыхать на юге летом. Милые люди. Особенно, когда нечего делить, кроме впечатлений, радости и восторга. На общей кухне мы быстро находим общий язык, развязывая его лёгким винишком. Очень нравится великолепная просторная веранда, на которой и посидеть-то, как следует, не удалось. Есть повод вернуться. А разве есть повод не возвращаться?

[Виталий]

Глава 3.

9 мая 2009 года. Этот день Победы я и жена не забудем никогда. Просыпаемся, включаем телевизор. В Москве парад. По залитой солнечным светом Красной площади едет бронетехника. Стайкой стрижей промчались истребители. Хороший, святой праздник. Жена повязывает на наши ветровки георгиевские ленточки. Планируем пройтись по Лазаревскому до утреннего митинга, а вечером посмотреть салют. За окном, громыхая пустыми вагонами, оставив в Сочи строительные материалы для будущей олимпиады, прогромыхал товарняк. Выглядываю в окно и вдруг не вижу ни улицу Айвазовскую, ни Пролетарскую, ни даже Мирную. Гора полностью исчезла в молочном тумане. Ручьи слились в один мутный меловой поток. На море шторм.
Вот это дождь. Сидим-ждём. Подходит время обеда. Как говорится, голод не тётка, но и не чуждый нам элемент. В сей героический день жена посылает меня совершить подвиг, заранее награждая коварным поцелуем. Моя задача: добраться до столовой «Минутки» и вернуться с контейнерами, полными провиантом, добытым без боя, но шелестом купюр из моего бумажника. Чего не сделаешь и ради собственного желудка тоже.
Выхожу из дома – делаю пару удачных шагов и вваливаюсь в лужу, чуть поменьше Чёрного моря. Зонтик в моих руках выглядит так же нелепо, как перочинный ножичек в руках камикадзе, прыгающего на танк. Шаг постепенно переходит в иноходь. В Минутке персонал столовой смотрит на меня так, как будто я привидение. Все занимают диспозицию: кто на кассе, кто на раздаче, кто на разливе. Наверное, чтобы не потерять навыки. Говорю пламенную речь с пожеланием удачного сезона и здоровья, несколько раз чихнув в подтверждение своих слов. После этого приобретаю на копейку, уношу на рубль. В нагрузку к купленному шницелю мне добавляют за так пару киевских котлет, к кремовым пирожным присоединяется десяток халявных пирожков с капустой и яблоками. К плову из курицы беру любимую запеканку из творога. Побывал минутку в «Минутке» и можно жить сутки. Бригада кастрюль и половников смеётся и приглашает к своему столу. Разве можно отказаться от стаканчика сухого фанагорийского. Да, на юге весной есть своя прелесть. Люди ещё свежие.
Возвращаюсь. Развешиваю одежду по батареям. Поднимаемся на кухню, разогреваем принесённое. К нам присоединяются другие такие же узники дождя. Ростовские приносят бутылку молдавского «Чёрного аиста». И мы сидим до вечера, незнакомые друг другу люди, не важно что рассказывая, но по-доброму коротая время. Лишь изредка, с наивной надеждой, вглядываясь в стену из падающих, самых мокрых в мире, капель дождя. Потом слушаем где-то у центрального пирса салют и расходимся по номерам, унося с собой далеко «непотерянный» день.
На следующее утро, неожиданно даже для самого себя, выглянуло солнце и прищурило наши неунывающие глаза. Рывок на пляж напоминал кавалерийскую атаку, если не скоростью, то радостным ржанием. Удивительность ощущения в том, что дождя как будто и не бывало. По берегу после шторма бродили золотоискатели, не замечая настоящего богатства. Я подошёл к морю, ещё слегка волнующемуся, зачерпнул его в ладони и умылся, заливая соляным раствором глаза и ноздри. Берём безнадзорные лежаки и без конкуренции занимаем лучшие места на первой линии моря. Мой бледный животик урчит от удовольствия, поглощая витамин Д, разбавленный ультрафиолетом. Почему всё полезное одновременно и вредное? Говорят, всё хорошо в меру. Но разве можно ограничить чувства? Сижу сейчас перед монитором, набиваю текст из своих воспоминаний и впечатлений, и снова и снова, не стыдясь ни возраста, ни половой принадлежности, признаюсь в фанатичной и фатальной любви к малюсенькой точке на карте моей огромной родины, расположенной в долине реки Псезуапсе.
Отлежавшись, хожу вдоль аккуратного прибоя и собираю ракушки. Сколько их, привезённых за годы колонизации Чёрного моря, хранится в металлических коробках из-под конфет. Надо всё-таки собраться и обклеить ими рамки под фотографии и горшки под цветы. Из самых больших сделаю гирлянду и повешу на новогоднюю ёлку. И не затмят это украшение ни разноцветные шары, ни мигающие огоньки, ни блестящий серпантин.
Обедать идём на центральный пляж. По побережью бродят редкие санаторники и залётные одиночки. Ребята из шашлычной у «Прибоя» только начинают готовиться к сезону. Расстраиваемся из-за этого так, как будто началась третья мировая. На набережной, где теперь строится прибрежный небоскрёб, в одном из мангалов дымятся угольки. Что ж, постарайтесь родненькие! Выбор ограничен – свининка. Садимся спиной к материку и смотрим на лазурное море. Жена неожиданно разглядывает резвящихся трёх дельфинов. Настроение поднимается. Берём салатики. Я проявляю безалкогольную солидарность с моей супругой и заказываю грейпфрутовый сок. Улыбающийся молодой человек приносит обильно осыпанные красивыми огромными кольцами лука пластиковые тарелки с мясом. Легко разрезаю горячую мякоть свиной шейки пластмассовым ножичком. Когда смесь шашлычка, соуса, лаваша и помидорчика попадает в рот – в желудке раздаётся взрыв гастрономической бомбы. Ядерная и водородная отдыхают.
Возвращаемся в город, и бродим по нему, любимому, до вечера, изредка заходя в магазинчики и покупая безделушки. Очень понравился магнитик на холодильник в форме сланца - берём. Покупаем на ужин блинчики с творогом «Морозко», молоко и сметану фирмы «Калория». Следует отметить, что лучше молочки в жизни не ел, особенно это относится к сливочному маслу в пачке. С чаем, с утра, с поджаристыми сдобными рогаликами, мог есть его ложками. В Москве даже дорогое настоящее «Вологодское» с ним не сравниться.
Следующий день проводим только на своём пляже. Подкармливаю местную собачку оставшимися сосисками Сочинского мясокомбината. Народ материализовался разнокалиберными телами, заняв всю прибрежную полосу. Ничего, солнышка на всех хватит. Смотрим на проходящие пассажирские поезда, а время как вода просачивается сквозь пальцы, приближая отъезд. Вроде бы не было в отпуске ничего выдающегося, но в необыкновенном месте и отдых становится необыкновенным. Как это здорово, грустить по тому, что ещё не потерял! От первого, в новом году на пляже, рекламщика узнаём, что 12-ого мая открывает сезон лазаревский дельфинарий. Идём к кассам. Третий год подряд! Смейтесь на здоровье. но когда я вижу этих «несущих ветер», впадаю в детство.
Пролетела неделя, как та чайка вдоль моря. Уезжаем вечером. И хотя Лазаревское давно исчезло за поворотом, я расплющивая щёку об оконное стекло, всё цепляюсь и цепляюсь взглядом за последний огонёк какого-то кафе. Такое ощущение, что от меня отрезают кусочек сердца. Жена смахивает слезинку и шепчет, обещая непонятно кому: Мы вернёмся. Мы обязательно вернёмся…»

[Виталий]

Вокзал Казанский – сердце бьётся.
Магнитят взгляды поезда.
До отправленья остаётся
Совсем немного, ерунда.

В дорогу куплены журналы
Конечно же и «Спорт-Экспресс».
А поезд где-то пропадает,
чем дарит нам приятный стресс.

От сумок ни на шаг — Россия!
Волнуемся мы не одни.
И всё же, жизнь, тебе спасибо,
За то, что есть такие дни.

Давно просчитаны считалки.
Дочь просит: «пить давно пора».
Бери хоть бочку минералки,
Едва ли хватит до утра.

Вокруг семейки, словно стайки,
В панамах, шортах и очках.
У пап, скажу вам без утайки,
Зашиты денежки в трусах.

Путь пятый диктор объявляет,
Как старт. Попутчики бегут.
Четыреста второй на Адлер,
и на посадку пять минут.

Садимся в поезд. Сердце скачет.
И пусть тринадцатый вагон.
Сегодня дарит он удачу,
берём постель, встречаем сон.

Нам поздний ужин как награда.
Поднимем за отъезд до слёз.
Три кружки с крепким лимонадом
И будем слушать стук колёс...

Вагон нам не заменит крова,
Дорога не лишит забот.
И пусть не сказано ни слова,
Душа от радости поёт.

Постель сырая как награда,
Злой проводник как лучший друг.
Все неудобства не преграда,
когда маршрут ласкает слух.

Пусть со времён царя Гороха
Грязь на столе, на окнах пыль.
Не утомит меня дорога,
Что сказку превращает в быль.

На окнах брызги дождевые.
Внизу «Архыз» и квас штормят.
Как братья, города ночные
На нас кометами летят.

Стучат колёса, и не спится.
Обнявшись в поезде с женой,
Я ощущаю как ресницы
От счастья плавятся слезой.

Оставив февралю метели,
Простудам мёд и аспирин,
Мы едем. К Свирскому ущелью.
К «Минутке» и кафе «Пингвин».

Там всё не так. Там всё другое.
Земля и воздух, дождь и тень.
О край Восторга и Покоя!
Здесь обручились Труд и Лень.

Там, под покровом южной ночи,
Любовь чарует как магнит,
В порыве страсти непорочной
Безумства тайные творит.

Испив цветочного дурмана,
В толпе зевак и при луне,
У одуванчика-фонтана
Я сердце подарю жене.

Стучат колёса, и не спится.
В мечтах, как в розовом дыму.
Прошу я жизнь не торопиться.
Всему свой Час. Свой час Всему.

Всё впереди. Пляж и наряды.
Шашлык. Кубанское вино.
Ну а пока бросаем взгляды
через немытое окно…

[Виталий]

Каюсь, рассказал вчера тёще про свои интернетные откровения. Грозилась почитать. Придётся писать цензурнее. Моя тёща на нашем форуме всё равно что айсберг на Чёрном море. Так что пора «Маркхот» переименовывать в «Титаник». Что ж тонуть, так с музыкой!
Мама моей жены, сильная волевая женщина. На этом вполне можно было бы закончить, потому что, как минимум, на электрический стул себе я уже написал. Она всегда всё решает сама, или решала. Годы берут своё. Иногда так их жаль, наших родителей. Пожалеет ли кто нас?
Если вы помните, именно «моя вторая мама» передала нам с супругой, как эстафетную палочку, то, что я теперь готов вставить в самый дорогой оклад и молиться на это Земное, как самое Святое. Богохульствую, но так хочется, чтобы наш семейный «бег» с этой палочкой-выручалочкой проходил в форме марафона, а не спринта.
Почему-то все наши знакомые(как правило, не выездные на юг по всяким обстоятельствам) считают нас страшно богатыми людьми. Мы же ездим на Юг! Напокупали себе вторые машины, дюжины шуб, построили дачи и… завидуют нам.
Друзья мои, однажды я поверил, что лишён этого чувства в чёрно-белом и цветном исполнении, но убедить в этом других по-прежнему не удаётся. Не я придумал, но это проверено и на собственной( с остатками загара) шкуре: Друзья познаются не в беде, а в радости. Если друг способен пережить твой успех – это настоящий друг. Вы будете со мной спорить? Ваше право. Однажды к восточного мудрецу Хаджи Нассредину пришла побитая жена соседа с жалобой на мужа. Выслушав её жалобы, он успокоил её, сказав, что она права. Когда жена ушла, подошёл и муж со своими доводами.. Мудрец признал и его правоту. А когда, находившийся у него в гостях, друг заметил, что так не бывает, Нассредин изрёк, что он тоже прав. У каждого своя правда. Не нравится кому-то Лазаревское, не навязывайте своё мнение другим.
Так получилось, что тесть не был на юге с лета 1991 года, а тёща с 1997-ого. Как-то так получилось, но я выступил инициатором нашей совместной поездки на море в 2008-ом, о чём, забегая вперёд, ни разу и не пожалел.
Место встречи изменить… не дам! Казанский вокзал. Стоим под табло прибытия. Тёплый московский вечер. Мы уже в шлёпках и шортах. Самое лучшее ожидание в жизни. Вокруг снуют пассажиры азиатской внешности. Ждём родной 202-ой. За пятнадцать минут до отправления, как чашечку кофе, поезд подают на 15-й путь. Наш третий вагон. Плацкарт. Ездили на 12-м, 102-м, 104-м… Вроде бы комфортнее. И кондиционер работает. Но в купе как демоны замуровали. Считайте меня непритязательным чудаком, но в плацкарте мне и уютней, и веселей. А всё съэкономленное можно потратить на шашлыки. Самые лучшие капиталовложения это инвестиции в приятные воспоминания.
Но если на будущий год доведётся ехать с нашей Дашулькой, то только купе и скорый. Обстоятельства.
Пишу и вижу, как трогается поезд. Вагон плывёт мимо раскрашенных скинхедами заборов. Тоже мне патриоты, не способные слово «Россия» написать без ошибок. Мы с женой сжимаем кулаки и кричим шёпотом: Урааа! Дочь кивает годовой, но не нам, а в такт шумобою в своих наушниках. Просто она ещё не знает, какой ценой(я не про деньги) мы платим за возможность быть самим собой. Плеер разрешаем только на дорогу. Для нас юг это прежде всего живое общение. Тёща скупо улыбается, а тесть сияет, как новогодняя гирлянда на ёлке. Семнадцать лет сказываются всё-таки. Раскладываем верхние полки. Достаём матрацы. Стелим постели. Проводник собирает билеты. Обыденно? Ну нет, Это Никогда не станет привычкой. Мы летим сквозь ночь под стук колёс, и я рассказываю своим страшные истории.
Утро. Смахиваю остатки сна и, первым делом, бегу к двери проводника. И хотя знаю его наизусть, вновь и вновь перечитываю маршрут, названия станций и время стоянок на них. Уверен, я только начал их перечислять, а вы уже улыбаетесь. Что поделать, ассоциации.
А первый завтрак на колёсах? У каждого свои гастрономические пристрастия, но традиция есть традиция. Кстати, без рекламы, копчёную курочку рекомендую брать Рублёвского мясокомбината. Тот самый вкус. Только пальчики не залижите.
Самый примитивный завтрак в нашей жизни, но какая примитивная жизнь без этого завтрака!
Настоящая дорога начинается за Воронежем. Играем с тестем в дурака. Мне везёт, но не потому что везёт с картами, а потому что везёт поезд. Жена почитывает Донцову. А что ещё надо для незатейливого чтива. Не судите наш вкус. В отпуске никакой серьёзной литературы. Признаюсь Вам, что уезжая на море, мы категорически отказываемся от его Величества господина Телевизора. И если я в Лазаревском где-нибудь увижу работающий телик, то вылетаю из помещения пулей. Не смотрю, и ничего не теряю. Мне жаль тратить драгоценные мгновения, когда вокруг столько прекрасного. Неее, ящик с живыми картинками мы и дома посмотрим. У моих знакомых сломался телевизор. Так они друг друга увидели. Стали общаться, играть в лото, появилось свободное время. Но прогресс взял своё. Купили новый 11 сентября 2002 года. Включили. Посмотрели на рухнувшие башни-небоскрёбы в Нью-йорке, и едва не выбросили его с 9-ого этажа. Мы живём в эпоху сплошного информационного некролога. После просмотра наших новостей в туалет страшно идти одному.
Въезжаем в Ростовскую область. Пасмурно и слава богу. В вагоне терпимо. Где-то вдали над терриконами сверкают молнии. Вокруг «выгоревшая» степь. Подсолнечные поля всё желтее.
Дорога на Юг! Если бы тебя не было, я бы тебя выдумал.
На обед завариваем супы(мне почему-то нравятся с сухариками). На очереди охотничьи колбаски. Добавляем огурчики с тёщиной грядки и покупные грунтовые помидоры. Купленное на станции охлаждённое пиво ввергает наши бренные души в полную гармонию. В соседнем отсеке едет молодая компания. Веселятся «покрепче». У одной из девушек обнаруживается аллергия на водку. Я сочувствую, а сам думаю про свою аллергию… на работу. Поэтому мой тавегил и супрастин – это Краснодарский край! Кстати, с нами несколько лет подряд на юге отдыхает семья, у которой аллергия на солнце. Так они целые дни сидят дома, а по ночам купаются. Мо-лод-цы! И мы с вами давйте лишний раз оценим то, что имеем.
Неожиданная усталость зовёт на покой. Как говорил Чапаев, где должен быть глава семейства во время поездки на поезде? Правильно, на верхней полке. Вздремнули. А там и ужин не за горой. Подошла очередь нескоро портящихся продуктов. Сырокопченая колбаска в вакуумной оболочке погибает первой в неравной схватке с аппетитом и желудочным соком.
После столицы донского казачества Новочеркасска едем вдоль одного из притоков Дона. Неожиданная остановка. С луга киллерами в вагон врываются полчища комаров. Начинается весёлая паника. Отовсюду слышны хлопки. Пользуясь моментом я тоже «убиваю» комара на лбу моей «Евы». Ответ явно непропорционален, и я почёсываю красное ухо.
Ростов. 2/3 пути позади. 2/3 провианта съедено.А радости на все 100. Снова ночь. Стою у окна, смотрю, как заходят на посадку самолёты на ростовский аэродром, и дышу воздухом первой южной ночи.
Десять раз подъезжал к Туапсе, и каждый раз, как в первый. В этот стою с тестем, смотрю на его увлажняющиеся глаза, и понимаю – ради этого стоит жить. И ради этого тоже. Не жертвуйте жизнью ради собственных детей. Живите для себя. Тогда и они сумеют прожить не для кого-то.
Вдали белый пароход. На одном из водомолов двое нудистов. Тесть в растерянности. Море синее синего. Проехали Магри(названо детьми в честь родителей Мария и Григория) и Шепси. Пара коротких тоннелей и мы снова в раю. В Лазаревском..

[Виталий]

Скажи мне, где ты отдыхаешь, и я скажу кто ты. Лично я Лазурик ( ничего общего с мазуриком).
Прожить можно по-разному. Можно «наследить», а можно оставить следы. Выбирать нам самим. Нет ничего более материальнее на свете, чем память людская. Не сделал в жизни ничего доброго или хотя бы путного, значит жил – небо коптил.
Одену солнцезащитные очки, всё одно вижу эгоизм подрастающего поколения. А есть потребительский эгоизм, всевозрастной, вечнозелёный, как те сосны за остановкой на улице Победы, напротив железнодорожного вокзала.
Приедет вот такой турист получать «удовольствие»: «Вот я какой! Любите меня все. И бабла немерено.» Чуть ли не красную дорожку ему на вокзале должны постелить. Да только оркестр в душе должен играть, а не на перроне. Каких только отдыхающих, и пытавшихся это делать, ты только не видела, Лазаревка! Каждому своё.
В жизни три самых трудных выбора – тёщи, профессии и места отдыха. Поскольку моя жена иногда почитывает мои заметки, то в каком выборе мне повезло чуть поменьше, я тактично промолчу. Бережёного бог бережёт.
А если серьёзно, то моя благоверная любит Лазаревское больше нас с Вами, вместе взятыми. Уж она точно не может быть деликатной по отношению к критикам нашего Лазика. Никогда не забуду один негативный отзыв одной дамы об отдыхе в санатории «Тихий Дон» Суть претензии свелась, к тому, что из-за него она едва не развелась с мужем. Предыстория такова, что муж положился(в образном смысле) во всём на жену. По карте и на сайте санатория она посмотрела, что до санатория от вокзала недалеко(по прямой так и есть), несколько сот метров. На такси решила съэкономить. И вот в самое пекло бедный мужик, после двух суток в поезде, прёт в гору гору чемоданов, параллельно перечисляя жене все её «достоинства и заслуги». Не зная броду – не суйтесь в воду. А лучше суньтесь на этот сайт и спросите у людей «бывалых».
Моя Оля( я зову её нОликом, а себя палочкой. Что нолик без палочки ничто, что палочка без нолика просто палочка) очень любит предночные часы лазаревского взморья. По её просьбе я и описываю один из оных.
Такие вечера, как этот, и в жизни-то бывают наперечёт. Мы сидим перед вечерним сеансом заката солнца. Чьи-то руки перед фотообьективами ловят его в ладошки. Оно даёт себя подержать, хотя никогда-никогда не станет ручным. У самого края, буквально наступая на пенную кромку «черноокого», прощаются с морем уезжающие в ночь, кто-то даже в полярную. Фотовспышки волной прокатываются вдоль прибоя. Утомлённые купанием торопятся в город на переодевалки и круг почёта по ночным улицам. Народ жаждет «хлеба и зрелищ», сам незаметно становясь участником карнавальных сюжетов.
А тут жена безаппеляционно так заявляет: «Дорогой, а не соорудить ли нам романтичный ужин прямо на пляже? Шум замолкающего моря как лучшее музыкальное сопровождение. Вместо свеч маячки на мачтах яхт». Через мгновенье, зажимая в руках плюшевую обезьянку-кошелёк, я пулей лечу к близлежащим магазинам. Хватаю лучшее пиво ( На юге лучшее пиво – холодное!), курочку в лаваше и бегу обратно, уже счастливый до безобразия. Где-то в центре устраивают салют. От соседнего кафешки летят мелодии, и я делаю гениальное открытие, что скорость звука меньше скорости запаха шашлыков.
Язык мой, друг врагов моих, неожиданно и для меня самого заявляет: «Трудно в это поверить, но через четыре с половиной месяца Новый год». Моя начинает меня избивать.
К морю, переваливая через дорогу, подходят вновь приехавшие, а где-то в его глубине, среди камней и крабов, лежат разнономинальные монеты, храня сокровенные желания тех, кто уставившись в потолок вагона и загадочно улыбаясь, возвращается домой, вспоминая, как сладкий сон, лучшие дни года в краю магнолий и кипарисов. Возвращайтесь, дембеля Лазаревского отдыха.
От воспоминаний мурашки по коже. Зачастили, заразы. Это лучший душевный «педикулёз» в моей жизни. Иногда представляя реально происходившее, ловишь себя на мысли, что дышишь не спёртым воздухом московской квартиры, а свежестью того самого ночного бриза. Эх, сейчас бы вдохнуть полной грудью воздушную таблицу Менделеева, разбавленную ферамонами.
Как здорово, что ты есть, «страна пальмового шёлка»!

[Виталий]

Живёшь так, живёшь. Варишься в собственном соку или скорлупе. И вдруг, как гром среди ясного неба или как «неожиданный» снег в середине зимы на лысую голову в кепке, обрушивается новость о том, что в нашей огромной стране столько твоих сограждан, которые так же неистово и искренне любят то же, что и ты. И как любят!
Я не люблю чёрное. Как цвет одежды траура или Боярского, как дёготь на воротах грешницы, как угольную пыль на первом снегу, как те дыры в космосе… Но вот мы мчимся на экскурсию в долину Аше. Слева самое настоящее Чёрное море, из колонок несётся: «Чёрные глаза», в голове остатки эха после «Чёрного лекаря», и все мои предубеждения насчёт «чёрного» улетучиваются. Июль 2005 года. Везёт нас старенький заграничный автобус, который неблагодарная родина явно отправила умирать на чужбину. Только не учли жестокие чужеземцы одного, что у нас люди мрут как мухи, а вот техника работает вечно. Руки у народа «золотые», хотя и растут не из того места. Может ещё и мои внуки, рассекая ресницами черноморский воздух, прокатятся на этой ретродоезжахе?
Горный серпантин. Временный дорожный знак предупреждает о камнепаде. Проезжаем осторожненько по «встречке». Внизу в ущелье укромно расположился какой-то санаторий. Солидные корпуса. Сзади доносится, что от МВД. Не знаю и поныне.
Наш гид, молодой парнишка с педвуза, незатейливо, в стиле «страшных» рассказов у походного костра, повествует про историю адыгов и шапсугов, перемешивая всё это весёлыми историями про современных туристов. Мне особенно интересны его рыболовные истории. Автобус качается в такт нашему хохоту. После рассказа, как наш бритоголовый турист с золотой цепью в палец толщиной и наколкой на груди «Крови нет – выпил мент», втайне воспользовался лопушком борщевика вместо туалетной бумаги, и что из этого вышло, кажется, что автобус останавливается вовсе. Нет, нам явно повезло с экскурсоводом. А после истории, как один зять набрал слабительных ягод для варенья кому-то, я просто восхищаюсь нашим гидом.
Мухортова поляна. Стою, смотрю на дольмен. Когда мы были позже, в 2007-м, на нём впервые за всю историю существования появилось приличное красное «родимое пятно». Говорят, приезжали учёные, брали соскоб для анализа причины «побурения». Моя версия проста: покраснел он от стыда за поведение некоторых наших псевдотуристов. Друзья мои, давайте монеты бросать только в море и фонтаны. Ну никто ещё на земле не открыл тайну этих сооружений. А вдруг это действительно гробницы или переходный мир в загробное? Не торопитесь, мы все там будем, и без монет тоже.
Я отхожу от группы в тень громадного грецкого ореха, и просто смотрю в долину. Меня, жителя равнины, урождённого в «стране берёзового ситца», горные изумрудные пейзажи волнуют до щенячьего восторга.
Снова дорога. Аул. По высохшему руслу реки с нагромождением валуном ходят местные коровы. Я думаю, на молоке от них здесь не сильно разбогатеешь. Проезжаем Скалу стариков, с которой сбрасывали немощных престарелых родителей Ловлю себя на мысли, что времена то несильно поменялись. Ещё думаю, а что бы было, если сын, нёсший своего отца на смерть, случайно не споткнулся о камень. Всё-таки какую большую роль играет в нашей жизни случай. Или нет ничего случайного?
Дегустация! Без слов. Она и в Африке дегустация. Сразу забываешь, зачем сюда приехал. Грустишь о потерянном здоровье. Все становятся родными и разговорчивыми. Каждый сразу сам себе гид. Садимся в УАЗы(шешиги) и вперёд. Влетаем на полном ходу в реку так, что вода на мгновение замирает между передним бортом кузова и кабиной водителя. Прячу видеокамеру под собственной майкой. Экстрим да и только.
А джакузи в горной реке? Держись только крепче за камни, не то унесёт. Пешеходный канатный мостик к водопадам, только вчера отремонтированный после посещения пионерами из Екатеринбурга. Возвращаемся в аул. Под плетёной, из ивняка, крышей, закусываем свежие впечатления горной форелью, запивая прохладным компотом. Накупаем чачи, вина, каштанового мёда и выходим к реке напрасно ждать автобус., который благополучно сломался. Но в группе никто не спешит, все наслаждаются возможности ещё немного (получилось 2 часа) побыть в другом мире. Экскурсовод за свои деньги для старта приносит полторашку хорошего вина. Через полчаса в хороводе мы дружно все вместе поём: «Да, да, да, да, да…Это Кавказ!». Не спрашивайте меня, где и когда я был счастлив.

[Виталий]

Жаль всё-таки, что работа не волк. Убил бы «серого». Моему другу Роману легче. Назвал своего кота в честь начальника Николаем Ивановичем и в ус не дует. Получил Ромка нагоняй от руководителя, возвращается домой… У бедного животного очень быстро выработался инстинкт самосохранения (он даже стал читать чужие мысли не хуже Вольфа Мессинга). Всё одно не выдержал. Сбежал. А назови кота по-другому и судьба была бы другая. Как многое зависит от имени, и как всё-таки хорошо, что наш с вами городок назвали в честь великого флотоводца с красивой фамилией. Представьте (бррр…) себе, если б Оно звучало как Мясоедовское, или Череззаборногузадерищенское. Лазаревское, Лаза, Лазаревка, Лазик наш.
Грустная история про кота. А нам легко? Как говорится, если работа мешает жить, брось эту работу. У каждого здесь свои способы релаксации. Все средства хороши. И баня, и шоппинг, и запой «без белочки», и даже дружелюбный звонок тёще или свекрови. А что не поделиться трудностями с дорогим тебе человеком. Хотя, это, может, тот случай, когда клин не нужно выбивать клином.
Я чаще всего тривиален. Достаю фотоальбомы, почему-то единственные вещи в доме, которые не пылятся. Кстати, откуда она берётся вообще? В герметичной с пластиковыми окнами квартире, даже когда за окном не пылинки, а снежинки? Явно из нас песок сыплется. Как тот пляжный гравий из наших плавок.
Наш полуторокилограммовый той-терьерчик снова лижет мне руки в надежде на лакомство. В нашей человеческой жизни, чтобы получить отпуск в желаемое время, тоже приходится иногда что-нибудь полизать (не домысливайте, это образно). Вот уж кто точно не рад нашим семейным путешествиям, так это пёс. Честно говоря, из-за него, да плюшевого британца, стало легче возвращаться домой. Ждут ведь. Вот так и живём. Здесь тоскуем по морю, там скучаем по нашему зоопарку. Разве плохая модель жизни?
Поселились. Распаковались. Выхожу в хозяйский двор. Маленькая ящерица скользит по бетонной стене. Привет, дочь южного солнца! Бегаешь к раковине за водичкой? Да, вода на юге ценней вдвойне. Вроде целое море рядом, воздух пропитан влажностью, но в рейтинге человеческих потребностей она безоговорочный лидер. «Налейте», даже если не брать алкогольную составляющую, самая популярная просьба на юге. Короче, без воды ни туды и ни сюды.
В хозяйском саду растёт пальма, ещё посаженная в наше первое заселение. Считаю себя её крёстным отцом. Все дни, каждый вечер, обильно поливаю её в надежде когда-нибудь понежиться в тени её кроны. И ведь растёт при мне больше, чем за год. Или я себя тешу? У каждого из вас, ребята, есть что-то своё сокровенное, интимное. Так хочется, чтобы нас здесь ждали не только койкоместа и оттяжные места. Поэтому огромное спасибо тем, кто делает Лазаревское уютным и неповторимым, а любимым мы его уже давно сделали сами.
Первый день на море, как правило, без правил! Разведка боем, вернее ногами. Сначала к морю. Окупнулись. Как бы убедились, что не снится. Смыли дорожную пыль. Отплыли от берега. Осмотрелись. Вид такой, что и без волн закачаешься. Народ работает – отдыхает. Где-то в этом столпотворенье курортников и вы, мои лазаревоверцы? Может кому-то и я замочил причёску, брызгаясь с дочкой. Пардон, но стать другим не обещаю. На море я 40-летнее дитя неразумное. Пароходы, яхты, парашюты ( теперь можно писать и через «у», так как «ФУрсенкО» безграмотность чиновников решил залакировать реформой русского языка, приближая его к языку SMS, может начнут друг друга пони Мать…), бананы, таблетки, гидроциклы, матрацы, зонтики…Фотоохотники с обезьянами и попугаями, кукурузоносцы, лотошники, массажисты, рекламщики…Эх, ну почему нельзя на полчасика на машине времени рвануть во весь этот гам и шум.
Стоит молодая пара, загорает, других догоняет, но «не догоняет» про последствия продолжительности солнечных ванн. Видно: первый день. Белые до синевы. С Магадана как минимум, или с подвала. Нас губят не удовольствия, нас губят излишества. Может потом тоже плохие отзывы напишут про Лазаревское и очереди в аптеках. Умный человек никогда не наступит на грабли во второй раз, а мудрый в первый. Ребята, меня нет в этих списках. Стерильно жить – это не про нас!
Бежим в город. Город строится, но это самая лучшая строительная площадка в моей жизни, если не считать дачу тёще. Приятно осознавать, что мы тоже инвесторы в красоту любимого города. И это не «МММ» или «Властелина». Это Лазаревское!

[Виталий]

Бывает же дружба, в которой лучшее слово «до свидания». Или любовь, в которой объятья начинаются и заканчиваются на уровне шеи. Это про нас с Женей. Каждая наша встреча как подписание Пакта Молотова-Риббентропа. Повод для ссоры мы готовы найти даже из-за его отсутствия. Вместе нам тошно, но настоящий друг никогда не пожалеет своих двух пальцев для облегчения. Парадокс только в том, что порознь мы и вовсе как Сцилла без Харибды. Мы как Плюс и Минус(не в смысле положительности и отрицательности, а в смысле полярности характеров). Правда, есть одна тема, где мы нашли общий знаменатель, водрузили его на пьедестал, залили сургучом и скрепили печатью на всю оставшуюся жизнь. Тема, где нас не разольёшь водой, с жидкостью и связана. Это наше любимое Чёрное море! Отсюда и магнетизм наших отношений, и кухонные разговоры до рассвета. Возвращаясь с юга, в первую очередь мы звоним друг другу, а уже вечерком, под бутылочку привозного напитка, судачим о тенденциях современного туристического бизнеса. А как мы рассматриваем обоюдные южные фотоальбомы! Словно искусствоведы фрески Феофана Грека. Квентин Тарантино утверждает, что человека в жизни волнуют только две вещи: смерть и секс. Ошибается киношное Светило. Видел бы он мои увлажнённые глаза после успешного посещения железнодорожных касс для осуществления маршрута, родственному «Душа в рай», или Женькины после вбитого в навигатор названия населённого пункта на олимпийских берегах.
Несколько слов о самом Жене. Есть же люди, умеющие извлекать выгоду даже из собственных похорон. Словосочетание «ушлый пострел» пусть и звучит как «сладкий сахар», вернее всего отражает сущность моего товарища. Он никогда не опаздывает, спешат только за ним. С потерями Женя расстаётся легко и непринуждённо. По его мнению, и жизнь без потерянных дней состояла бы только из дня рождения и дня официального оформления мамой невесты статуса тёщи(второго события в жизни Женя по счастливой случайности избегает). Его жизнелюбие всегда на каком-нибудь месяце беременности. Перед обстоятельствами он раздвигает ноги только для устойчивости, умудряясь выходить мокрым даже из огня. Самыми крепкими наручниками в мире он считает бумажные, те, на которых изображены лики иноземных правителей или архитектурные ансамбли и памятники российских городов. Поэтому и расстаётся с ними легко, предпочитая тратить их на излишества, а не на потребности. Женёк будет ходить ещё год в джинсах, где площадь дыр больше площади ткани, но на юг поедет обязательно. Его лозунг: «Плохо проведённый отпуск лучше отлично организованных похорон».
А отдыхает он весьма своеобразно. Каждое лето, на пару-тройку недель, он отправляется в автокруиз по черноморскому побережью. Причём, если цвет моря не меняется уже многие годы, то цвет волос его попутчиц одинаково непостоянен. Причём, если его прошловековая «девятка», где дворники и свечи зажигания старше самой машины, красится чуть ли не ежегодно, то дамы каждый раз различные. Как по объёмам, так и по содержанию. Секрет успеха(а успех ли это?) Жени у женщин чрезвычайно прост. Зная, что слабая половина человечества любит боковыми головными отверстиями, он в совершенстве освоил серенадное искусство. Причём вращению его языка позавидовала бы и самая лучшая продукция вентиляторного завода. И на всякий случай Женька освоил смежную специальность на курсах массажистов. Не всё же время разговаривать.
Евгений любит свои южные путешествия до одного и запоминает их не по годам, а по компаньонкам. Началась его автоэпопея с Крымского полуострова, который мой товарищ объехал вдоль и поперёк. Базировал же Женя долгие годы в Симеизе у одной и той же хозяйки в частном секторе. Каждое лето он давал ей клятвенное обещание покончить с холостяцкой жизнью, которое не исполнил и по сей день.
Последние десять лет покрышки автомобиля Женьки ласкают асфальт Черноморского побережья Кавказа. Анапа, Дивноморское, Геленджик, Ольгинка, Лермонтовское, Архипово-Осиповка, Лоо, Хоста, Адлер, Гагры, Пицунда… Иногда я завидую ему. Он отпараллелил всю линию черноморского прибоя, а я всё в Лазаревское да в Лазаревское. Бывал Женёк и в нашем любимом местечке. Не в восторге. У него аллергия на железную дорогу. Сам автолюбитель, на отдыхе он избегает изобилия себе подобных. Селится только на курортных окраинах. Обожает ранние утренние заплывы. Шашлыки делает только сам. И не было и дня(непогода не в счёт), чтобы он не проводил взглядом прекрасный морской закат.
Каждый отдыхает так, как умеет и как хочет. Потому что жить в гармонии с окружающим миром – искусство, а жить в гармонии с собой – необходимость. Может, именно поэтому мы и дополняем друг друга, потому что разные.
Два года назад Женька перенёс инфаркт. Врачи категорически запретили ему покидать среднюю полосу. Он по-прежнему заходит ко мне в гости. Я привожу ему с юга какие-нибудь обыкновенные сувенирные безделушки, которые мгновенно становятся раритетами в его руках. А ещё он всегда просит привозить лавровую веточку. Видимо это «ладан» его души. И когда он смотрит на фотографии свежего сезона, я думаю о той самой фразе голливудского кинорежиссера. Нет, всё-таки, есть она, загадочная душа русского человека, где смерть и секс не занимают даже предгория рейтингов жизни.